Л.И. Брежнев на награждает А.П. Александрова орденом Ленина 10 февраля 1978 г. Фото С.М. Гурария.
Из семейного архива П.А. Александрова
Это как боярство или высшее дворянство при царе – каждый отдельно перед монархом стелется, но как класс именно они понуждают того исполнять их общую волю. А нет – так и апоплексический удар табакеркой в висок случиться может…
Вот на таком фундаменте и строились, собственно, отношения между властью как таковой и вполне уважаемым ею академиком Александровым. Генеральный секретарь мог катать его не на машине, а хоть на горбу – реальной власти это было безразлично. Реальная власть с одинаково лёгким презрением смотрела и на академиков, и на генсеков. И потому требовала и получала доклады, записки, обоснования и расчёты, но решения принимала сугубо свои. Двигалась по собственному курсу неотвратимо, как асфальтовый каток. Пусть наверху сидит и приветливо машет тебе рукою улыбчивый и где-то даже добрый человек с мохнатыми бровями, но бесполезно и безнадёжно вставать на пути у этого агрегата…
Глава 5Академическая вершина, академическая рутина
Заседания президиума Академии наук – в известном смысле вещь рутинная.
По вторникам утром начинают заворачивать с Ленинского проспекта в проезд между двумя каменными пилонами с невесть кого изображающими классическими статуями и с разделённой надвое надписью «Академия… наук СССР» чёрные и бежевые «Волги». Подъезжают к ступенькам главного здания усадьбы знаменитого Алехана, победителя турок графа А.Г. Орлова-Чесменского. Выходят из машин солидные, как правило, в возрасте, а иные и совсем старенькие люди.
Ещё в пятидесятых годах среди них нередко попадались такие, какими учёных принято изображать в фильмах, на рисунках и карикатурах: сухонькие старички в очочках, с седыми бородками клинышком и в академических ермолках. Но к семидесятым такие как-то повывелись – академический народ мало чем отличается от обычного чиновника в ладно пошитом костюме и с галстуком.
Что ж, каждому времени – своя униформа; лишь весьма редко эту картину разнообразят свитера или какие-нибудь толстовки молодых, ещё не обтёршхся гениев, приглашаемых для выступления по докладу из научного заведения докладчика же. Из Черноголовки, например, оторвы с полигона Института химической физики Николая Семёнова или Института теоретической физики незабвенного Льва Ландау. Физики, что с них взять…. Биологи из Пущина приезжают, как правило, в более упорядоченном виде.
Проходят эти люди мимо охранника в погонах, предъявляя свои академические удостоверения, поднимаются по железной кованой лестнице на второй этаж, минуют зал с колоннами, круглым столом посередине, укрытыми белыми чехлами стульями и бородатыми – впрочем, и безбородыми тоже – бюстами старинных гениев. Заходят в большой зал с вечно задрапированными огромными окнами.
Здесь Алехан, должно быть, когда-то устраивал балы – наверху и балкончик специальных для оркестра имеется, – а теперь стоят два длинных стола, да из ниши в торце мужественно смотрит в коммунистическую даль мраморная голова Владимира Ильича Ленина. А перед ним – стол для президиума: за ним сидят во время заседаний президент и вице-президенты Академии наук.
И рассаживаются за эти столы самые авторитетные академики, истинный ареопаг учёного мира России. И слушают научный доклад кого-то из своих или кого-то приглашённого из институтов академии. Или из других научных заведений страны.
Темы докладов, как правило, затрагивают самые свежие, самые актуальные исследования или проблемы; выступление перед президиумом АН СССР – это большая честь и вполне приравнивается к научной публикации в авторитетном рецензируемом журнале.
Правда, академики, кажется порою, не очень внимательно слушают докладчика: кто читает какие-то свои бумаги, вытащенные из портфеля, кто-то тихонько шепчется с соседом, кто-то даже что-то пишет, и едва ли это конспект доклада… Но неуважения тут нет – просто эти люди в большинстве своём умеют делать два-три дела стразу, что и помогло им добраться до самых вершин науки. И обязательная после выступления дискуссия ярко иллюстрирует это: вопросы бьют в точку, реплики звучат по делу, оценки обоснованы аргументами.
Президенту академии, однако, положено слушать внимательно: его задача, как правило, подводить итог дискуссии. Причём, что называется, вещественный: не просто поблагодарить и выразить удовлетворение очередным достижением лохматых гениев из Черноголовки, а – сформулировать выводы научные и выводы для практики. Для помощи – научной ли, организационной или бюрократической. В общем, что нужно сделать силами или от имени Академии наук, чтобы всем стало лучше – и данным гениям, и науке, и народному хозяйству в целом.
Но это была ещё не вся – и тем более не основная – работа для президента академии. Работа для президента начиналась немножко до заседания президиума. Всегда образовывалась пара-тройка встреч с коллегами, которые стремились решить бегло какой-то вопрос из непринципиальных или договориться о чём-то более серьёзном наперёд. Плюс быстрая летучка.
