«В организации работ по А Б [Атомной Бомбе], мне кажется, есть много ненормального. Во всяком случае, то, что делается сейчас, не есть кратчайший и наиболее дешевый путь к ее созданию. <…>
Никакого строгого отбора тематики по определенному плану сейчас нет, и вокруг А Б начинается свистопляска. Пляшут и жулики, и авантюристы, и честные люди. Конечно, что-нибудь под конец и вытанцуется, но явно это не тот короткий и дешевый путь, по которому мы можем перешагнуть Америку. <…>
Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках. Это неплохо, но вслед за ним первую скрипку все же должен играть ученый. Ведь скрипка дает тон всему оркестру.
У тов. Берия основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у Берия слабо. <…>
…у него один недостаток – чрезмерная самоуверенность, и причина ее, по-видимому, в незнании партитуры. Я ему прямо говорю: «Вы не понимаете физику, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах», – на что он мне возражает, что я ничего в людях не понимаю. Вообще наши диалоги не особо любезны. Я ему предлагал учить его физике, приезжать ко мне в институт. Ведь, например, не надо самому быть художником, чтобы понимать толк в картинах. <…>
У меня с Берия совсем ничего не получается. Его отношение к ученым, как я уже писал, мне совсем не по нутру. <…>
Тов. Берия, как большинство товарищей, с моими возражениями не согласен. Быть слепым исполнителем я не могу, так как я уже вырос из этого положения.
С тов. Берия у меня отношения все хуже и хуже, и он, несомненно, будет доволен моим уходом. Дружное согласие (без генеральского духа) для этой творческой работы необходимо и только возможно на равных началах. Его нет. Работать с такими настроениями все равно я не умею. <…>
Поэтому прошу Вас еще раз, и очень настоятельно, освободить меня от участия в Особом комитете и Техническом совете. Я рассчитываю на Ваше согласие, так как знаю, что насилие над желанием ученого не согласуется с Вашими установками.
Ваш Капица». [262, с. 613–619]
Всё же отваге академика остаётся только удивляться. И дело даже не только в нелицеприятных оценках по адресу поставленного на ответственную должность доверенного человека самого руководителя страны. Любой, кто хоть краем в жизни зацепил государственную службу и государственный документооборот, засвидетельствует, что у него от этого текста глаза режет. Весь тон письма недопустим в обращении не то что к главе государства, но к любому ответственному начальнику.
Со своей стороны, Берия тоже атакует Сталина просьбами убрать наглого и неуправляемого академика подальше из Атомного проекта. Вплоть до ареста и направления в какую-нибудь шарагу, где опасно резкий в своих суждениях учёный будет трудиться истово и дисциплинированно. Тем более что Капице было что предъявить: с задачей создания установок по производству жидкого кислорода для проекта его Институт физпроблем не справлялся. И в этом была личная вина его руководителя как организатора работ.
Отзыв Курчатова по Капице для Берии
И в конце концов Сталин был вынужден своею волей разрешать этот конфликт. При этом, однако, согласно байке, ходящей среди атомщиков и по сию пору, вождь сказал своему «Малюте»: «Я тебе его сниму, но ты его не трогай». Это, судя по всему, действительно не больше чем байка, хотя объективно Берия Капицу и в самом деле не тронул. Физически.
А вот аппаратно…
«Постановление СМ СССР № 1815—782с
О производстве кислорода по методу академика Капицы
г. Москва. Кремль
17 августа 1946 г.
Секретно
На основании материалов проверки Правительственной комиссии… Совет Министров Союза ССР устанавливает, что начальник Главкислорода при Совете Министров СССР и директор Института физических проблем Академии наук СССР акад. Капица не выполнил решений Правительства о создании новых, более совершенных кислородных установок по производству газообразного кислорода для технологических целей промышленности.
Разработанные акад. Капицей в Институте физических проблем кислородная установка ТК-2000 для производства жидкого кислорода, работающая на кислородном заводе в Балашихе, и опытная установка для газообразного кислорода производительностью 80 мл/ч, установленная в лаборатории Института физических проблем Академии наук СССР, являются несовершенными и по своим технико-экономическим показателям и конструктивно уступают известным уже заграничным установкам, широко применяемым для производства кислорода. <…>
В целях ликвидации отставания кислородной промышленности в СССР и устранения имеющихся недостатков в этой отрасли Совет Министров Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. За невыполнение решений Правительства о развитии кислородной промышленности в СССР, неиспользование существующей передовой техники в области кислорода за границей, а также за неиспользование предложений советских специалистов снять академика Капицу с должности начальника Главкислорода при Совете Министров СССР и председателя Технического совета Главкислорода и с должности директора Института физических проблема Академии наук СССР. <…>
11. Назначить чл. – кор. Академии наук СССР, проф. Александрова А.П. директором Института физических проблем.
Обязать академика Капицу сдать, а чл. – кор. Александрова принять дела по институту.
