Лучники несли огромные боевые луки в рост человека, состоящие из нескольких слоев дерева. Из такого лука воин мог выпустить в минуту до семи толстых деревянных стрел с железными наконечниками.
Вел «Воронье войско», как в шутку прозывали горцев, лорд Кайси – высокий, широкоплечий и голубоглазый. Его род Лиственницы издревле находился в родстве с родом Воронов, а потому Кайси по первому же приказу миледи Воронов снял со стены свой боевой топор, поднял серое знамя и затрубил общий сбор, от которого горное эхо заметалось по ущельям и деревням, разнося плач женщин и возбужденные пересуды мужчин.
Горцы встали лагерем у стен Тамврота, и два неразлучных брата в тот же день присоединились к своим. Миледи не возражала. Считала, что Дикий и Красный лучше будут чувствовать себя среди равных, чем среди лордов Эннобара, пусть даже ведущее место в командовании там занимал их старший брат.
К вечеру подъехали и ратники из Приморья: сорок тысяч загорелых всадников и двадцать тысяч веселых чернокудрых пеших солдат, тащивших с собой свирели и дудки. Приморцы расположились лагерем рядом с Воронами, и уже скоро между ними завязалось общение: воины поддразнивали друг друга и восхваляли свою родину, выставляя в нелепом виде обычаи и привычки других.
На прощальном ужине Эннобар был весел, раздал множество наград, а пообещал еще больше.
Пир проходил в нескольких залах, потому что в один все прибывшие знатные воины не поместились. Взамен себя управлять делами Эннобар оставлял королеву и лорда-канцлера, а место Старшего Ворона занимал его Мудрый брат. Все они сидели на пиру за одним столом и слушали застольные речи Принца менестрелей и придворного филида.
Хмурился только Прент. Его заботило, что ответ из Озерного королевства до сих пор не пришел. Эннобар утром заявил, что ждать больше не имеет смысла: наверняка войска Рода Озерного подойдут сразу к границе, а от возражений старого лорда просто отмахнулся.
– На дорогах неспокойно, скорее всего, гонец просто запаздывает, – заявил Эннобар, прикладываясь к кубку. – Какой смысл ждать да осторожничать? Даже если Род Осторожный не пришлет войско, все равно перевес на нашей стороне, и Бресу не поздоровится.
Прент не стал отвечать и покинул праздник задолго до окончания. Рано ушла и миледи Воронов, перед уходом окинув взглядом своих сыновей.
Старший Ворон сидел рядом с Эннобаром, Мудрый занимал место рядом с братом. Гордый пил вместе с Роландом, а Красный и Дикий пировали за столами среди воинов лорда Кайси. И только Младшего не было видно. Миледи недовольно поджала губы, но решила не портить прощальную ночь с Ройле, а потому поскорее удалилась в свои покои.
Тем временем Младший Ворон продирался через толпу слуг у дверей в Зал Пиров. Он подошел к группке музыкантов, певцов и шутов, которые ожидали своей очереди. Среди них он увидел Эйнли. В простом синем платье девушка стояла в сторонке, глядя в стену грустными глазами. Младший остановился рядом с Эйнли и слегка поклонился.
– Это вы, – прошептала девушка, опустив глаза. Голос у нее задрожал.
– Да, вот, искал тебя, – пробормотал Младший. – Послушай, Эйнли… Я бы хотел с тобой поговорить, но где-нибудь подальше от этого шума.
Эйнли кивнула, и они двинулись по коридору, погруженные каждый в свои мысли. Младший Ворон выглядел очень несчастным и, казалось, боялся смотреть в сторону девушки.
Наконец они забрели в небольшую проходную комнатку, где обычно пряли служанки, но сейчас не было никого, кроме одной старушки, дремавшей в углу на скамеечке.
– Завтра утром мы уходим в Лугайд, – сказал Младший.
– Я знаю, – тихо ответил Эйнли.
Повисла пауза.
– Я буду вас ждать, – совсем тихо сказала девушка.
Щеки и даже уши у нее залились густым розовым румянцем. Она смотрела в пол, не решаясь поднять глаза на Младшего.
– Именно меня? – глупо переспросил тот. Он тоже смотрел в пол.
– Да, – ответ был таким тихим, что Младший его скорее угадал, чем услышал.
Снова наступило молчание, нарушаемое только посапыванием старушки.
– Могу я попросить у тебя что-нибудь на память? – наконец выдавил Младший.
Тут они словно по сигналу подняли лица и впервые открыто посмотрели друг на друга. По Эйнли было заметно, что она едва сдерживается, чтобы не расплакаться. Девушка молча провела руками по груди и плечам, потом дотронулась до густых русых волос, заплетенных в косы, красиво уложенные вокруг головы и покрытые широкой кружевной лентой нежного голубого цвета. Эйнли сняла ленту и протянула ее Младшему Ворону.
Тот принял подарок: руки ласково коснулись легкой ткани, пальцы прошлись по ленте, а потом Младший бережно сложил ее и убрал за пазуху.
– Эйнли, – произнес он, собравшись с духом. – Я хочу сказать, что всегда буду тебе верным другом.
Еще никогда Эйнли не казалась Младшему такой красивой. Юноша вдруг отчетливо представил, как они вместе идут по цветущим лужайкам в окружении серых скал, как ярко светит солнце, а Эйнли держит его за руку. Губы смеются, и можно в любой момент наклониться и поцеловать ее.
