– Я даю слово лорда, что отблагодарю тебя, если мы доберемся до Твердыни Воронов, – резко произнес Гордый. – Все, что ты захочешь и что будет в моих силах.
– Твоего слова мне хватит, – усмехнулась Лорелея. – Тот, кто хранил верность мертвому, сдержит слово, данное живому.
– Я благодарен тебе, – медленно, подбирая слова, произнес Ворон. – Ты достойный воин и, возможно, хороший человек. Но я хочу быть честным с тобой и скажу сразу, что как бы дело ни обернулось, я никогда не смогу полюбить тебя как женщину, как жену и мать своих детей.
– О, – рассмеялась Лорелея, и опять словно медные монеты просыпались в мокрую от росы густую траву. – Об этом можешь не беспокоиться. Мне вполне хватит замка и титула миледи. Ну, пойду проверю лошадей, вдруг запутались? Ложись спать, лорд Ворон. Тебе надо быть сильным: нам предстоит долгий трудный переход. Кстати, как ваша рука?
– Болит, – сквозь зубы ответил Гордый.
– Надо бы смазать ее жиром, но чего нет, того нет, – заметила Лорелея. – Помочитесь на нее и не заматывайте на ночь. Так скорее заживет.
Гордый стиснул зубы от унижения – о таких вещах с женщинами говорить ему не приходилось, и даже мысли не было, что вообще такая беседа возможна. Но в словах Лорелеи был здравый смысл, и Гордый, проклиная все на свете, снова поднялся на ноги, чтобы отковылять в сторонку и там позаботиться о своей ране.
Возвращаясь к костру, он уже едва держался. Не успел лечь и завернуться в плащ, как уснул мертвым сном.
Глава 17
Неслись с поля боя всадники, бежали пешие воины. Многие побросали оружие, и на всех без исключения лицах отражался ужас.
Красный Ворон ругался последними словами, лавируя на коне между бегущих людей. Оруженосец едва поспевал за ним. В основном все дезертиры были приморцами, но попадались среди них и воины Эннобара.
– Ах вы, проклятые трусы! – орал на них Красный Ворон. – Предатели! Ничтожества!
На плаще и шлеме Красного чернел герб Воронов, и многие дезертиры, глядя на этот герб и рыжую гриву всадника, останавливались и немного приходили в себя. Другие, наоборот, кричали: «А сам-то!» Или просто не обращали внимания.
Через некоторое время вокруг Красного собралось человек двадцать пеших воинов и пятеро всадников, в основном молодых или пожилых лордов, которые старательно прятали глаза.
– Что теперь с вами поделать, – злился Красный, сплевывая в пыль. – Опомнились, и на том спасибо! Идем в Тамврот, расхлебывать эту кашу.
Оруженосца вперед себя Красный отправить не рискнул: мальчишка трясся, как в приступе лихорадки, а на дороге могло приключиться всякое.
Небольшой отряд двигался четко в сторону границы по дороге, по пути подбирая раненых или растерянных воинов. Увидев в Красном лидера, люди заражались его уверенностью и слушались. Отряд постепенно разрастался, и к ночи численность составляла примерно пятьдесят человек.
Едва стемнело, Красный велел стать лагерем. У кого-то было с собой огниво, у некоторых – вода и еда. Ворон назначил десятников, которые распределили припасы, выставил часовых, а сам сел к костру и стал ждать.
С поля боя все тянулись побежденные. Многие были изранены и сами сворачивали к кострам в надежде получить помощь. По рассказам спасшихся Красный понял, что случился настоящий разгром, а Эннобар и Старший Ворон убиты.
Страшная весть наполнила голову и душу звенящей пустотой. Во рту горчило. Красный смотрел в ночь пустыми глазами: где-то там стыли тела короля и брата… Или братьев? Мысль о Диком наполнила ужасом. Красный напрочь забыл о Младшем и Гордом, да и вообще обо всем. Ухмыляющееся лицо Дикого стояло перед глазами. Снова и снова прокручивалась в мозгу сцена прощания: крик Дикого, его злые глаза и подзатыльник.
Красный бросился допытываться у всех, не встречал ли кто его брата. Но только двое вспомнили, что мельком видели Дикого, который рубился в самом пекле.
Чувствуя, как все путается в голове, Красный не мог найти себе места. По щекам ползли слезы, но он их не замечал. Упорно не верил, что брата больше нет. Внутри сердца засела злая тонкая игла, раскаленная и скользкая. Она жгла и мучила, не давала опустить руки. Красный знал, что брат жив. Чувствовал всем нутром. Но в мозгу крутилась одна и та же обжигающая ледяным холодом мысль: Дикий мог погибнуть.
Всю ночь по дороге подходили те, кто спасся с поля битвы. Еще несколько воинов, сильно израненных, рассказали, как Дикий бился в рядах горцев, сражаясь, словно божественный Эзус, круша мечом наседавших врагов. Но что с ним стало дальше, никто не знал.
Серый рассвет занялся над полями. Красный стоял и смотрел туда, откуда появлялись солдаты разбитой армии. Все меньше и меньше мрачных фигур возникало из предрассветной мглы.
– Лорд Ворон, что дальше-то?
Обернувшись, Красный увидел юного оруженосца, который робко смотрел на него голубыми, совсем детскими глазами.
– Надо срочно отправить двух гонцов в Тамврот и вести туда всех остальных, – резко ответил севшим голосом Красный. – А мне нужно вернуться за братом.
