Миледи внимательно рассматривала сына, отмечая, как изменилось выражение его лица и каким властным и самоуверенным стал его взгляд. Что-то новое, темное мелькало в глубине его серых глаз.
– Кто бы мог подумать, что из всех моих сыновей именно ты возьмешь от меня больше всего, – задумчиво сказала она.
– Ну, все ж таки ты мне родная мать, – пожал плечами Дикий.
– Ты прочитал письмо Красного? – спросила миледи. – Верни мне его.
– Да. – Дикий полез в карман и затем протянул матери сложенное письмо. Глаза его неожиданно потеплели, в них появилось почти нежное выражение. – Я так и знал, что этот рыжий негодник убережет свою шкуру. Жаль, что не в ту сторону понесли его ноги, но уж лучше так, чем попасться в руки заплечных дел мастера из Лугайда. Теперь поскорее бы вернуть его домой. Ты напишешь ему, чтобы возвращался?
– Не так просто добраться сюда, – покачала головой миледи. – Ты лучше меня знаешь, что из Приморья в Серые горы можно попасть только через Тамврот, а Брес уж позаботится о том, чтобы нас разделить. Для всех нас наступают тяжелые времена. И нам придется думать, как освободить Тамврот и вернуть трон наследникам Эннобара. Ведь его родная дочь, принцесса Финела, у нас, а все знают, что Эннобар хотел отдать свою дочь за одного из Воронов.
– Но ведь он хотел отдать не Финелу, а Лорну, – удивился Дикий.
– Лорны нет, и, вероятней всего, ее убили вместе с матерью, – резко оборвала сына миледи. – Поэтому законная наследница престола – Финела. А она тут, и с ней вполне можно заключить брачный договор.
– Постой, – нахмурился Дикий. – Но ведь брат пишет, что Рона жива и сейчас сидит с ним за одним столом у Кулена.
– Это ничего не меняет, – еще холодней осекла его миледи. – Рона – дочь от первого брака, и Эннобар не видел ее своей наследницей. Потому, раз Лорны нет, корона переходит именно к Финеле. И я собираюсь обручить ее с Гордым. Тогда у нас появятся законные основания претендовать на Тамврот.
Дикий прошелся по комнате, потирая бороду и морща лоб.
– Пусть так, – пожал он плечами. – Мне-то все равно, кому достанется корона Эннобара.
– Нет, тебе не должно быть все равно, – зло сверкнула глазами миледи. – Потому что ты теперь – лорд Воронов, и благополучие Серых гор зависит от того, кто будет править Тамвротом и оказывать тебе поддержку.
Дикий во все глаза уставился на мать, приоткрыв рот.
– Да, я тоже никогда не думала, что горы выберут именно тебя и именно в тебе громче всего заговорит кровь Аодха, – кивнула миледи. – Но судьба всегда распоряжается по-своему. Думала ли я, рожая семь лет подряд по сыну, что именно шестой Ворон окажется на престоле Твердыни? Нет, наоборот, я никогда не видела в тебе хозяина гор, а теперь вышло так, что кроме тебя и некому.
– Сдается мне, тебе это не очень-то по нутру, – ухмыльнулся Дикий.
– О, отчего же? – ядовито улыбнулась миледи. – Лишь бы это тебе по нутру пришлось. Скажи-ка, кто тебя надоумил привязать к шлему оленьи рога?
– Сам решил, – дернул плечом Дикий. – Вспомнил сказки, которые нянька рассказывала, про Кернунана и Дикую Охоту. Подумал, что так страшнее выйдет. Оно и сработало.
– Еще как сработало! – смеясь, прикусила губы миледи, странно глядя на сына заблестевшими глазами. – В такую ночь, когда духи гор вышли танцевать с бурей, еще бы не сработало.
Дикий потерял терпение.
– Хватит болтать про всякую ерунду. Не желаю слушать твои бабьи пришептывания.
– Не слушай, – согласно кивнула миледи, все еще посмеиваясь. – А я и не скажу, даже если сам придешь спрашивать.
– Лучше разреши мне тоже написать брату, – сменил тему Дикий. – Я скучаю по нему. Сегодня ночью даже приснился мне: стоял по колено в воде и рукой махал, к себе звал.
– Напиши. Ворон отнесет. Но не сразу, ему надо отдохнуть. Как, впрочем, и мне. Убирайся.
Лорелея не знала, чем себя занять. Гордого Ворона она не видела с самого приезда в замок, миледи больше не вызывала ее к себе, а остальные люди почти не замечали. Лорелея ловила на себе настороженные взгляды да кивала в ответ на краткие приветствия. После того как на совете Лорелея несколько часов подряд рассказывала лордам гор о Бресе, его характере и нраве, привычках и планах, армии и вооружении войска, больше ее ни о чем не спрашивали.
Просыпаясь утром, Лорелея шла завтракать в зал, где одиноко сидела в углу стола, а потом либо выходила во двор и гуляла по смотровым площадкам, поражаясь угрюмой красоте вершин и перевалов, либо возвращалась к себе и читала книгу, обнаруженную в шкафу, – легенду о драконе и ратоборце. Легенда изобиловала кровавыми подробностями и заканчивалась очень грустно: победивший дракона герой в конце жизни погибал от рук предателей.
Через несколько дней такой безрадостной жизни Лорелею вдруг позвали к Гордому. Тот встретил ее в своих покоях, одетый в домашнее платье, но зато на ногах.
– Разве тебе не надо лежать в постели? – спросила Лорелея.
