– Ты опоздал, – снова прозвучал голос миледи. – Убийца ночью покинул город через Весенние ворота.
В одну секунду Гордый оказался на ногах, вплотную к матери. Он смотрел на нее сверху вниз, стиснув зубы.
– Что ты мелешь?
В ответ миледи спокойно, не торопясь, отвесила ему звонкую оплеуху. Удар белой маленькой руки внезапно оказался настолько сильным, что у Гордого мотнулась голова, а во рту появился привкус крови.
– Если ты еще раз посмеешь мне дерзить, я тебя накажу, – холодно сказала миледи своему застывшему сыну, схватившемуся за лицо. – Повторяю: убийца покинул город через Весенние ворота. Я увидела это в птичьей крови сегодня ночью.
Гордый побледнел, словно снег. До него дошел весь смысл сказанного: мать признавалась в чародействе, открывая свою тайну. А кроме того…
– Если он ушел через Весенние ворота, значит, без сомнения, был шпионом Лугайда, – сказал Гордый, во все глаза глядя на миледи.
– Да, – кивнула та. – Мне это не нравится, но Эннобар не желает меня слушать, и война уже развязана. Могу сказать одно: ищи других. Тех, кто подсматривает, подслушивает и доносит своим хозяевам.
Миледи стояла на открытой галерее и наблюдала, как внизу Ройле бьется на мечах с учителем – нанятым за плату старым фением Этаном Бронзовым, который когда-то был оруженосцем самого Вепря. У фения отсутствовал левый глаз, в груди все хрипело и булькало, руки слегка тряслись, но удары он наносил точные, быстрые и сильные.
Ройле отбивался с самым мрачным видом. Ему не нравилось отражать удары по правилам искусства, то закрываясь щитом, то самому пытаясь найти слабое место в защите фения. Этан ловко отразил удар щитом, принял на себя тяжесть противника, чуть отступил, и Ройле «клюнул» вперед.
Меч плашмя ударил Ройле по защищенной кольчужным воротником шее.
– Убит.
– А-а!
Ройле от злости отшвырнул свой меч в сторону, а щит с маху бросил в каменную колонну.
– Если бы у меня была моя палица, я бы убил тебя с двух ударов! – рявкнул он.
Глаза Ройле горели, щеки полыхали румянцем, кулаки сжимались. Он был в бешенстве. Этан пожал плечами и опустил меч, пожевывая синеватыми губами.
– Ты сильнее и моложе, но воинское искусство – это не только сила, но еще ум, опыт и приемы. Мы занимаемся уже почти неделю, а ты все веришь в свою булаву. Хорошо, неси ее сюда и покажи, что умеешь.
Ройле сверкнул глазами, как медведь-шатун, стянул кольчужные рукавицы и побежал за булавой. Этан поднял голову и прикрыл глаза. Ветер шевелил выбившиеся из-под шлема седые пряди, а левая часть лица подергивалась в тике.
Заслышав топот возвращавшегося Ройле, старик открыл глаза и принял стойку. Ройле налетел на него с разбегу, стремясь сбить с ног и огреть палицей по шлему. Этан неожиданно ловко для своего возраста и приземистой фигуры увернулся, рубанул мечом открывшегося Ройле по боку.
– Убит, – сказал старый фений, глядя в лицо растерянному Ройле.
Лесоруб хлопал ресницами, а Этан смотрел на него выцветшими голубыми глазами.
– Ты можешь быть сильным, как горный лев, – произнес старик. – Но что с того толку, если ты не способен предугадать действия противника? Надо быть не только сильным, но и быстрым. Змея жалит горного льва – и вот он мертв, хотя одним ударом лапы мог оставить от нее лишь мокрое место.
Ройле недовольно посмотрел на него, положил палицу на землю и взял обратно щит и меч. Встал в стойку. В сгущающихся сумерках снова зазвенела сталь.
Миледи плотнее закуталась в свой меховой плащ. Осень вступала в свои права, передавая привет от зимы, и влажный холодный воздух проникал под одежду, вытягивая тепло.
Этан остановил бой и начал поучать Ройле: показывал ему, как рубить под коленку, как отражать удар снизу, нацеленный в бедро. Ройле внимательно слушал, повторял движения. Миледи спрятала руки в рукава, а нос – в опушку воротника. Она чуть улыбнулась. Ройле возвышался над стариком, и вместе смотрелись они немного забавно.
Наконец Этан убрал меч, взял щит и пошел, прихрамывая, со двора. Ройле остался один и вдруг вскинул голову, словно наконец почувствовал взгляд миледи. Она перегнулась через перила и улыбнулась ему. Ройле сразу расцвел, тоже схватил свое оружие и бегом помчался по каменной лестнице наверх. Он остановился прямо перед миледи, жадно глядя на нее блестевшими глазами и улыбаясь во весь рот.
Миледи Воронов осторожно положила ему на грудь руку: кольчуга холодила кожу даже через теплую замшевую перчатку. Трогать обтянутую кольчугой грудь Ройле было все равно что прикасаться к заледеневшей скале.
– Эннобар объявил войну Бресу из Лугайда, – сказала миледи, рассматривая плетение железных колечек.
– Война? – переспросил Ройле. – А когда выступает войско?
Миледи подняла на него взгляд.
– Ты тоже хочешь пойти?
Ройле замялся.