– Лорд Ворон, только не это! – взмолился оруженосец. – Там уже никого из наших не осталось, всех убили или в плен взяли.
– Он мог спастись! – закричал Красный, едва сдержавшись, чтобы не ударить мальчишку по лицу.
– Мог, конечно, мог, – торопливо согласился оруженосец. – Но вы-то ему ничем не можете помочь – там вся рать Бреса сейчас стоит. Ну, положим, поедете вы за братом. Разве сможете победить в одиночку целую армию? Попадете прямо на мечи и копья. Лорд Красный Ворон, вы же умный, вы подумайте только: зачем себя губить, если брата все равно не спасешь? Вернетесь в Тамврот и, если он жив, выкуп за него отдадите! Тогда и спасете!
Красный сжал руку в кулак и обернулся через плечо, глядя на убегавшую в поля дорогу. Сердце билось неровно и быстро, звало назад, к брату. В нем жила боль, которая, словно горький яд, разъедала все его существо. Но гибкий ум анализировал разумные доводы, так удачно подсказанные оруженосцем. Красный запустил руку в длинные рыжие пряди, сжал и несколько раз рванул. Голову словно огнем опалило, зато мысли сразу прояснились. В одиночку Дикому не помочь. А здесь были люди, которые в нем нуждались.
– Поднимаем всех и уходим, – бросил оруженосцу Красный.
Он нашел своего коня, запрыгнул в седло и закричал, объявляя подъем. Двух молодых всадников на выносливых конях сразу же выслал вперед. Остальных построил, требуя, чтобы здоровые помогали идти раненым, и повел к границе.
Шли медленно, но все равно по расчетам Красного границы должны были достичь к полуночи, если не терять много времени на привалах.
Дорога запомнилась кошмаром: приходилось нести тех, кто ослабевал и не мог идти. Красный отдал даже своего коня и месил грязь сапогами наравне с простыми солдатами. Постоянно хотелось есть и спать. Зато воды было вдоволь: с неба постоянно лил ледяной дождь вперемешку со снегом. Некоторые раненые умирали, и их приходилось на скорую руку закапывать у дороги.
Когда наконец пересекли границу и добрались до первой деревни, многие едва не плакали от счастья: их ждал ночлег в тепле и горячая еда. Красный Ворон тоже дрожал от простуды и сам мечтал только о том, чтобы как следует выспаться под крышей. Но его подгоняла неизвестность.
Сменив коня, он оставил вместо себя старших, которым велел на следующее утро выдвигаться в Тамврот, а сам ускакал по ночной дороге в столицу.
Придорожные деревни не спали: за ставнями горели свечи, собаки зло лаяли на ночного всадника. Красный Ворон чувствовал беспокойство, охватившее, казалось, всю землю. Ему вспоминались лица крестьян, которые встречали остатки своей разбитой армии: испуганные, обреченные, покорные. Люди словно предчувствовали нечто страшное, предвидели надвигающуюся на черных вороньих крыльях беду.
Красный старался не думать о том, что будет дальше. Одержимый целью добраться до Тамврота, он гнал коня по дороге, стиснув растрескавшиеся губы. И когда впереди поднялись серые каменные стены и башни, на которых развевались знамена с поднявшимся на дыбы алым грифоном, над которым сияла золотая корона, он едва не расплакался.
К удивлению Красного, Весенние ворота оказались заперты. Он подъехал вплотную и закричал, задрав голову:
– Эй! Что происходит?
В бойнице показалась голова стражника, укрытая тяжелым боевым шлемом.
– Лорд Ворон, это никак вы? – уточнил стражник. – Вчера ваши посланные приехали, так лорд Прент решил оборону держать. Они упредили, что и вы прибудете.
– Спасибо ему за это, – устало ответил Красный. – Но меня-то пропустите. Сил нет, сейчас с коня упаду.
Медленно открылась боковая калитка. Красный тронул коня и заехал в город. Несколько стражников с любопытством и страхом посмотрели на него.
– Верно, что вся армия разбита и король убит? – спросил тот, который выглядывал из бойницы.
– Да, – коротко ответил Красный и пустил коня рысью по улицам.
Подковы весело и звонко цокали по мостовой, гулким эхом разносясь по пустынным улицам. Красный снова чувствовал на себе взгляды всех встречных: растерянные, испуганные, полные робкой надежды, что дурные вести окажутся ложью.
Во дворе замка стоял лорд Прент. Седые жидкие волосы развевались на ветру. Красный Ворон спрыгнул с коня и посмотрел ему в лицо. Под глазами Прента темнели круги, лицо отекло.
– Наше войско разбито, король, скорее всего, мертв, – сказал Красный.
– Мы уже знаем, – коротко ответил Прент, все так же пристально вглядываясь в его лицо.
– И боюсь, Брес поведет армию на Тамврот.
– Уже ведет. Вчера вместе с твоими гонцами в город приехали купцы с Лии, они говорят, что войско Бреса движется к нашим границам, – сухо поведал Прент.
Красный Ворон внезапно оглох – как будто его ударили по голове чем-то тяжелым. Просто смотрел на Прента, надеясь, что это ему снится. Но холодный, зимний уже ветер дул в лицо, а рядом громко фыркал уставший конь.
– Мне надо увидеть мать, – чужим голосом выдавил Красный.