Поручить комиссии в составе акад. Бруевича, проф. Касаткина и уполномоченного Совета Министров СССР при Институте физических проблем т. Бабкина организовать сдачу дел т. Капицей по Институту физических проблем и прием их т. Александровым с тем, чтобы был составлен акт сдачи и приема и представлен в Правительство.
Срок работы – 10 дней.
Председатель Совета Министров Союза ССР И. Сталин
Управляющий делами Совета Министров СССР Я. Чадаев». [273, с. 7—10]
Понимающие толк в подобных документах видят, как унизительна эта бумага для Капицы. Но непокорный гений в ней не просто унижен, он ещё и аппаратно подставлен, разорван и разнесён по кочкам. Он отныне – пария. Отныне его место – на даче в Николиной Горе, где волен заниматься своими опытами. Частным порядком.
Причём дача была у него своя, её не отобрали, а вот мебель казённая, и её всю вывезли. Не был товарищ Сталин добрым дедушкой; отомстил он за панибратский тон в письмах Капицы. Да и то сказать: чтобы управлять бериями, а те слушались тебя беспрекословно, надо самому быть берией – в квадрате…
А что в этой ситуации было делать назначенному на место Капицы Анатолию Александрову? Вдруг чужою волею оказавшемуся в роли то ли предателя, то ли штрейкбрехера? Он ведь никогда не мыслил себя ни конкурентом Капице вообще, ни директором его института в частности.
Положение было хуже губернаторского. Без него его женили. Причём невесту отняли у заслуженного человека, не сравнимого по вкладу и месту в науке с каким-то Александровым. Так что при любых вариантах один точно неизбежен: во всём виноват будет он, АП. А если учесть, что учёное сообщество узко и все друг друга знают, положение возникает, как в деревне, где барин у одного крестьянина дом отнял, да другого туда подселил. Кто виноват будет? Не барин – до него далеко, да и… барин он. Виноват – причём в глазах всей деревни – будет подселённый в чужой дом.
Постановление ОС АН СССР № 6 от 4 декабря 1946 г. об избрании А.П. Александрова директором Института физических проблем АН СССР. Архив РАН
Что оставалось делать? Как решить это этическое уравнение, чтобы получить в правой его части хотя бы нуль, а не отрицательную величину на всю оставшуюся жизнь?
И Александров отправился на смотрины к Берии, побрызгав на рубашку водкой, прополоскав ею рот и влив в себя двадцать граммов для запаха. Расчёт был прост: Лаврентий Павлович – человек тяжёлый; увидев такое вопиющее нарушение всех правил приличия, должен будет разозлиться.
Конечно, злить Берию – та ещё перспектива. Очень острыми снежинками в лицо обернуться способная. Но с другой стороны, стоит и рискнуть ради чести. Прямо вот так сажать Александрова не за что: ну, выпил человек, ну да, не держится у него долго стакан в руке, тут же в горло опрокидывается. А кто без этого греха? Да единицы. Так что была надежда, что посмотрит товарищ Берия своим немигающим взором очковой кобры, потом проорётся и просто даст, фигурально говоря, пинка под зад.
Но кобра не оправдала этих надежд. Кобра поглядела благодушно и вроде как-то даже весело. Хитро-весело так, да. И в ответ на покаянное: «Попиваю я, товарищ Берия, ничего не могу с этим поделать, слаб…» – усмехнулся куратор Атомного проекта всепонимающе. И показал подпись Сталина под постановлением Совмина за № 1815—782с. Решение в любом случае принято…
«Мне уже рассказали, товарищ Александров, где вы водку брали и как её употребили, – сыто проговорил Лаврентий Павлович. – Вот выливать её не стоило, оставили бы просто на скамеечке…»
Хуже этого была только реакция жены Марианны Александровны. Она была не в курсе секретов, но про завернувшуюся интригу Анатолий ей рассказал. А тут ещё переезд в «капичник», в дом, который занимал великий учёный, приход в коллектив, который выстуживает тебя глазами хуже той «тройки» в Севастополе. Да ещё прикрепление двух постоянных охранников, что будут ходить по пятам, куда бы ни шёл и ни ехал. И даже жить в твоём доме…
«Жить? Как можно так жить? – придушенно спросила Мака. – Давай включим газ, и дело с концом»…
Глава 2Институт физических проблем
Анатолий Петрович, разумеется, не знал, что П.Л. Капица написал 18 декабря в личном письме Сталину уже со своей дачи:
«Товарищ Сталин,
лишив меня моего института, меня отстранили от полноценной научной работы, и я это тяжело переживаю. <…>
За период работы в управлении я увидел, что те принципы, на которых строилась работа по атомной энергии, – не те, которые, я считал, приведут нас лучше всего к решению поставленной задачи, поэтому я решил Вам об этом написать. По-видимому, я недостаточно учел, что критика, став известной, может быть неправильно истолкована и вызвать для меня неприятности, как это случилось.