пособностью выуживать из массы случайной чепухи непреложные факты. Несомненно, Криса придется привлечь.
Перебирая фамилии сотрудников канцелярии Белого дома, Лимен даже удивился, как много имен отпадало само по себе, подобно сухим осенним листьям. Ведь эти люди дрались вместе с ним в дни избирательной кампании, помогали ему формировать правительство, но на кого из них он может положиться в создавшейся обстановке? Уж конечно не на секретаря по вопросам печати Фрэнка Саймона. Саймон умеет изящно и ловко скользить по поверхности, а серьезное дело, такое, как это, ему совсем не по плечу. Слишком уж он легко поддается давлению со стороны. Будет лучше, если он останется в неведении. Юрисконсульт президента по особо важным делам? Слишком рьяный законник, а тут ни один закон не поможет. Его главный посредник по контактам с сенаторами и конгрессменами? Слишком тщеславен и немедленно начнет претендовать на самую выигрышную роль.
Но оставался еще Арт Корвин. Широкоплечий спокойный Мистер Действие, как называли его чины охраны Белого дома, сделает все для президента — для любого из президентов. Лимен не наводил специальных справок, но знал, что Корвин предан самой идее президентства, а не тому, кто в тот или иной момент занимает президентский пост. Больше того, Лимен, по существу, не мог и шагу сделать без Корвина. Его надо привлечь к делу.
Ну а еще кого? Директора ФБР? Сильный и влиятельный человек, такого полезно иметь на своей стороне. Однако Лимен почти не знал его, они беседовали всего раза три, да и то спешно и по делу.
Президент снял с полки справочники с именами членов конгресса и правительства, улыбаясь при мысли, что ему приходится заглядывать в книгу, чтобы припомнить, кого и куда он назначил. Фамилии заместителей и помощников министров, членов различных комиссий, судей… Они ничего не сказали ему и ничего в нем не вызвали. Он слишком мало знал их, чтобы довериться. Направить кого-нибудь в посольство за границу, назначить судьей — да. Но опереться в борьбе за сохранение власти — нет.
Итак, Лимен остановился на шести фамилиях: он сам, Кларк, Джирард, Кейси, Крис Тодд, Арт Корвин. Да, и Эстер. Бог мой, конечно Эстер! Без ее участия он не мог даже кому-нибудь позвонить. Она по-прежнему будет выполнять любые поручения с полной лояльностью, четко и быстро, пусть и не из-за любви к правительству.
«Ну вот, по крайней мере нас семеро против пяти членов комитета начальников штабов, — подумал Лимен. — У нас нет ни дивизий, ни ракет, зато на нашей стороне двести лет истории… и четыре дня. Четыре дня! Все, что рассказывал здесь Кейси, даже не сон — чудовищный кошмар. В нем нет ни капли здравого смысла».
Лимен прошел в спальню и остановился перед туалетным столиком, освобождая карманы брюк. Он должен беспокоиться обо всем мире, да сверх того о каком-то сбитом с толку офицере морской пехоты, не забывая о том, что замышляет председатель комитета начальников штабов… «Перестань позировать, Лимен, и отправляйся-ка спать!» — приказал он себе.
— Пора спать, Триммер! — сказал он сеттеру. — Марш на место!
Собака подошла к двери и терпеливо ждала, пока Лимен открывал ее. Потом пес неторопливо пересек холл, спустился по лестнице и направился к своему местечку в буфетной комнате около кухни.
Застегивая пижаму, Лимен наблюдал, как вспыхивают фары машин, стоявших вокруг Эллипса. «Должно быть, окончился спектакль», — подумал он, заметив, как в ярком свете уличных фонарей то появляются, то исчезают кучки людей, идущих со стороны Национального театра.
Это был конец обычного дня в Вашингтоне, жители которого ложатся спать раньше, чем в любой другой столице. Закончился вечерний матч баскетболистов, и последние посетители спешили прямо через покрытую травой площадку к выходу со стадиона. На Арлингтонском кладбище, у могилы Неизвестного солдата, сменился караул, и солдаты, прежде чем улечься спать, протерли свои парадные винтовки.
В национальном клубе печати самые упорные завсегдатаи бросали на стол карты, допивали стаканы и расходились по домам. Среди них был и Мэлком Уотерс из Ассошиэйтед Пресс, позволивший себе провести вечер за игрой в покер и за бутылкой виски, поскольку в расписании Старика на завтра ничего не предвиделось до одиннадцати часов.
В канцелярии сената два усталых чиновника жаловались друг другу, что кипы корреспонденции, поступившей накануне каникул, заставляют их задерживаться на работе так поздно.
В скромном домике в Арлингтоне Джигс Кейси протер глаза, отложил потрепанный «Всемирный альманах» и выключил лампу. Только в этой книге из всех, что были в доме, он смог найти текст конституции Соединенных Штатов.
В маленьких будках вокруг Белого дома разместилась новая смена полицейских, которым вменялось в обязанность обеспечивать личную безопасность президента, насколько это в их силах. Они охраняли человека, но не пост; самому посту ничто не угрожало вот уже почти двести лет.
