Поначалу-то был взят традиционный подход: руководителем проекта предложили стать незаменимому организатору науки Абраму Иоффе. Тот, однако, отказался, сославшись на свои 63 года, и предложил поставить руководителем работ Курчатова или Алиханова. Лучше – Курчатова.
Сергей Кафтанов, с которым шёл этот разговор, как раз по Курчатову имел серьёзные сомнения. Алиханов был уже известным физиком, куда более именитым, нежели его коллега. И к тому же уже член-корреспондент Академии наук. Против Игоря Васильевича, по мнению Кафтанова, играла и его репутация: считалось, что он не умеет концентрировать всю свою энергию на одном проекте.
Протокол Спецкомитета при ГОКО о работе Технического совета при нём.
Из открытых источников
Записка Гуревича, Зельдовича, Харитона по цепной реакции.
Из открытых источников
Проект распоряжения ГКО об организации работ по урановой проблеме 28.09.1942 г.
Постановление ГКО о добыче урана 2542 от 27.11.1942. Из открытых источников
Распоряжение ГКО № 3834 по урану
Распоряжение ГКО об организации работ по урану.
Из открытых источников
Напрашивался решающий этап «кастинга». И на 22 октября 1942 года оба были вновь вызваны в Москву пред светлые очи Кафтанова и Первухина. Здесь Курчатов выглядел более собранно и – что почему-то позднее было поставлено ему Кафтановым в упрёк – управляемо. Зато Алиханов настолько откровенно рвался к руководству проектом, что вызвал отторжение в душах начальства. Как писал помощник Кафтанова С.А. Балезин, Курчатов «произвёл на нас весьма приятное впечатление, чего нельзя сказать об Алиханове». [274, с. 48]
Записка А.И. Алиханова уполномоченному ГКО по науке
С.В. Кафтанову и вице-президенту АН СССР А.Ф. Иоффе.
25 декабря 1942 г. Архив РАН
Окончательное решение было за Вячеславом Молотовым. А тому понравился «самый молодой и никому ещё не известный» Курчатов, несмотря на то что сам Игорь Васильевич в разговоре откровенно признался, что ещё многое для него неясно. И он даже не уверен, что атомная бомба может быть создана. А если и да, то неизвестно, как много времени на это может потребоваться.
Тем не менее Молотов решил:
«Мне было поручено найти такого человека, который бы мог осуществить создание атомной бомбы. Вызвал Капицу к себе, академика. Он сказал, что мы к этому не готовы и атомная бомба – оружие не этой войны, дело будущего… Был у меня самый молодой и никому еще не известный Курчатов, ему не давали ходу. Я его вызвал, поговорили, он произвел на меня хорошее впечатление». [447, с. 19]
А.И. Алиханов. Архив НИЦ «Курчатовский институт»
А что касалось сомнений Курчатова, то Молотов передал ему материалы разведки. Тот несколько дней сидел над этими бумагами, не покидая Кремля, почти без сна и на бутербродно-чайном питании. Но полученная информация того стоила. В разведданных – хоть они касались пока английских работ, а не Манхэттенского проекта американцев, которые уже осуществили в ядерном реакторе управляемую самоподдерживающуюся цепную реакцию, – было самое главное: детали.
Как должна «работать» атомная бомба в принципе, всем было уже ясно. Даже писателям, одного из которых в США даже едва не арестовали за то, что в своём фантастическом рассказе он описал такую бомбу с невероятной точностью.
В рассказе фантаста по имени Клив Картмилл «Крайний срок» (Deadline), опубликованном в марте 1944 года, говорилось о бомбе, изготовленной из двух подкритической массы полусфер из урана-235, при соединении которых возникала цепная реакция. Описание устройства было достаточно детальным, а уж данные о температуре взрыва, о радиации, о разделении изотопов, об ударной волне вызывали у контрразведки мороз по коже.
Письмо П.Л. Капицы о существовании комиссии по атому. Архив РАН
В общем, от крупных неприятностей Картмиллу удалось увернуться, доказав, что взял материал для рассказа из открытых источников, а шокирующие выводы сделал на основании знаний и логики. Но ФБР тем не менее потребовало, чтобы он больше не писал о ядерных технологиях. По меньшей мере до конца войны.
Ну хорошо, принцип понятен. А что насчёт конкретных технологий. Например, вот как получить уран-235 для этой бомбы?
В СССР считалось, что наиболее эффективным методом разделения изотопов будет центрифуговый. Это когда во вращающейся с высокой скоростью центрифуге переведённая в газообразную форму природная смесь изотопов урана разделяется на более лёгкие или более тяжёлые слои под действием центробежной силы. Англичане же пошли по пути газовой диффузии, в которой используется различие в скоростях движения различных по массе молекул газа.
Что эта информация означала? Она означала, что можно миновать экспериментальные стадии и сразу целиком воспроизвести установку и построить нужный завод.
Похожая история была с подтверждением возможности цепной реакции в смеси урана и тяжёлой воды. Опять же теория допускает; но вот на практике какое должно быть сечение захвата тепловых нейтронов в тяжёлой воде? Из-за отсутствия нужных количеств тяжёлой воды и мощных циклотронов этого нельзя было измерить физически, а расчёты Харитона и Зельдовича в силу своей приблизительности надёжного ответа не давали. А вот теперь – ясно.