Постановление Президиума АН СССР № 817 от 20 ноября 1975 г. «О кандидатуре на пост президента Академии наук СССР». С. 1–2
И основная работа для президента академии начиналась сразу после заседания. Сначала что-то беглое и предварительное обсуждалось тут же, перед глазами у слишком большого для этого помещения черепа Ленина. Пока основная масса членов президиума выходит через единственные двери и разъезжается по своим институтам. Затем с кем-то из этих, из зацепившихся и зацепивших, разговор продолжался в приёмной, одной на кабинеты президента и первого вице-президента академии.
А.П. Александров с академиком К.В. Фроловым и своим референтом в академии Н.Л. Тимофеевой во время поездки в ГДР в 1986 г. Из семейного архива П.А. Александрова
Разговор, как правило, получался «вприпрыжку». Потому как к этому времени в приёмной уже ждал кто-то на назначенную встречу, да Наталия Леонидовна Тимофеева, помощник и референт, работавшая ещё с предыдущими президентами Вавиловым, Несмеяновым и Келдышем, выразительно бросала взгляды. Которые можно было бы назвать жгучими… если бы они не были поджаривающими.
Наконец, и это заканчивалось. И можно было пройти в кабинет, поглядеть в окно на фонтан посередине круглого газона и выруливающие вокруг него «Волги» членов президиума и – сосредоточиться наконец на работе.
Поехали. Встреча и разговор с адмиралами А.И. Рассохой и А.К. Усыскиным, а также с академиком Л.М. Бреховских для рассмотрения плана работ по программе поиска гидродинамических путей снижения сопротивления под общим названием «Океан». Хоть и не атомное дело, но флотское, прежде всего атомных подлодок касающееся. Да и подписана программа им, Александровым, вместе с академиками М.А. Лаврентьевым и Л.И. Седовым, и, следовательно, его доля ответственности есть.
Далее, через час, – академики Н.Н. Семёнов и Н.М. Эмануэль с делами по отделению общей химии.
В 15 часов – академик Б.Н. Петров по космическим делам.
В 16.30 снова в машину: поездка в Отдел науки ЦК к С.П. Трапезникову по делам академии.
В 18 часов – возвращение в академию, где уже ждёт академик Ю.А. Овчинников (в расписании приписка – надолго). Это значит, до 20.00.
После чего надобно ещё заехать к себе в Институт атомной энергии, где ждёт В.А. Легасов для обсуждения предстоящего научно-технического совета по водороду и другим институтским делам. А за ним уже притоптывают в очереди Е.П. Велихов, В.А. Сидоренко и Е.О. Адамов.
И такой режим – почти ежедневно. [399, с. 386]
Кроме того, членство и руководство в различных советах, комитетах и комиссиях:
Комиссия Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (ВПК при СМ СССР) с руководством в ней отделом по обеспечению атомной промышленности ресурсами;
Межведомственный совет Академии наук СССР и Государственного комитета по науке и технике;
Постоянно действующая комиссия Госплана СССР, ГКНТ и АН СССР по разработке Долгосрочной комплексной программы развития топливно-энергетического комплекса СССР;
Совет по координации научной деятельности Академий наук союзных республик;
Межведомственный научный совет АН СССР и АМН СССР по фундаментальным проблемам медицины;
Межведомственный совет по научным основам агропромышленного комплекса;
Комиссия по атомной энергии;
Научный совет по комплексной программе «Гидрофизика»;
Комиссия по проблемам эффективного применения ЭВМ и повышению квалификации пользователей средств вычислительной техники;
Совет по волновым процессам;
Комитет по Ленинским и Государственным премиям, где Анатолий Александров как президент АН СССР является председателем.
К этому стоит добавить всяческие представительские и протокольные мероприятия, в которых главе Академии наук приходится участвовать по должности или по приглашению. А Александров, привыкший и любивший занимать конкретным, осязаемым делом, считал подобные занятия пустой потерей времени. Но уклоняться от них было не всегда возможно.
А.П. Александров в президиуме AH СССР во время приёма делегации американских учёных. 1985 г. Архив РАН
С тою же неохотою Анатолий Петрович совершал зарубежные визиты. Конечно, на фоне тогдашних советских распорядков, когда поездка за границу расценивалась в широких массах близко к посещению рая, а командировка – как кооптация в ЦК (ну или в дворяне, что было похоже) – такое отношение к загранке было сродни явлению белой вороны. Особенно на фоне сотрудников института, которые с началом разрядки стали относительно часто выезжать то на научные конференции, то в Вену в МАГАТЭ, то даже в саму Америку. И уже по их детям, что в щукинских, близких к построенным институтом домам школах, что в курчатовском спортклубе «Малахит» поползло самовозвеличение тех, чей папа «ездит» (и привозит джинсы и пластинки «Дип Пёпл»), и самоуничижение тех, чьи родители визита в «рай» не удостоились.