Вторник, утро
Джордан Лимен приоткрыл один глаз, но тут же снова сомкнул его. В окна, окрашенные бледной синевой рассвета, стучал дождь. Лимен почти проснулся, но, убаюканный мерным шумом мелких дождевых капель, снова задремал и увидел себя в Огайо, в дни своего детства, когда он холодным и серым утром, уютно завернувшись в одеяло, ждал обычного окрика отца: «Джорди, пора вставать! Мир ждет тебя».
Здесь, в Белом доме, мир тоже его ждал, однако никто не осмеливался будить президента без его указания, а Лимен на это утро никаких указаний не давал. Он потянулся и поскреб затылок. Боже, ну и погодка! Почему никто не решился перенести столицу в Аризону? Месяцы, прожитые Лименом в Белом доме, подтвердили его излюбленное выражение, что «американская дипломатия страдала недостатком инициативы главным образом из-за вашингтонского климата». Либо моросящий дождь, либо отвратительная духота, либо пронизывающая сырость под сплошным пологом облаков — другой погоды город не знал. Ясных, прохладных, бодрящих дней едва ли набралось бы с месяц за весь год.
Лимен окончательно проснулся, но ему все еще не хотелось расставаться с уютом постели. Он подумал о своей дочери Элизабет, там, в Луисвилле. «Надеюсь, солнышко светит на мою бедную девочку. Сейчас она уже, наверно, в родильном доме. Ну что ж, у таких родителей, как Лиза и ее супруг, будет, конечно, хорошенький мальчишка. Мальчишка? Да, мальчишка. Безусловно, Лиз хорошо все перенесет. Но не мешает сегодня же утром позвонить Дорис, узнать, как обстоят дела».
Лимен приподнялся и, спуская ноги с постели, вспомнил и полковника морской пехоты, и его невероятную историю… Скотт… Макферсон… ОСКОСС…
Посидев несколько минут на краю кровати, он поднял трубку телефона, стоявшего на ночном столике.
— Грейс, — сказал Лимен телефонистке, — доброе утро, вернее, утро было добрым, пока я не взглянул в окно. Пожалуйста, позвоните Эстер домой и попросите ее как можно скорее приехать сюда. Скажите ей, что она, вероятно, найдет меня в столовой. Спасибо.
Лимену понадобилось пятнадцать минут, чтобы умыться, побриться и одеться. Выходя из спальни, он нашел в себе силы улыбнуться уорент-офицеру, сидевшему в холле с портфелем, набитым шифрами ядерной войны. «Вот с чего приходится президенту начинать рабочий день, да еще такой дождливый!» — подумал Лимен.
Эстер Таунсенд пришла, когда он завтракал в столовой, отчаянно кляня поданный ему грейпфрутовый сок. Подобранная, аккуратная, с очень светлой губной помадой, в блузке с поднятым невысоким воротником, с ниспадающей на лоб прядью волос… «Почему она не выходит замуж?» — подумал президент, но эту мысль тотчас вытеснили другие.
— Выпейте со мной кофе, Эстер. Новости сегодня такие же отвратительные, как и погода. Кое-кто зарится на мой пост.
Присевшая к углу стола Эстер взглянула на него поверх чашки с кофе.
— Ну, знаете, губернатор, — так она называла Лимена с тех пор, как он стал генеральным прокурором штата Огайо, еще за два года до его губернаторства. — Не слишком ли рано вы начинаете беспокоиться о том, что произойдет в семьдесят шестом году?
— Кое-кому мой пост нужен уже сегодня — так, во всяком случае, меня информировали. — И Лимен за пять минут сообщил Эстер все, что рассказал ему Кейси и что знал сам.
— Возможно, все это простое недоразумение, Эстер, — заметил он, — но надо разобраться, и как можно скорее. Пока что обо всем, кроме меня и вас, будут знать пять человек: Рей Кларк, Поль Джирард, полковник Кейси, Арт Корвин и Крис Тодд. Если кто-нибудь из них будет звонить в течение этой недели, обязательно выслушайте его, в какое бы время это ни происходило.
— Вы не находите, что мне лучше и ночевать здесь? — спросила Эстер. Ее голос звучал совершенно ровно, и Лимен не мог определить, как она отнеслась к его рассказу. «Боже! — подумал он. — Я и своего-то отношения до сих пор не могу определить. А если бы сейчас светило солнце, я бы, наверно, подумал, что мне приснился кошмарный сон».
— Правильно. По-моему, до конца недели вы можете пользоваться кушеткой в кабинете врача. Да, Эстер, а как с телефонистками? Пусть это покажется смешным, но в сложившейся обстановке я не стал бы полагаться на людей, не пользующихся вашим доверием.
— Ну, тут ничего сложного нет. Мы с Элен Червейси хорошие приятельницы. Я поручу ей организовать двухсменное дневное дежурство с таким расчетом, чтобы все звонки от этих пятерых переключались на меня. Ночное дежурство на коммутаторе я возьму на себя.
— Ну что вы, Эстер! — встревожился Лимен. — Ведь вы же дня через два свалитесь с ног.
— Ничего, — ответила Эстер, покачав головой. — Я могу вздремнуть и днем, а после полуночи звонков будет немного.
— Так что же все-таки вы думаете обо всем этом? — с любопытством спросил он, поскольку Эстер пока так и не высказала своего отношения к странной проблеме, вставшей перед правительством президента Лимена.
Эстер поднесла палец к голове — известный только им двоим знак, означавший: «Тихо! Секретарь думает». Они улыбнулись друг другу.