– Точно. – Сидни произнесла «точно» так же, как сказала бы: «Сочувствую вашей утрате». Она училась в школах Лос-Анджелеса вместе с Ричи и Джонсами и выработала невозмутимую тональность, которой никогда не изменяла. Дочь гитариста группы Earth, Wind & Fire[79] и актрисы ситкома, принадлежавших к разным расам, она могла похвастаться хорошими связями и была гораздо умнее, чем сама о себе заявляла. В двадцать семь лет она уже сняла два документальных фильма для Netflix.
Сидни отчаянно пыталась снять художественный фильм. Дэни отчаянно пыталась доказать, что она не одноразовая звезда. А Ева была просто в отчаянии.
– Дэни, я смотрела «Леди пришла играть» дважды, – сказала Ева. – Что вдохновило тебя на создание образа невидимого любовника?
– Я занималась любовью с призраком, – прошептала Дэни. – Я отдыхала в причудливом старинном отеле в Стамбуле. Однажды ночью дух забрался ко мне под одеяло, и мы совершили мистический половой акт. Призрачные руки ласкали меня повсюду.
– Проехали. – У Сидни не было времени на эти девичьи мечты. – Что насчет деталей производства? Бюджеты, места съемок, таланты.
– Кто был тот призрак? – Ева широко раскрыла глаза.
– Оказывается, у меня случились галлюцинации от сильного турецкого гриппа, – рассмеялась Дэни. – Меня бурно ласкали мои же руки!
Ева хихикнула.
– Я потеряла хватку. Простите за каламбур.
– Ты мне нравишься. – Дэни наклонилась вперед, кофейно-коричневые глаза буравили Еву. – И мне нравится твоя смелая ведьма. Давай творить волшебство.
Ева взглянула на Сидни, которая бесстрастно кивнула.
– Дэни Акоста, – объявила Ева, – я думаю, что вы идеальный режиссер для «Проклятых».
– Сеза-а-ам, откройся, – пробурчала Сидни, которая приняла решение сорок минут назад. – Давайте поговорим о кастинге. Новички? Зендея[80]? Эти милашки из «Дорогих белых»[81]?
– Я подумываю о настоящих белых людях, – сказала Дэни.
– О настоящих? – спросила Ева.
– Чтобы получить реальную поддержку и финансирование, фильму нужны белые персонажи. Но… они же черные, – проговорила Ева, отчасти недоверчиво, отчасти смятенно.
– Они – плод фантазии, – ответила Дэни. – Ваканда[82] – это плод фантазии, но она находится в Африке!
– За Вакандой стоит сила Marvel, – напомнила ей Дэни. – Два чернокожих исполнителя главных ролей подорвут потенциал «Проклятых». Вам не нужен черный фильм, вам нужен большой фильм. Я вижу в роли Себастьяна Человека-паука, Тома Холланда, как вам? А Кендалл Дженнер сыграет Джию.
Ева пораженно застыла.
– Она едва может играть саму себя. Ты видела ее на подиуме? Ходит как по доске!
Ее охватила холодная паника. Чернокожие существовали и процветали во всех пространствах, сферах, мирах. И Ева прописала образы Джии и Себастьяна так хорошо и искренне, что читатели всех рас приняли их за чистую монету. Триумф в любом жанре.
«Проклятые» были протестной литературой в исполнении Евы. Обеление ее персонажей перечеркнуло бы ее карьеру.
– Вампиры и ведьмы уже другие, – рассуждает Дэни. – Если они еще и черные, то слишком специфические. Подумайте, где найти аудиторию для фильма о тайваньском оборотне и фее.
– А я бы посмотрела! – У Евы на коленях зажужжал телефон, прервав течение мыслей. Это было сообщение от Сидни.
БУДЬ УМНИЦЕЙ. Дэни – наш последний вариант, не относящийся к списку D. Мы разберемся с перегибами позже. Скажи «да».
– Да, – сказала Ева с замиранием сердца. – Кендалл. Человек-паук. Гений.
Через несколько минут она уже ехала в метро, направляясь на родительское собрание к Одри в Бруклин. Стук сердца отзывался в висках. Как она позволила этой встрече выйти из-под контроля? Где была ее честность? Может, ее и не было вовсе. Только продажная женщина стала бы делать белыми и осветлять своих вымышленных детей ради зарплаты. Нет. Сама мысль об этом была унизительна. Из чувства самосохранения Ева прогнала ее на задворки сознания – она не могла сломаться сейчас, не было времени.
По крайней мере, Одри была лучшей в своем классе. Не о чем беспокоиться.
И с легким сердцем она вошла в Чеширскую подготовительную школу. Здесь, как нигде, Ева знала, что все в мире хорошо. Она шла по коридорам разросшегося викторианского особняка с самодовольством женщины, чья дочь была королевой седьмого класса.
Ева втайне гордилась популярностью Одри. Ее дочь была лидером среди сверходаренных, конкурентоспособных, уверенных в себе детей из респектабельных полных семей, наследников крупных состояний. Чтобы владеть этой толпой, нужна уверенность в себе. И Одри добилась этого, будучи дружелюбной, сочувствующей и не засранкой.