– Чем раньше встану, тем раньше поправлюсь, – отмахнулся Гордый. – Горячка вроде отступила. Меня еще знобит временами, и слабость во всем теле, но все-таки уже жара нет, и голова не плывет. Но все равно лекари пока не разрешают выходить на улицу, говорят, горячка вернется.
– А как твоя рана?
Лорелея прямо сидела в кресле и следила глазами за Гордым, который ходил по комнате. Она чувствовала необыкновенный прилив радости и тепла. И заметила все изменения, которые произошли с Гордым: похудевшее осунувшееся лицо, бледность, нервный блеск глаз. Впервые в жизни Лорелее хотелось прикасаться к мужчине, гладить его плечи, чувствовать тепло его тела, слушать его голос и даже просто смотреть на него. Каждый взгляд Гордого переполнял ее каким-то пьяным восторгом.
«Что это со мной?» – прислушивалась женщина к своему колотящемуся сердцу.
– Рана в порядке, – поморщился Гордый и распахнул рубаху. На месте раны розовел грубый стянувшийся рубец.
Лорелея легко поднялась с кресла, подошла к нему вплотную и нагнулась, разглядывая рубец.
– Внутри болит? – спросила она, хмурясь.
Гордый молча покачал головой.
– Значит, зажило, – кивнула Лорелея, чувствуя, как в голове путаются мысли.
Ворон был так близко, что она могла ощущать его запах, и этот запах пьянил ее, заставляя вздрагивать и задыхаться от эмоций.
Гордый запахнул рубашку и отошел к окну. Обернулся через плечо.
– Хотел спросить: как тебе здесь живется?
Лорелея уловила в его голосе озабоченность и заметила беспокойство во взгляде. Пожала плечами.
– Кормят хорошо, комнаты тоже хорошие, светлые и теплые.
– Я пока не могу выйти отсюда, – с досадой сказал Гордый. – Но мое слово остается верным: я дам тебе то, что обещал. Однако Серые горы – место жесткое. Люди тут грубые, а моя мать – не простая жещина.
– Я разговаривала с ней.
Лорелея снова пожала плечами, давая понять, что ее ничто не беспокоит.
– Ты просто не понимаешь, кто такая миледи Воронов, – серьезно посмотрел на нее Гордый. – У нее сердце из камня, а женских чувств в ней столько же, сколько в безликих идолах, которые часто встречаются на пустошах. Не верь ни одному ее слову, и главное, не возражай ей, она этого не выносит. Но зато сделает все, чтобы не уронить честь рода, а потому ты в безопасности, ведь ты спасла мне жизнь и можешь помочь в войне с Бресом.
– Я понимаю, – согласилась Лорелея. – И ничего не боюсь.
– Зря, – в раздражении взмахнул руками Гордый. – Тут все что угодно произойти может. Особенно сейчас, когда мать тоже лежит в постели и всем управляет мой младший брат. Это грубая тупая скотина, у которой нет никакого понятия о чести. Вот что бывает, если не отдавать сына в армию: вырастает такая вот свинья, которая считает, что ей все можно и ничего за это не будет. Мои братья боятся только нашу мать, но как только ее воля ослабнет, им вообще удержу не будет, а Дикий сейчас как раз начинает чувствовать свою силу. Поэтому я хочу тебя предупредить: держись от него подальше, а если что, сразу приходи ко мне.
– Ты беспокоишься за меня? – спросила Лорелея, и голос ее прозвучал неожиданно мягко.
– Я в долгу перед тобой, – холодно посмотрел на нее Гордый. – Ты спасла мне жизнь дважды: в темнице и в горах, когда тащила через снегопад. Я этого не забуду. И очень уважаю тебя как воина, но… Но насчет нашего разговора…
– Нет-нет, я все помню, об этом и речи нет. – Лорелея подняла ладонь, останавливая его. Выглядела она спокойной, но чувствовала себя так, словно вот-вот разрыдается. – Спасибо, что предупредил, но думаю, никакого беспокойства меня не ожидает. Если ты не против, я навещу тебя дня через два.
В глазах Гордого промелькнуло облегчение.
– Конечно. Приходи обязательно, может, мне уже станет лучше, и я смогу выйти на улицу.
Лорелея осторожно закрыла за собой двери и пошла по коридору, задумавшись и перебирая в памяти каждый жест и каждое слово Гордого.
– Эй! – окликнул ее хрипловатый низкий голос.
Лорелея обернулась и увидела Дикого, который догонял ее. Она остановилась и вопросительно посмотрела на Ворона.
– Скучно тебе, поди, у нас в деревне? – ухмыльнулся Дикий, подходя поближе. Они были почти одного роста, и Лорелея могла смотреть ему прямо глаза.
Выражение этих серых наглых глаз ей очень не понравилось: они будто ощупывали ее всю с головы до ног, раздевали и оценивали.
– Здесь очень хорошо, – вежливо ответила Лорелея, собираясь, как перед схваткой.
Она незаметно изменила позу, чтобы быть наготове. Дикий склонил голову к плечу, продолжая рассматривать ее.
– А я думаю, что тебе скучно, особенно по ночам, – заявил он. – Здоровой женщине не годится мерзнуть одной в постели.
– У меня камин, от него тепло, – сухо ответила Лорелея.
– Ками-и-ин, – протянул Дикий. – Вон оно как. Но я знаю способ получше.
Лорелея отступила на шаг, выражение ее лица стало опасным, глаза сузились.
– Шел бы ты по своим делам.