– Да, огонь и железо – очень реальные вещи, – кивнула Лорелея, глядя на пузырящийся ожог. – Вы еще не передумали? Это всего лишь легкий поцелуй огня. Можно сказать – ласковый и нежный. Но я не могу быть с вами такой нежной, как мне бы хотелось, потому что Брес ждет вашего письма. Ну?
Гордый облизнул губы и сглотнул. Он посмотрел на ожог: кожа лоскутами сходила вокруг расползшегося черно-алого пятна. Потом Гордый поднял глаза на Лорелею, и в них зажглась ненависть.
– Нет, – выплюнул он. – Я не предам ни Эннобара, ни свою мать.
Лорелея закатила глаза и отошла от него, цокая каблуками по каменной кладке пола. Клещи, звякнув, снова упали в жаровню. Лорелея смотрела, как они опять приобретают зловещий багрово-рубиновый цвет.
– Дать себя изувечить ради клятвы покойнику? – Она покачала головой. – Брес бы штаны намочил от смеха.
– Брес – мразь, – ровным голосом сказал Гордый, хотя руку жгло и дергало разрастающейся болью. – Он стал королем только благодаря ничтожности своего окружения, поддержавшего на троне недостойного сына отца-неудачника. Его удача случайна. Ничтожества могут прийти к власти, но удержать ее не способны. Я дал клятву настоящему королю. И не нарушу ее.
– Сильно сказано, – кивнула Лорелея. – В некоторые моменты даже глупые слова звучат достойно. Но дело в том, что уже через час ты либо нарушишь все свои клятвы, либо умрешь.
Гордый не ответил. Он поднял глаза к потолку и стиснул зубы. Лорелея подошла к дыбе и резко развернула его к себе лицом за подбородок.
– Ты глуп, – бросила она в лицо Ворона. – Но ты держишь слово. Как бы это ни было бессмысленно. А если ты хранишь верность даже мертвецу, то точно не нарушишь клятву, данную живому.
– Можешь глумиться сколько угодно, – оскалился ей в лицо Ворон. – Насмехайся над беззащитным противником, ни на что другое ты не способна. Я бы свернул тебе шею при первой же возможности, не будь я привязан.
– Это вряд ли, – заметила Лорелея. – В рукопашной против меня у тебя нет шансов, хоть ты и мужчина. Но я сейчас о другом. Если я помогу тебе бежать, ты сможешь отблагодарить меня? Дашь мне клятву, которую никогда не нарушишь?
Гордый Ворон снова пережил настоящий ступор от удивления. Второй раз за вечер, а заодно за всю свою жизнь.
– Я же сказал… – начал было он, но Лорелея перебила:
– Сейчас речь не о чувствах, а о сделке.
– Какой? – с подозрением посмотрел на нее Ворон.
– Брес никогда не сделает меня миледи, – откровенно призналась Лорелея. – При нем я всегда буду никем. За мной не стоит знатный род, и я не могу сплотить вокруг себя единомышленников, потому что меня все боятся и ненавидят. Мои руки в крови по локоть, и все об этом слишком хорошо знают. Даже те, кто хочет со мной лечь, вряд ли протянут мне руку помощи, коснись меня беда. Да, сейчас я в фаворе у Бреса, но только потому, что могу то, чего больше не может никто. Однако это все непрочно и недолговечно. Впереди у меня неизвестность, а возможно, и плаха. Если я помогу тебе спастись и добраться до Тамврота, обещай, что наградишь меня замком и землями и не будешь преследовать за мои прошлые преступления, а сделаешь знатной миледи.
– Ты потеряла рассудок? – уставился на нее Ворон. – Чем я могу наградить тебя? Я четвертый сын и начальник королевской гвардии, у меня у самого ничего нет.
– Так было до войны, но сейчас все изменилось, – напомнила Лорелея. – Твой старший брат убит, остальные пропали без вести, король тоже мертв. На данный момент ты единственный реальный претендент на престол Твердыни Воронов, а может, и Тамврота. Если сможешь отвоевать королевство у Бреса, получишь корону. И подаришь мне тогда замок и земли. Выбирай: или обещай мне награду, или умри тут, в муках и безвестности.
Лорелея отошла от дыбы, подняла из жаровни клещи и демонстративно поднесла их к гульфику Гордого.
Глаза Ворона не отрывались от раскаленных щипцов, а в голове метались беспорядочные мысли. В эту минуту он вдруг остро ощутил свою молодость, силу и красоту, и все его тело наполнила жажда жизни.
Путы стали нестерпимыми, сердце замерло от истошного желания вырваться из душного каменного мешка навстречу ветру, небу и счастью.
Но для этого надо было связать себя клятвой с отвратительным демоном в облике женщины с зелеными непроницаемыми глазами и бесстрастным лицом. Глядя на Лорелею, Ворон вздрогнул, на миг представив, что она действительно создание враждебных человеку сил, оборотень с лесных болот, в котором нет души.
Сердце глухо билось в грудь изнутри, отсчитывая утекающие долгие секунды. И с каждым ударом сильного здорового сердца жажда жить побеждала доводы разума и веления души.
– Я даю тебе клятву: если спасешь меня, я сделаю все, чтобы обеспечить твое будущее, и никогда не стану преследовать тебя за прошлое, – как во сне произнес Ворон пересохшими растрескавшимися губами, и сердце его вдруг оборвалось куда-то вниз, а в голове зашептали странные безумные голоса, ликуя от этой сделки.
– Я спасу тебя, – ответила Лорелея, откладывая в сторону клещи.
