Подумав так, я обрадовалась. Увижу его тачку – сфотографирую номер, тогда таинственный незнакомец не потеряется снова, у меня есть добрые знакомые с доступом к базе ГУВД!
Я тоже углубилась в зеленый массив и с самым независимым видом цокала по дорожке, держась в некотором отдалении от красавца, но все же не выпуская его из виду.
Но вся моя гордая независимость превратилась в панику, едва я заметила, что позади меня тоже кто-то шлепает подошвами, причем не просто так, а точно в такт моим собственным шагам!
Я оглянулась – и увидела только смазанную тень, метнувшуюся за дерево!
Снова хвост! Меня преследуют! А-а-а!
Кажется, я завопила, а может, крик был только мысленным, но рванула я с места в карьер, причем не навстречу преследователю, как в прошлый раз, а от него – к незнакомцу. Должно быть, сработал киношный стереотип, согласно которому прекрасный принц непременно должен спасти прелестную героиню от внезапной опасности. Тут-то мы с ним и познакомимся…
Но стереотип не сработал. То есть вроде бы все шло как надо: прекрасный принц оглянулся, увидел несущуюся к нему героиню, развернулся и решительно двинулся мне навстречу. Он даже руки протянул, уже коснулся меня – чувствительно, кстати, нажав на шею под подбородком. И тут автор сценария лавстори резко встал и вышел на перекур, а продолжение писал уже спец по триллерам.
У меня резко потемнело в глазах. Звук поплыл и тоже выключился.
Ноги подкосились – и все.
Кино кончилось.
– Ай-ай-ай! – укоризненно сказал знакомый голос, и под моим носом возникло что-то липкое, холодное и вонючее.
«Какие-то гоблинские сопли», – брезгливо пробормотал мой внутренний голос, и я подумала, что сценарист триллера тоже ушел, сдав вахту автору фэнтези.
– Что это? – Я потянулась к носу, промахнулась и запуталась пальцами в прическе.
«Да, Люся, классическую проверку у невролога ты бы не прошла», – прокомментировал внутренний голос.
– Это? – Мои ноздри заботливо потер бумажный платочек. – Антисептик для рук. Как знал, что пригодится, если не по прямому назначению, то вместо нашатыря. Такой зеленый, вонючий… Ну открывай уже глазки, моя бусинка.
Я не стала спрашивать, кто это – даже с закрытыми глазками поняла, – и спросила другое:
– Где я?
– В шаге от ночевки в вытрезвителе, – ответил Петрик и похлопал меня по щекам. – Тебя разве мама не учила никогда не запивать водяру игристым?
– Меня растила интеллигентная бабушка, – напомнила я и осторожно открыла глаза. – Я до семнадцати лет даже слова «водяра» не слышала, а игристое называла «шампань» и считала буржуазным пережитком.
– Это многое объясняет. – Петрик присел и заглянув мне в лицо. – Ну, очнулась? Ты напугала меня, моя бусинка. Представь, что было бы, если бы ты отключилась прежде, чем послала мне сообщение! Так и спала бы на этой лавочке до утра или до первого патруля!
– Какое сообщение? – не поняла я. – Последним, что я посылала, был крик о помощи… и то безмолвный…
Я завозилась, кое-как собралась из желейной лужицы в кучку, села ровно и огляделась: сквер, дорожка, лавочки, жидкий свет фонарей. Мы с Петриком – и больше никого.
– А где все? – спросила я абсолютно резонно.
– Ты кого конкретно имеешь в виду?
– Во-первых, красавчика из рояля. Я пошла сюда именно за ним. – Я снова повертела головой и даже наклонилась, чтобы заглянуть под лавочку.
Если парень в рояле лежал, то чем лавочка хуже?
– Ты его преследовала? – то ли шокировался, то ли восхитился Петрик.
– Можно сказать и так, – согласилась я. – А меня в свою очередь преследовал кто-то еще.
– Правда? Когда я пришел, ты спала тут одна-одинешенька.
– Вот же гады.
– Кто?
– Да эти… оба! – придерживаясь за спинку лавочки, я осторожно встала.
Ноги дрожали, но держали меня. Уже хорошо.
– Ты, может, не поверишь, но, по-моему, красавчик из рояля меня вырубил, – пожаловалась я другу и осторожно потрогала свою шею. – Нажал куда-то сюда – и я отключилась.
– Серьезно? Уверена, что это тебе не приснилось? – Петрик смотрел недоверчиво, и я быстро поняла почему. – Взгляни, ты мне прислала вот это!
Я посмотрела на светящийся дисплей его мобильного. В мессенджере голубела табличка входящего сообщения: «Я под слоном». Отправителем значилась Моя Буся Люся.
– Я, к сожалению, не сразу понял, что ты имеешь в виду сквер со скульптурным слоном, сначала отвлекся на какие-то эротические фантазии, – повинился Петрик. – Но потом сообразил, что такая порядочная девушка, воспитанная интеллигентной бабушкой, не станет до окончательного разрыва изменять Караваеву непонятно с кем, особенно со слоном…
– Я это не посылала! – Вытянув из кармана свой мобильный, я зашла в мессенджер и зависла, увидев последнее исходящее сообщение: «Я под слоном». – Чертовщина какая-то…
– Это никакая не чертовщина, а вполне нормальный результат утотребления водяры с шампанью, – успокоил меня Петрик. – Идем отсюда, вызовем такси на парковку, в сквер машина все равно не заедет.