– Пятьдесят тысяч воинов из Серых гор придут под знамена Эннобара, и среди них – пять моих сыновей, – сказала миледи. – Я плачу войне щедрый налог. Ты крестьянин, война не твое ремесло. Тебе вовсе не обязательно идти.
– Я сделаю, как ты скажешь.
Ройле смотрел на нее влюбленным взглядом.
– Эннобар приведет в Лугайд три войска, это будет быстрая и победная война, – сказала миледи. – Но почему-то сердце мое против того, чтобы ты пошел. Хотя и вижу, что ты уже загорелся и мнишь себя в гуще сражения, героем.
Ройле густо покраснел и опустил голову. Миледи обняла себя за локти, и на лице ее отразилась напряженная душевная борьба.
– Я могу отпустить тебя на войну со своим младшим сыном, – сказала она. – Старший Ворон обещал, что не пустит его в сражение, а будет использовать на посылках. И если ты дашь мне слово, что не станешь рваться вперед, когда начнется сражение…
– А что я тогда буду там делать? – почесал в затылке Ройле.
– Наблюдать за боем и выполнять поручения моего младшего сына, – пожала плечами миледи. – Может, тебе и доведется принять участие в стычке, но уже после того, как лучники прекратят обстрел. Ваше дело – уцелеть. Обещаешь?
– Даю слово, – горячо заверил Ройле, глаза которого опять радостно заблестели.
– А если я скажу – нет, останься со мной? – вдруг резко спросила миледи.
Ройле молча наклонился и поцеловал ее. Пальцы миледи впились в перевязь меча.
– Я отпущу тебя. – Миледи Воронов снова подняла на любовника глаза. – Но ты должен вернуться живым и невредимым. Это единственное, чем ты должен руководствоваться. Я беру с тебя слово.
И Ройле опять поцеловал свою госпожу.
Глава 14
Столица была охвачена военной лихорадкой. На каждой площади глашатаи призывали добровольцев записываться в королевское войско, суля хорошее жалованье и скорую славу. Лугайдские купцы покинули город, а нескольких уроженцев Лугайда повесили на городской стене как шпионов.
Роланд вернул из отпусков всех гвардейцев и лично наблюдал за сборами и последними тренировками. Результат ему нравился все больше: на огромной площади конная гвардия двигалась так, словно ею управлял единый разум. В поворотах и атаках гвардейцы ни разу не смешали строй, команды, которые играли на боевых трубах, выполнялись всадниками быстро и четко.
Роланд, сидя на своем вороном жеребце, не мог налюбоваться на лавину всадников, несущуюся вперед с копьями наперевес – зрелище страшное и прекрасное одновременно.
– Молодцы, гвардейцы! – с восторгом воскликнул он, возбужденно втягивая ноздрями сырой осенний воздух. – Красавцы! Герои!
– Гвардейцы-то молодцы, но ни одну войну не выиграть без пехоты, – проворчал Прент, сидевший рядом на старом сивом мерине. – Не думаю, что Брес позволит вам долго гулять по полям Лугайда. Готовьтесь к сшибке сразу же после пересечения границы. Там идут бесконечные луга да рощицы на пригорках, все голое, словно ладонь. Никаких хитростей вы не придумаете. Все, что остается, – положиться на волю Небес и свою храбрость.
Роланд с кислым видом покосился на старика и ответил:
– Мы ведем с собой восемьдесят тысяч воинов, из которых тридцать тысяч – конные лорды и фении в полном вооружении; двадцать тысяч арбалетчиков и только остальные – пехотинцы. Еще пятьдесят тысяч воинов идут с Серых гор, и шестьдесят поведет за собой Лиран Быстроногий. На границе с Лугайдом мы встретимся с войском Рода Озерного, а это еще сорок тысяч: столько обещал нам Род по договору о вечной дружбе. А что может выставить Лугайд? У него едва двадцать тысяч конников наберется. Мы пройдем по Лугайду, как косарь по полю. Хочешь, привезу тебе оттуда какую-нибудь толстушку? Будет днем варить тебе похлебку, а вечерами греть пятки. Может, характер у тебя получше станет.
Прент ничего не ответил. Он мрачно сопел, глядя на маневры гвардейцев.
К ним подскакал на гнедой мощной лошади Гордый Ворон. Его блестящий шлем украшали пышные ленты и лисьи хвосты – новейшая столичная мода. Он уверенно сидел в седле, свободно и гордо расправив плечи, а рука в кольчужной рукавице лежала на рукояти меча.
– Видел? – возбужденно спросил Гордый у Роланда. – А?
Роланд засмеялся и вскинул вверх кулак в кожаной перчатке.
На следующий день к Тамвроту подошло войско Воронов: тридцать тысяч пеших воинов и двадцать тысяч лучников. Конницы у горцев не было, воины, собиравшиеся под серыми, как горное небо, знаменами, сражались пешими. В центре серых знамен чернел силуэт крылатого ворона.
Завидев родные знамена, Дикий и Красный, с утра торчавшие на Угловой башне, отчаянно ругаясь и растирая замерзшие уши, понеслись бегом вниз, вопя на ходу боевой клич рода.
Воины Серых гор шли ровным строем, по три в ряду. Все они были рослыми, поджарыми и облаченными в длинные, доходившие практически до колен, кольчуги из крупных колец грубой ковки, под которыми тела облегали прочные стеганки. В основном они были вооружены копьями и тяжелыми боевыми топорами на длинных рукоятках или обитыми железом палицами, усаженным стальными шипами.