Но так или иначе – молчание было Флёрову ответом…
На самом деле, однако, молчание на всех уровнях в ответ на его напор ряд современных исследователей склонен объяснять тем, что этот учёный… никаких писем Сталину не писал!
По крайней мере, ни в одном архиве не найдено его посланий ни вождю, ни его помощнику Александру Поскрёбышеву, которого великолепный Георгий Николаевич именует в черновике попросту «Дорогой товарищ…».
Да и сами черновики эти, по утверждению историков Курчатовского института, появились гораздо позже тех событий, которые якобы послужили причиной этого эпистолярного взрыва. Годах в семидесятых. По памяти.
Осторожно резюмируем так: время их создания неизвестно.
Словом, тут остаётся только привести замечание и ссылку, указанную начальником отдела культурно-просветительских проектов НИЦ «Курчатовский институт» и блестящим рецензентом этой книги Алисой Беклямишевой: «Сюжет с этими письмами по-прежнему остается предметом дискуссии среди исследователей (хотя он широко известен в популярной литературе и упомянут, с оговорками, в воспоминаниях участников Атомного проекта). Например: «Резюмируя сказанное выше, можно определенно сказать, что работа Г.Н. Флёрова над письмами Сталину и его секретарю в 1941–1942 гг. не была завершена, и они отправлены адресатам не были. Реально способствовало возобновлению в Советском Союзе работ по проблеме получения и использования атомной энергии письмо, направленное в 1942 г. Г.Н. Флёровым в Государственный Комитет Обороны на имя уполномоченного ГКО по науке С.В. Кафтанова». [455, с. 6]
Л.Р. Квасников.
Портал «История Росатома». http: //www.biblioatom.ru
На Старой площади дураков к тому времени уже повывели. И там вполне уверенно знали, что на самом деле представляет собою этот лейтенант в области, о которой пишет. Просто там знали ещё и то, о чём не ведал Флёров, да и вся учёная братия.
Дело в том, что в 1941 году внимательные люди в ГУГБ НКВД и ГРУ уже тщательно собирали сведения о секретных работах по ядерной тематике в Великобритании и США.
В ГУГБ НКВД СССР занимался этим 5‐й отдел. Точнее, его 16‐е отделение (научно-техническая разведка). Руководил им 35‐летний Леонид Романович Квасников. Несмотря на устроенный ещё при наркоме Н.И. Ежове разгром зарубежных резидентур, он сумел так организовать дело, что, по его собственным воспоминаниям, «мотивированное письмо английских учёных Пайерлса, Хальберна и Коварского о необходимости начала развёртывания работ в государственном масштабе по созданию ядерного оружия практически одновременно легло на стол Черчилля и на мой стол в Москве». [414, с. 57]
И это – не хвастовство оперативника на пенсии: такая информация подтверждается не только всем тем, что мы сегодня знаем о работе знаменитой «кембриджской пятёрки», но и свидетельствами людей, работавших с Л.Р. Квасниковым до выхода его в отставку в 1963 году.
Вот только свидетельства эти – до сих пор непубличные. Хотя все те люди уже умерли…
Строго говоря, Пайерлс, Хальберн (точнее, Хальбан – Halban) и Коварский на самом деле не совсем английские учёные: Rudolf Ernst Peierls и Hans Heinrich von Halban начинали жизнь в Германии, а Лев Николаевич Коварский – в России. Но это не меняло главного – все трое участвовали в работе так называемого Комитета M.A.U.D. («Military Application of Uranium Detonation»). Они и порекомендовали правительству приступить к созданию атомной бомбы в том самом письме, что достигло в итоге высоких кабинетов на Лубянке и в Кремле.
На первый взгляд это была так себе информация: и в СССР ещё до войны была по предложению В.И. Вернадского создана своя Урановая комиссия. И тоже что-то советовала и часто – весьма полезное в плане создания предпосылок для будущего Атомного проекта. Она, правда, не занималась вопросом создания именно оружия, более концентрируясь на изучении возможности мирного использования атомной энергии. Однако тематика была смежной, так что сюрпризом для советского руководства рекомендации английских учёных не стали.
Но в августе 1941 года поступило дополнительное сообщение: британский Объединённый комитет начальников штабов одобрил предложение учёных. И не только. Ещё он потребовал от них изготовить атомную бомбу в течение двух лет.
Это – уже серьёзнее. Это – военные. Которые, как правило, отличаются крайне практичным подходом ко всему, что позволяет эффективно убивать. И значит, в этой бомбе действительно что-то есть.
Наконец в конце сентября в Москве через Квасникова и резидента в Лондоне А.В. Горского получают подлинную стенограмму сверхсекретного заседания Комитета M.A.U.D. и Научно-консультативного совета Правительства Её Величества, которую заполучил секретарь лорда Хэнки Джон Кернкросс – член «кембриджской пятёрки», завербованный советской разведкой.
Это уже был документ! И самое главное, что из него явствовало: атомная бомба действительно реальна и англичане действительно собираются изготовить её в течение двух лет.
Но если англичане, то… и немцы? Наверняка! Не глупее англичан будут. Да и начали раньше.