Младший покраснел от этих недостойных мыслей, но тут вдруг Эйнли быстро протянула вперед свою белую руку и слегка прикоснулась к его кисти. От этого прикосновения по всему телу Младшего побежали мурашки, он хотел податься вперед, но тут старушка в углу громко всхрапнула и забормотала во сне.
Эйнли и Младший в испуге отпрянули в разные стороны, да тут еще в коридоре послышался какой-то шум.
Украдкой глядя друг на друга, они возвращались обратно, пытаясь взглядами высказать все, что не могли произнести вслух. Большие синие глаза Эйнли горели, и в них было так много всего, что Младший Ворон почувствовал, как его горло сжал спазм. Ему захотелось схватить ее за руку, прижать к себе и сказать все, что мучило его сейчас.
Но в коридоре сновало слишком много народа, да и обстановка была совсем не подходящей. Младший проводил Эйнли до дверей в Зал Пиров, еще раз поклонился ей и пошел к себе. Через два шага он не выдержал и обернулся: Эйнли смотрела ему вслед, равнодушная и чужая всей суете вокруг. Девушка казалась статуей из королевского сада, маленькой сиротливой фигуркой лесной феи, на которую вот-вот упадут первые снежинки. Из глаз Эйнли катились слезы.
Младший понял, что сейчас и сам расплачется самым позорным образом. Он бросился бегом к себе, чтобы спрятаться ото всех и пережить свои мучения молча и в одиночестве.
Гордый подал слуге кубок, чтобы тот снова наполнил его, а потом сразу опрокинул в себя, ополовинив за несколько глотков.
– Как меня достал Прент, – сказал он, навалившись на плечо Роланда, который уже заметно опьянел и тупо смотрел в блюдо с дичью.
– А, брось, все старики осторожничают, – отмахнулся Роланд. – Как думаешь, уже прилично уйти?
– Ну-у… – Гордый огляделся. Пир кипел: Эннобар кивал тостам, Эйнли пела громкую военную песню на постаменте, горцы возбужденно орали, то и дело вскакивая со своих мест. – Можно и уйти. А ты куда торопишься?
– К девочкам в «Замок Луны», – заулыбался Роланд. – А то пока война закончится, месяц точно их не увидим.
– Собираешься выдать им аванс на месяц вперед? – ухмыльнулся Гордый.
– Все, что у меня есть. – Роланд пьяно прижал руки к груди. – Тем, кто достанется. А то ж они небось подерутся сегодня – кому тебя ублажать перед разлукой.
– Мне все равно. Какая первой подвернется, ту и возьму, они все одинаковые, – пожал плечами Гордый, обегая взглядом зал и иногда задерживаясь на знатных дочерях лордов. – Женщины для меня не значат ничего. Всегда найдется та, что влюбится в тебя по уши, будет бегать за тобой хвостом и скулить о вечной любви, читать глупые стихи и вздыхать при луне. И так, и сяк перед тобой вертеть задницей. А потом, когда ты ей дашь то, чего она хочет, начнутся неприятности: слезы, рыдания, истерики, всякие сопливые визги про то, что ты ей обещал. Хотя ты ей ничего не обещал.
– Ну ты и засранец, – ухмыльнулся Роланд.
Гордый снова пожал плечами и допил вино.
– Нет. Как ты видишь, я сплю со шлюхами, а не с порядочными девушками или чужими женами. Идем?
Покачиваясь, Роланд встал и оперся на его плечо. Так, в обнимку, они пошли по залу. Проходя мимо стола горцев, Роланд кивнул на них:
– Твои земляки. Твои братья тоже там.
– Баранье стадо, – скривился Гордый. – Плевал я на них. Мои братья – наши парни из казарм и ты. А не эти идиоты.
Войско выступало с рассветом. Эннобар, Роланд, Старший и Гордый Вороны ехали впереди королевских гвардейцев.
На прощание Эннобар поцеловал свою королеву, которая стояла на крыльце, держа за руку Лорну. Малышку Финелу королева Блэйр прижимала к груди. Та с любопытством смотрела круглыми голубыми глазками на величественную фигуру отца.
Эннобар поцеловал жену, чуть ущипнул за пухлую щечку Финелу. Погладил по голове насупленную Лорну. Потом перевел взгляд на стоявшую рядом Рону и обнял старшую дочь.
– Надеюсь, до моего возвращения вы все будете слушаться королеву, – сказал Эннобар, особенно строго глядя на Финелу. Та испугалась и заморгала глазенками, готовясь захныкать.
– Да-да, твое поведение должно быть достойным, – стараясь сдержать улыбку, сказал дочке Эннобар. – Обещаешь слушаться мать?
– Да! – пискнула Финела, начиная тереть глаза кулачками.
– То-то же.
Эннобар взял ее на руки, крепко расцеловал в обе щечки.
Блэйр протянула руки, чтобы принять ребенка обратно. Финела сразу же вцепилась в нее и спрятала лицо, уткнувшись матери в шею.
– Возвращайтесь скорее, мой лорд, – прошептала королю Блэйр, которая сама была на волосок от того, чтобы разрыдаться. – Нам еще надо родить мальчика, чтобы наследовал ваш престол.
– Я сделаю тебе еще не одного пухлого мальчишку, – выдохнул Эннобар ей в ухо, а потом жадно, не стесняясь, поцеловал при всех. Блэйр прильнула к нему всем телом, так же жадно и откровенно. Так, что многие опустили глаза или отвернулись.