Хорошо еще, наш офис помещается не в деловом центре – те в выходные превращаются в обширные погосты, – а в самом обычном доме. Из-за стен к нам с одной стороны просачивалась музыка – в кофейне крутили винтажную попсу, с другой – отголоски семейного скандала: жильцы соседней квартиры не сошлись во мнениях о том, как наилучшим образом провести воскресный день.
– Шли бы вы гулять! – громко посоветовал Петрик, когда участники дискуссии за стеной слишком раскричались.
Соседи тут же прекратили препираться и выступили единым фронтом, посоветовав ему тоже кое-куда пойти.
– Я бы с удовольствием! – покричал в ответ Петрик, нисколько не шокированный предложенным ему неприличным маршрутом. – Но с этой работой никакой личной жизни!
За стеной замолчали, пытаясь осмыслить сказанное. Я велела Петрику не компрометировать «Дорис» – в свете его слов благородная миссия клуба доставлять радость и счастье вызывала некоторые сомнения – и села за компьютер начальницы, чтобы порыться в ее рабочих файлах.
Доронина и в самом деле старомодна и основательна, на каждую из наших клубных дам у нее заведено досье.
Файлы в соответствующей папке помещались в алфавитном порядке, так что «Афанасьеву О.П.» я нашла очень быстро. Информации о ней, правда, было немного – до мероприятия в Городском саду Доронина встречалась с Афанасьевой только один раз и успела выяснить всего ничего: дату и год рождения, образование, семейное положение, ФИО и род занятий близких – мужа и сестры. Я предположила, что это та самая сестра, котороя опознала утопленницу, и спросила Петрика:
– Как думаешь, не поговорить ли нам с этой дамой?
– С Татьяной Петровной Лариной, учителем биологии? – друг заглянул в монитор поверх моего плеча. – Что ты хочешь у нее узнать? Есть ли жизнь на Марсе?
– Про марсианскую жизнь имело бы смысл спрашивать учителя астрономии, но этот предмет уже исключен из школьной программы. А Ларина биолог…
– У тебя остались вопросы по теме пестиков и тычинок?
– Нет, у меня под вопросом вердикт следствия по делу о гибели Ольги Петровны! Мне кажется, ее все-таки убили, просто полиции невыгодно это признать. Ну, не нужно им это – с мотивом разбираться, убийцу искать…
– А тебе это нужно?
– А мне Доронина как сказала, когда велела пообщаться с Кокошниковым? «Прикинь, Люся, каковы наши риски, и подумай, что можно сделать. Пришел твой час, Суворова!» Она же знает, что я уже раскрутила одну запутанную детективную историю…[2]
– Не сама раскрутила, – напомнил Петрик.
– Так я и сейчас не сама! Ты же составишь мне компанию? Поговорим с сестрой погибшей, может, что-то проясним…
– Ну, ладно, ладно! Конечно же, ты можешь на меня рассчитывать, моя бусинка. А как ты встретишься с Лариной, у нас же ни телефона ее нет, ни адреса?
Вместо ответа я быстро забила в строку поиска запрос «учитель биологии ларина татьяна петровна краснодар школа №…» – и сразу же увидела новость: «Сорок шесть учителей из Краснодарского края получат денежные поощрения от Минобрнауки РФ».
Я прошла по ссылке и открыла свежую заметку. Только на прошлой неделе краевая газета написала о том, что лучшим педагогам образовательных учреждений Кубани будут вручены гранты на сумму 200 тысяч рублей. Среди премированных была упомянута и Татьяна Петровна Ларина – учитель биологии средней общеобразовательной школы № 12.
– Я знаю эту школу, она находится на пересечении улиц Железнодорожной и Гоголя, – заблестел глазами Петрик. – Там еще недалеко аптека, где работает один мой хороший знакомый. Очень милый молодой человек, всегда такой чистенький, аккуратный, наутюженный – туфли без пылинки, прическа волосок к волоску, даже маникюр! Я сразу почувствовал в нем родственную душу, но близкое общение показало, что по части ориентации мы трагически не совпадаем, Димочка – так его зовут – все-таки предпочитает девушек… Кстати, хочешь, я вас познакомлю? По сравнению с Караваевым он чистый ангел!
– Мне к ангелам еще рано, – отговорилась я и закрыла папку с досье. Выключив компьютер, я повернулась вместе с креслом и прихлопнула ладонями по столу: – Ну, тут мы закончили! Куда дальше?
– Ларина, я так понимаю, сегодня не работает и мы будем завтра подстерегать ее возле школы? – уточнил Петрик и вытащил из кармана мобильник, чтобы посмотреть на часы.
В офисе у нас никаких хронометров нет, ибо сказано же: «Счастливые часов не наблюдают».
– Тогда предлагаю сейчас двинуть в торговый центр за босоножками, потом там же пообедать, закинуть покупки домой, немного отдохнуть, переодеться и ехать на выставку. Вполне успеем к открытию, оно в восемнадцать часов.
Сказано – сделано. До торгового центра мы шли пешком: прогуляться по весеннему городу было очень приятно, вот только у меня то и дело возникало ощущение щекотки между лопатками.
Сначала я ежилась, пыталась заглянуть себе за спину, шарила за воротником в поисках чего-то постороннего – упавшего с дерева листочка или, не дай бог, насекомого. Потом попросила Петрика заглянуть мне за шиворот и посмотреть, что у меня там такое.