До дома мы добрались без приключений, а там я сразу завалилась в кровать.
Парковая лавочка – так себе спальное место.
Спала я крепко и долго, совершенно забыв о том, что на утро у нас были планы.
К счастью, бесценный Петрик позаботился обо всем.
Когда я выползла из своей комнаты, вялая, как осенняя муха, на столе в кухне меня ждал завтрак – сырники с изюмом. Тюлевые занавески на большом, в пол, французском окне красиво парусили, а на залитой солнцем террасе восседал в позе лотоса мой дорогой друг.
– Доброе утро, моя бусинка! – бодро крикнул он, услышав, что я включила кофеварку. – Мне капучинку сделай, а сырники можешь съесть все, я худею.
– Угу. – Я запрограммировала агрегат на два капучино и пошла в ванную.
Когда вышла – Петрик уже переставил чашки с готовым напитком на стол и устроился на любимом высоком стульчике.
– Выспалась? Хорошо себя чувствуешь? Прекрасно. Я уже договорился о встрече с Лариной.
– С кем? – Спросонья я тупила.
– С Татьяной Петровной Лариной, учителем биологии из двенадцатой школы. – Петрик посмотрел, как я уплетаю сырник, вздохнул, пытливо ущипнул себя за впалый загорелый живот, махнул рукой – мол, была не была! – и тоже взял румяный кружочек. – Я позвонил в эту школу, спросил, когда сегодня можно будет застать Татьяну Петровну, и мне сказали, что у нее уроки с девяти до двенадцати.
– Тебе без вопросов выдали эту информацию? – слегка удивилась я.
– Какие вопросы, я же сказал, что звоню из следственного комитета. – Петрик допил кофе и спрыгнул со стульчика. – Все, я пошел одеваться, и ты тоже не засиживайся.
– Почему?
Кофе не успел подействовать, я все еще тупила.
– В полдень карета превратится в тыкву! – удаляясь, ответил Петрик. – Училка уйдет с работы!
– Видишь, как правильно я все рассчитал, – похвалился дружище часом позже, когда мы с ним уже встали караулом у школьных ворот. – В здание нас не пустили бы, там охранник… Вот времена, а? В тюрьму попасть проще, чем в школу… Но тут мы с тобой подстережем Татьяну Петровну, никуда она не денется.
– Мы же не знаем, как она выглядит, – напомнила я.
– Люся, логику включи! Учительница – тетенька в возрасте, неужто мы не отличим ее от школьниц? Да вот же она! – Петрик уверенно указал на пышную даму в длинном белом жилете поверх цветастого платья.
Она спускалась с высокого школьного крыльца, подбирая юбку, чтобы не наступить на ее край.
– Почему ты думаешь, что это именно она? – Я не то чтобы сомневалась или спорила, просто интересно было понять ход дедуктивных мыслей друга.
– Элементарно, Люся! На даме платье в стиле бохо от Кавалли и длинный жилет-оверсайз из твида от Гуччи. Простые школьные учительницы так не одеваются, им это не по карману.
– Она недавно премию от Министерства образования получила, двести тысяч. Могла принарядиться.
– Да нет же, Люся, ты разве не видишь? – Петрик загорячился. – Платье из коллекции позапрошлого года, а жилет – вообще зима-осень семнадцатого! Плюс очевидно же, что жилет предполагался оверсайз, а на ней он в обтяжку, тогда как платье слегка длинновато, оно должно быть по щиколотку! То есть вещи для нее не только слишком дорогие, но и не по размеру, значит, они с чужого плеча. Я уверен, Татьяна Петровна донашивает наряды за богатой сестричкой, которая была чуть выше и стройнее! Да мы ее сейчас спросим…
Я не успела остановить друга, как он решительно преградил путь даме в Гуччи с Кавалли:
– Гражданка Ларина Татьяна Петровна?
– Да. – Дама остановилась, переложила из одной руки в другую тяжелую на вид сумку-портфель, окинула Петрика внимательным взглядом с головы в золотистых локонах до ног в белых замшевых лоферах. – Вы не похожи на следователя!
– И слава богу! – Петрик размашисто перекрестился и подвинулся, выпуская на сцену меня.
– Мы не следователи, Татьяна Петровна, – сказала я. – Мы знакомые вашей погибшей сестры.
– И что? – Ларина снова переложила сумку из руки в руку.
– Вам тяжело, давайте присядем, – спохватилась я. – Поговорим на лавочке…
– Не о чем мне с вами разговаривать. – Татьяна Петровна решительно обошла меня и зашагала к трамвайной остановке.
– Может, о том, что Ольгу убили? – сказала я ей в спину.
Ларина остановилась. Развернулась к нам. Секунду подумала.
– Хорошо, давайте поговорим. – Она первой направилась к лавочке.
– Должно быть, Татьяна Петровна очень строгий учитель, – прошептал мне Петрик, пока мы догоняли быстро шагающую Ларину. – Я прям боюсь, что она сейчас скажет: «Садитесь, Карамзин, два!»
– Садитесь, – сказала Татьяна Петровна, заняв правый край лавочки.
Мы с Петриком, как воробушки на жердочке, устроились на левом.
– Говорите. – Строгая училка взглянула на часики на запястье. – У вас девять минут, потом подойдет мой трамвай, и я должна на него успеть.
– У нас есть сомнения, что Ольга погибла случайно или покончила с собой! – выпалила я.