А это уже не шутки. Получи немцы бомбу крайней разрушительной силы, ничто их не остановит перед её применением.
И начальник 1‐го управления НКВД СССР (внешняя разведка) Павел Фитин кладёт эти материалы на стол своему шефу Лаврентию Берии. А тот отправляет их на экспертизу в 4‐й спецотдел НКВД, что курировал (и частично вёл) научно-исследовательские работы. Там выдали резюме, сводящееся к одной фразе: да, возможно.
Таким образом, нужная информация у кого надо была.
Но знать – это одно. А сентябрь 1941 года – это другое.
Сентябрь 1941 года – начало блокады Ленинграда, сдача Киева и старт германской операции «Тайфун» по взятию Москвы.
А октябрь – катастрофа под Вязьмой и время, когда между немецкими войсками и русской столицей зияла пустота, а Москва содрогнулась от паники.
И ноябрь – чёрные дни, когда сам Сталин не был уверен, что Красная армия удержит Москву…
До писем ли лейтенанта Флёрова, когда неясно, не рухнет ли вообще оборона страны?
Поэтому информация о том, что англичане через несколько лет, может быть, сделают атомную бомбу, была временно отложена. Но в марте 1942 года, когда немцам нанесли стратегическое, решившее, по сути, судьбу Второй мировой войны поражение под Москвой, Лаврентий Берия извлекает эту информацию из-под спуда и отправляет соответствующую записку Сталину. В ней он не только просит дать оценку полученным сведениям, но и приводит некоторые технические данные по возможной атомной бомбе и способам её получения. В частности, цитируя англичан, сообщает о том, что взрыв всего 10 кг урана будет эквивалентен взрыву 1600 тонн тринитротолуола.
Вот полный текст этой записки:
«В ряде капиталистических стран в связи с проводимыми работами по расщеплению атомного ядра с целью получения нового источника энергии было начато изучение вопроса использования атомной энергии для военных целей.
В 1939 г. во Франции, Англии, США и Германии развернулась интенсивная научно-исследовательская работа по разработке методов применения урана для новых взрывчатых веществ. Эти работы ведутся в условиях большой секретности.
В материалах, полученных НКВД из Англии агентурным путем, охарактеризована деятельность английского Уранового комитета по вопросам атомной энергии:
а) английский военный кабинет, учитывая возможности успешного разрешения этой задачи Германией, уделяет большое внимание проблеме использования атомной энергии урана для военных целей;
б) Урановый комитет военного кабинета, возглавляемый известным английским физиком Д.П. Томсоном, координирует работы видных английских ученых, занимающихся вопросами использования атомной энергии урана как в отношении теоретической и экспериментальной разработок, так и чисто прикладной, т. е. изготовления урановых бомб, обладающих большой разрушительной силой;
в) эти исследования основаны на использовании одного из изотопов урана (урана-235), обладающего свойствами эффективного расщепления. Для этого используется урановая руда, наиболее значительные запасы которой имеются в Канаде, Бельгийском Конго, в Судетах и Португалии;
г) французские ученые Хальбан и Коварский, эмигрировавшие в Англию, разработали метод выделения изотопа урана-235 путем применения оксида урана, обрабатываемого тяжелой водой. Английский ученый (Пайерлс) и доктор физических наук Байс разработали способ выделения изотопа урана-235 при помощи диффузионного аппарата, спроектированного доктором Симон, который и рекомендован для практического использования в деле получения урана, идущего для изготовления урановой бомбы;
д) в освоении производственного метода выделения урана-235 помимо ряда научно-исследовательских учреждений Англии непосредственное участие принимают Вульвичский арсенал, а также фирмы «Метро-Виккерс», химический концерн «Империал Кемикал Индастриес». Этот концерн дает следующую оценку состояния разработки метода получения урана-235 в производстве урановой бомбы: научно-исследовательские работы по использованию ядерной энергии для урановых бомб достигли стадии, когда необходимо начать работы в широком масштабе. Эта проблема может быть разрешена, и необходимый завод может быть построен;
е) Урановый комитет добивается кооперирования с соответствующими научно-исследовательскими организациями и фирмами США (фирма «Дюпон»), ограничиваясь лишь теоретическими вопросами.
Прикладная сторона разработки основывается на следующих главных положениях, подтвержденных теоретическими расчетами и экспериментальными работами, а именно.
Профессор Бирмингемского университета Пайерлс теоретическим путем определил, что масса 10 кг урана-235 является критической величиной. Количество этого вещества меньше критической величины устойчиво и совершенно безопасно, в то время как в уране-235 массой больше 10 кг возникает прогрессирующая реакция расщепления, вызывающая колоссальной силы взрыв. При проектировании бомб активная часть должна состоять из двух разных половин, масса которых в сумме превышает критическую величину. Для производства максимальной силы взрыва этих частей урана-235, по данным профессора Ферпоссона из научно-исследовательского отдела Вульвичского арсенала, скорость перемещения масс должна лежать в пределах 6000 футов в секунду. При уменьшении этой скорости происходит затухание цепной реакции расщепления атомов урана и сила взрыва значительно уменьшается, но все же во много раз превышает силу взрыва обычного ВВ.