– Там только прелестный кружевной бюстик цвета беж, нормально застегнутый, не перекрученный, – успокоил меня дружище. – Должно быть, это у тебя нервное. Ощущение щекотки на спине может быть признаком остеохондроза.
Тут я почувствовала, что у меня зачесался бок. Для проверки возникшей догадки я повернулась на сорок пять градусов – и точно, зуд переместился на грудь.
– Это не остеохондроз, – сказала я тихо. – А на меня кто-то очень пристально смотрит.
– Кто?! – завертелся Петрик.
– Да стой ты! Так его только спугнешь. Давай поступим иначе: на ближайшем перекрестке разделимся: я пойду по одной стороне улицы, а ты по другой. Чуть отстанешь и будешь присматриваться к следующим за мной, может, заметишь наблюдателя.
План был хорош, но ни к чему не привел – мы шли по главной улице, а она в выходные и праздники становится пешеходной. Народу на Красной было полно, и каждый второй двигался в том же направлении, что и я. Засечь филера не получилось.
Впрочем, он, похоже, сам отвалился на входе в торговый центр. Уже поднимаясь по травелатору, я почувствовала, что тяжесть взгляда, неотрывно прижимавшего мои плечи, исчезла.
– Видать, он не любитель шопинга, – предположил Петрик. – И верно: чем бить ноги по этажам, проще подождать нас, сидя на лавочке в зеленой зоне у входа.
Но когда мы три часа спустя вышли из торгового центра, таинственный наблюдатель не приклеился к нам снова. А ведь я специально продефилировала туда-сюда перед входом, косясь на лавочки!
– Похоже, он окончательно потерял к тебе интерес, – резюмировал Петрик, и мне почему-то стало обидно.
Даже филер не стал наблюдать за мной долго, поматросил и бросил! Выходит, я решительно не способна удержать заинтересовавшегося мной мужчину?
– Почему же сразу мужчину, может, это женщина была. – Добрый друг попытался меня успокоить. – Или вообще животное, например бродячий пес.
– Псу-то зачем за мной следить?
– Затем, что ты аппетитно костлявая. – Петрик захихикал.
Комплимент был сомнительный, но хоть такой.
– То есть я не толстая?
– Не толще меня! Мы же носим футболки одного размера.
– Это потому что у меня грудь большая, а у тебя плечи широкие.
Мы с Петриком обменялись благодарными взглядами. Да, да, похоже на басенное «кукушка хвалит петуха – за то, что хвалит он кукушку», но разве плохо чуточку поднять настроение доброму другу?
На открытие кукольной выставки мы немного опоздали, потому что я заставила таксиста кружить по городу, проверяя, нет ли за нами слежки. Тот пребывал в недоумении и, высадив нас наконец у художественной галереи, без стеснения покрутил пальцем у виска.
Чуть позже я убедилась в его правоте. Нужно быть полной дурой, чтобы согласиться на этот культпоход!
Начиналось все вполне невинно – с выставленной на тротуар афиши-раскладушки. Лаконичная, она интриговала недосказанностью – на карамельно-розовом фоне ярким кармином было начертано: «Кукольный театр, интерактивная выставка-шоу».
Нам с Петриком пришлось подождать возможности попасть в галерею, потому что на узком крыльце образовалась небольшая пробка. Какие-то молодые люди хотели войти внутрь, но им навстречу как раз вырвалась небольшая семейная группа.
Первым, оглядываясь и беззвучно открывая рот, шел мужчина, подталкиваемый в спину раскрасневшейся женщиной. Та непонятно возмущалась: «Ах ты ж… Да чтоб тебя… А я-то дура…» – и волокла за собой маленькую девочку с пуговичными глазами. Мужчина выглядел сконфуженным, женщина – разгневанной, девочка – потрясенной.
– Похоже, выставка удалась, – пробормотал Петрик и свернул руку кренделем, предлагая мне опереться на нее.
Ступеньки на входе в старый купеческий особнячок, где разместилась галерея, были очень крутые, а я тщеславно влезла в новые босоножки на высоком каблуке.
Рука об руку мы с другом взошли на крыльцо и в небольшом холле стали свидетелями еще одной любопытной сцены. Лысоватый толстяк в дизайнерских джинсах и зеленом бархатном пиджаке, вытирая мокрый лоб кружевным платочком, тихо и яростно отчитывал долговязую, как кукурузный ствол, немолодую даму в униформе салатового цвета.
– Я же велел предупреждать, что у нас «восемнадцать плюс»! – шипел толстяк на даму-кукурузину, стреляя глазами по сторонам и кривя рот в попытке одновременно улыбаться посетителям. – Немедленно организуйте табличку!
– Да хоть сорок восемь плюс, – бурчала в ответ дама, почти не шевеля губами, с таким каменным лицом, словно сама была экспонатом. – Мне пятьдесят девять, и то я это видеть не могу!
– Боженьки мои, да что ж там такое?! – Петрик заволновался, заторопился, потащил меня в зал с ускорением и у первого же экспоната встал как вкопанный, едва не взрыв ногами паркет. – О! Ого! О-го-го! А? – Он обернулся ко мне.
– Ы… – сипло выдохнула я, после чего у меня закончились не только слова, но и буквы.