Она быстро скользнула к Ворону и коротко, без замаха, ударила его кулаком в лицо. Перед глазами Гордого вспыхнул сноп искр, а потом он провалился в темноту.
Очнулся почти в полной темноте, только на столе чуть коптил огарок свечи. Лицо болело. Гордый потрогал нос и щеки: все страшно отекло и потеряло чувствительность.
Ворон лежал на своей постели в темнице. Стояла тишина. Он повернул голову и посмотрел на окошечко: света не было, значит, снаружи стояла ночь. В голове вяло текли тяжелые мысли. Возможно, Лорелея его обманула. Возможно, ее предложение было проверкой или частью издевательств. Ворон ощущал полную опустошенность, отчаяние и безразличие к своей судьбе. Время шло, а он лежал на постели и не двигался.
Вдруг раздался скрип открывающейся двери, и в темницу вошла Лорелея. На ней был дорожный плащ, а второй такой же она держала в руках и протянула Ворону, даже не поздоровавшись.
– Быстро вставайте и пойдемте отсюда.
Тот в секунду оказался на ногах, набросил плащ и скрыл лицо капюшоном.
– Мне пришлось слегка разукрасить вас, чтобы отвести подозрения, но ничего серьезного с вами не стряслось, – пояснила Лорелея, выпуская Ворона вперед себя из камеры. – Лицо выглядит страшновато, но заживет уже через неделю. И вот вам чистая тряпка, замотайте руку.
Ворон молча следовал за своей спасительницей по темному широкому коридору. У дверей лежали двое стражников. Позы их были неестественны: вывернутые головы, разбросанные в стороны руки и ноги.
– Они мертвы, – на ходу бросила Лорелея.
Выйдя на улицу из подземелья, Ворон задохнулся: в лицо ударил холодный ночной ветер с привкусом снега и пожарищ. Замок был небольшим, и во дворе никого не оказалось. Лорелея сделала знак следовать за ней и пошла к воротам. Ветер хватал полы ее плаща и трепал с таким остервенением, словно пытался удержать женщину на месте.
Решетка на воротах была опущена, но калитка открыта. Снаружи были привязаны две лошади. Тяжелые седельные сумки закрывали их бока. Лошади шумно вздыхали и топтались на месте.
– Давайте я помогу вам сесть в седло, – предложила Лорелея.
Ворон резко отказался:
– Я сам.
Голова у него кружилась от свежего воздуха, но грудь вдруг наполнил безумный восторг: он был жив, он дышал свежим ветром, его ждали свобода и борьба. Крепко ухватившись за луку, Ворон запрыгнул в седло. От резкого напряжения сил в глазах потемнело, и он покачнулся.
Лорелея уже уверенно сидела на своем коне. Она покосилась на Ворона, но ничего не сказала и тронула жеребца с места. Сначала кони пошли быстрым шагом, потом Лорелея перевела их на рысь.
– Вы держитесь? – обернулась она к Ворону.
– Да, – сквозь зубы ответил тот, хотя его шатало в седле, а к горлу подкатывала тошнота.
– Мы довольно далеко от места битвы, – дав коню шенкеля, сказала Лорелея. – Но надо забирать правее. Там начнутся леса до самой границы с Серыми горами. Надо добраться до них и лесом же пробираться к границе.
– Почему мы едем к Серым горам? – резко спросил Ворон. – Нам надо в Тамврот!
– Нет, – сухо возразила Лорелея. – Три дня назад прошел штурм Тамврота, и город наверняка пал. Следом Брес собирался в поход на Серые горы, потому он так и торопил с вашим письмом к матери. Надо добраться до Твердыни Воронов вперед войска Бреса – это единственный шанс на спасение.
Ворон резко осадил захрипевшего коня.
– Вы не смеете мне приказывать!
Лорелея остановила свою лошадь и обернулась. На лице ее не отражалось никаких эмоций.
– Я не приказываю, я даю вам шанс выжить и отомстить, – спокойно ответила она. – В вас говорят чувства, но разве не из-за упрямства и поспешности Эннобар проиграл сражение? Вспомните своих мертвецов, лорд Ворон. Вспомните их – разве вы хотите к ним присоединиться?
– Но Тамврот! – сорванным голосом простонал Ворон.
– Тамврот потерян, сохраните хотя бы жизнь, чтобы вернуть его.
Ворон опустил голову. Кони сразу взяли в галоп. Из-под копыт летела грязь, ветер свистел в пустых полях, тучи неслись по небу, а плащ Лорелеи развевался, словно крылья нетопыря.
Они шли галопом около часа, даже звезды успели несколько раз выглянуть через разорванные тучи, как вдруг впереди на дороге выросли три черных силуэта. Всадники. Лорелея сдержала своего коня и рукой показала Ворону: «Остановись».
Всадников оказалось трое, и все пятеро сейчас настороженно сближались. Ворон держался позади, в нескольких метрах от коня Лорелеи. Из-под капюшона он разглядел, что все трое – знатные лорды. На щитах смутно пестрели гербы, дорогие крашеные ткани одежд виднелись из-под плащей.
– Лорелея? – неуверенно спросил средний всадник, самый старший по возрасту, с черной густой бородой. – Что ты тут делаешь среди ночи?
– Я спрашиваю тебя о том же, лорд Нуад, – гордо подняла голову Лорелея.
– Мы ищем дезертиров из войска Эннобара, как велел наш лорд Брес, – ответил чернобородый Нуад, косясь на закутанного в плащ Ворона. – Они разбежались во все стороны и теперь плутают по Лугайду. Сегодня удалось поймать двоих и вздернуть на деревьях. Красиво смотрелись.