Записка Курчатова Молотову по атомной проблеме. Из открытых источников
Распоряжение ГОКО по научному руководству Курчатовым атомным проектом. Из открытых источников
Распоряжение АН по созданию Лаборатории № 2. Архив РАН
Распоряжение
№ 122
по АН СССР
о назначении
И.В. Курчатова начальником Лаборатории № 2. 10 марта 1943 г. Архив РАН
Из протокола № 4 распорядительного заседания Президиума АН СССР – об утверждении заместителей И.В. Курчатова.
9 февраля 1945 г.
Архив РАН
И.В. Курчатов. Архив НИЦ «Курчатовский институт»
И ещё один раздел был крайне интересен и бесконечно перспективен. Он касался возможности использования для атомной бомбы всё же урана-238, того самого, «пассивного». Ибо если в результате бомбардировки его в атомном котле нейтронами он будет поглощать их, то возникнет уже новый элемент с массовым числом 239. А тот – ещё было неизвестно, что позднее ему присвоят официальное название «плутоний», – как раз «активный», обладает большой способностью к спонтанному делению. А значит, может с успехом заменять уран-235. И, по мнению Курчатова, именно плутониевый путь к атомной бомбе является наиболее перспективным.
После того как Игорь Васильевич всё изучил и сделал необходимые пометки и выводы, изложенные им позднее в памятной записке Первухину, Молотов привёл учёного на второй этаж Сенатского корпуса, где в кабинете Сталина представил его вождю.
Тому Курчатов тоже понравился – насколько-то вождю вообще кто-то мог нравиться. И с тех пор, как вспоминал впоследствии Молотов, «мы на него стали ориентироваться».
Распоряжение ГКО 2872сс от 11.02.1943.
Из открытых источников
Решение было принято, и распоряжением ГКО от 11 февраля 1943 года сорокалетний профессор Игорь Васильевич Курчатов был назначен научным руководителем работ по урану. Сама его Лаборатория № 2 была создана, как сказано, ещё два месяца спустя, 12 апреля 1943 года.
На Первухина М.Г. и Кафтанова С.В. была возложена «обязанность повседневно руководить работами по урану и оказывать систематическую помощь спецлаборатории атомного ядра Академии наук СССР».
К 1 апреля 1943 года группа работников спецлаборатории должна была представить не только доклад «О возможности создания урановой бомбы или уранового топлива», но и получить в необходимом для опытов количестве уран-235 и уже провести «исследования осуществимости расщепления ядер урана».
Этим же распоряжением Президиуму Академии наук СССР предписывалось «перевести группу работников спецлаборатории атомного ядра из г. Казани в г. Москву для выполнения наиболее ответственной части работ по урану». [274, с. 550]
Первыми из Казани в Москву прибыли бывшие коллеги из спецлаборатории атомного ядра Казанского филиала ЛФТИ М.С. Козодаев, Г.Я. Щепкин и С.Я. Никитин. И Курчатов, конечно. Как раз это и произошло 12 апреля 1943 года, каковой день и считается датой рождения Лаборатории № 2.
Постановление ГОКО 02-04-1944 об утверждении плана работ по Лаборатории № 2.
Из открытых источников
В целом же в первый состав спецлаборатории вошли в соответствии с приказом А.Ф. Иоффе по Казанскому филиалу ЛФТИ следующие учёные: И.В. Курчатов (заведующий), А.И. Алиханов, М.И. Корнфельд, Л.М. Неменов, П.Я. Глазунов, С.Я. Никитин, Г.Я. Щепкин, Г.Н. Флёров, П.Е. Спивак, М.С. Козодаев, В.П. Джелепов.
Глава 4«Анатолиус, вы застоялись!»
Тем временем немцев погнали назад, в их трижды проклятый рейх. Трудно гнали, сложно, кроваво, но уже не было сомнений, что война закончится в Берлине.
Вообще говоря, при всей драматичности событий 1942 года это было ясно уже и тогда. Сталинград – это, конечно, очень далеко от границы, и даже на Кавказ немцы залезли, но это всё были битвы хоть и кровавые, но именно битвы. Армейские операции. Речи о самом существовании государства, как то было осенью 1941 года, даже и не заходило. И в России, особенно в эвакуационной глубинке, настроения уже были делово-оптимистичными: не пора ли домой?
И в Москву люди уже уезжали. С физтеховцами ситуация была сложнее – Ленинград был ещё в осаде. Да, частичной, точнее, частично прорванной, с обеспеченным транспортным коридором в город. Но немцы всё равно стояли ещё на окраинах, и без острой необходимости в Питер эвакуированные институты пока не пускали.
После первого вызова в Москву осенью 1942 года Игорь Курчатов ещё рассказывал «Анатолиусу», что был разговор о восстановлении работ по ядерной физике. Нет, без подробностей, конечно: Курчатов ни полслова не сказал об истинной своей работе. Лишь: «Анатолиус, мы продолжаем ту тему». И ещё о том, что надо догонять немцев, а также американцев с англичанами, которые явно развивают усилия в этом направлении, но при этом молчат, как убитые.