«Мой золотой ребенок», – подумала Ева, входя в кабинет директора школы Бриджет О’Брайен. Улыбнувшись, она поцеловала дочь в щеку и села рядом с ней за стол Бриджет. Кабинет видел 150-летнюю историю Чеширской подготовительной школы и до сих пор мог похвастаться клубными стульями 1920-х годов и эдвардианскими газовыми лампами.
Сама Бриджет тоже жила немного в прошлом. Высокая и стройная пятидесятипятилетняя женщина напоминала хичкоковскую блондинку с ее зачесанным назад платиновым бобом и платьями Burberry с поясом. В жизни ее интересовали две вещи: удаление лазером проступающих синих вен на ногах и обеспечение того, чтобы школа под ее управлением стала лучшей частной школой Нью-Йорка до ее выхода на пенсию в 2021 году. И поэтому она отдавала предпочтение ученикам, которые завоевывали награды.
Одри заработала золотые медали на чемпионате штата по дебатам, а также первое место на региональном конкурсе по изобразительному искусству. Ева получила постоянное приглашение на ежегодный праздничный ужин Бриджет в ее доме в Коббл-Хилл.
– Одри отстранена от занятий, – сказала Бриджет.
– Простите, что?
– Я отстранена от занятий, – прошептала Одри.
– Я слышала! – огрызнулась Ева, которая только сейчас заметила припухшие красные веки Одри. И кольцо с камеей Евы на ее левой руке. Потрясенная, она посмотрела вниз на свой голый палец. Утро было таким суматошным, что она не заметила, как не надела кольцо.
Ева уставилась на Одри.
– Что ты сделала?
Одри закатила глаза к золотому филигранному потолку. Как будто вопрос Евы, а не то, что ее выгнали из школы, привел ее в истинное возмущение.
– В начале года мы говорили с вами о видеоматериалах Одри по консультированию сверстников. – Нежный голос Бриджет лишь слегка маскировал ее бостонско-ирландские корни синих воротничков. До первого курса в колледже Вассар она говорила, как весь актерский состав фильма «Отступники».
– Но она перестала записывать эти видео, – поспешно вставила Ева.
– Да, и видео в Snapchat исчезает через двадцать четыре часа. Но скриншот остается навсегда. – Бриджет достала из ящика стола папку. – Несколько недель назад Одри выложила видео своего сеанса с Клементиной Логан.
– Клементина Логан. – Ева с ужасом ждала продолжения. – Ее мама – Кэрри Логан, декан по делам студентов?
– Бинго, – вздохнула Бриджет. Она протянула Одри распечатку через стол. – Клементина на видео сообщила нечто, вызывающее озабоченность о своей матери. Один из учеников сделал скриншот, создал мем, и он пересылался всю неделю.
Ева взглянула на распечатку мема. На ней Клементина была в полуобморочном состоянии с залитыми слезами щеками. Изображение было размытым, но надпись – четкой:
ТЧК ТВОЕЙ МАМЕ СНОСИТ КРЫШУ ТВОЙ УЧИТЕЛЬ АНГЛИЙСКОГО
У Евы отвисла челюсть. Одри фыркнула.
Замороженные ботоксом брови Бриджет нахмурились.
– ТЧК означает…
– То чувство, когда, – сказала Ева. – Я знаю.
– У мамы двадцать четыре тысячи подписчиков в Instagram. – Одри сказала это дрожащим голосом, но с гордостью. – Она знакома с лингвистическими особенностями социальных медиа.
Бриджет почувствовала облегчение от того, что ей не придется переводить «снесло крышу».
– Значит, учитель английского – не ее муж? – спросила Ева с замиранием сердца. – Господи, Одри.
– Я опубликовала это гораздо раньше, чем вы заставили меня прекратить! – запричитала Одри, ее щеки дрожали. – И я понятия не имела, что мама Клементины Логан была обманщицей!
– Мистер Гэлбрейт, учитель английского языка, уволен, – объявила Бриджет.
– Бриджет, я прошу прощения. Но Одри никогда не хотела никого обидеть.
– Возможно, но она отстранена от занятий до конца недели. – Бриджет пригладила пуленепробиваемую прическу пальцами с французским маникюром. – И совет отличников еще не решил, приглашать ли ее снова на заседания в следующем году.
Из горла Одри вырвался жалостливый стон. Ева посмотрела на своего любимого ребенка, плод своих чресл, и ей захотелось задушить это создание.
– Одри, ты не могла бы подождать снаружи? – попросила Ева.
Обрадованная тем, что ее отпустили, Одри выбежала в коридор.
Бриджет подождала три секунды, прежде чем запереть дверь. Потом достала из сумочки пачку сигарет Parliament, открыла массивное окно и закурила. После первой затяжки ее плечи расслабились.
Только перед избранными родителями Бриджет сбрасывала стильную маску и переходила прямо к делу.
– Клянусь Христом, Ева, – пробормотала она на выдохе, – мне не нужна эта психосексуальная мелодрама прямо перед выходом на пенсию.
Ева подошла к ней и встала рядом у окна.
– Это была ошибка молодости. Как я могу ее исправить?
Она схватила директрису за предплечье, желая, чтобы Бриджет вспомнила, какой восхитительной она была на праздничном ужине.
Бриджет посмотрела на Еву – глаза у нее были цвета жидкости для чистки стекол. Когда она заговорила, то в ее голосе и акценте послышалось прошлое: она говорила, как дочь человека, который каждый вечер все ее детство кидал гири в подвале с командо