– Ты этого не сделаешь! – Красный в гневе раздул ноздри и подался вперед. – Я тебе не позволю! Вскрывать могилы – значит обречь себя проклятью! Никому нельзя прикасаться к золоту мертвецов! Я родился и вырос в Серых горах, и я знаю, о чем говорю!
– Я уже проклят, и неизвестно, за что, – устало посмотрел на него Кулен. – Ты сам знаешь, что говорят за моей спиной, и то, что они говорят, – правда. Вся моя семья погибла, и остался только один Альпин, который продолжит род моего отца. И твоего брата. Разве не стоит его будущее обиды покойника, который был столь жадным, что забрал с собой в курган даже жен и собак?
– Он верил, что они пригодятся ему в Небесных угодьях, – пробормотал Красный.
– Вот там мы с ним и сочтемся.
Кулен надолго приник к кубку.
Все лорды, собравшиеся на совет, смотрели на макушку Айфе. Фоморка лежала лицом на столе и тихо постанывала. Было очевидно, что она мучается от жесточайшего похмелья. Немед выглядел немногим лучше, но он хотя бы не валялся лицом в стол. При этом даже признаки похмелья не стерли с его лица редкую красоту.
– Давайте побыстрее закончим с делом, а то мне надо здоровье поправить, – с ходу предложил Немед.
– Мы хотим, чтобы фоморы помогли нам отстоять землю от Бреса из Лугайда, – четко произнес Кулен. – И заплатим за это золотом. Десять больших сундуков, полных чистого золота и драгоценностей.
Лорды начали переглядываться. Немед, казалось, этого не замечал. Он ухмылялся в лицо Кулену. Айфе постанывала в столешницу.
– Мы не умеем драться на земле, – произнес Немед.
– Вы умеете нападать и убивать на земле, это вам и нужно будет сделать, – сказал Кулен. – Когда я пошлю гонца, вы придете сюда всем своим флотом и нападете на войско Бреса. В разгар битвы. И будете драться до тех пор, пока они не побегут или не умрут.
– Мы ваши враги, – ухмыльнулся Немед. – Уже больше ста лет мы грабим ваши корабли и деревни, а вы нас ловите и убиваете. Хотя и с небольшим успехом.
– Из двух зол выбирают знакомое, – улыбнулся ему Кулен. – Впервые король Приморья хочет заключить договор с фоморами. Можете и дальше грабить корабли, это ваше дело. Но я предлагаю золото в обмен на ваши мечи.
– Хорошая сделка. – Айфе резко выпрямилась, и от ее похмелья не осталось и следа. – Десять сундуков, полных солнца. Мы сделаем детям золотые колыбели и покроем крыши наших домов золотом. Солнце придет на остров Туманов.
– Один сундук вы получите сейчас, если мы заключим договор, остальные – после, – заявил Кулен.
– А если Брес не придет и мы вам не понадобимся? – спросила Айфе.
– Золото останется у вас как залог дружбы, – развел руками Кулен.
Двойняшки переглянулись и рассмеялись. Зато лорды выглядели кислыми.
– А если фоморы нас обманут? – не выдержал один из них. – Верить им – все равно что плевать против ветра.
– Фоморы любят золото, – сощурил глаза Немед.
Красный в упор посмотрел на него.
– Но жадность – не всегда гарантия от вероломства.
– Гарантией буду я, – показал все зубы в улыбке Немед. – Я останусь заложником. Если что не так, бросьте мою голову собакам.
– Почему ты? – исподлобья глянула на него сестра.
Немед похлопал ее по плечу.
– Мы это решили вчера.
– Я этого не помню, – насторожилась Айфе.
– Ты была пьяна и лежала бревном, – пожал плечами Немед. – Даже ноги сама раздвинуть не могла. Но по твоему виду я понял, что ты согласна.
– Можешь попить свиной мочи, – разозлилась фоморка. – Заложницей останусь я.
– Ты младше на пять минут, и тебя не спрашивают. Остаюсь я.
Немед пнул стул, на котором сидела сестра, и та едва не упала. Она вскочила на него и схватилась за нож на поясе. Глаза горели бешенством.
– Нет, я! Иначе я тебе глаз вырежу!
– Сиськи себе вырежи, – фыркнул Немед. – Останусь я, потому что…
Тут он перешел на речь фоморов: быстрые, сливающиеся звуки, которых никто из присутствующих не понимал.
Айфе слушала с самым злобным выражением лица, но потом рука на рукояти разжалась, а плечи расслабились. Она фыркнула и завершила беседу длинной певучей фразой.
– Итак, ты даешь нам вперед сундук с золотом, а я остаюсь в заложниках. – Немед протянул руку Кулену. – Моя сестра отвезет золото на остров и будет ждать гонца отсюда, когда настанет время.
– Договорились.
Кулен пожал фомору руку. Немед задержал его влажную ладонь в своих пальцах несколько дольше, чем следовало, отчего у лордов перекосились лица, а глаза начали блуждать по сторонам.
Сундук принесли четыре воина: он раскачивался на шестах, тяжелый, квадратный, окованный железом. Маленькая крепость, скрывающая алчность – один из самых отвратительных человеческих пороков.
Фоморы стояли на пристани и ухмылялись. Их светлые волосы развевались на ветру. Немед, выпрямившись и выкатив мощную грудь, красовался перед сборищем. Айфе не сводила с него угрюмого взгляда. Выглядела она так, что на нее и смотреть боялись. В том числе и сами фоморы.
Сундук аккуратно сняли с шестов и откинули крышку. Солнечные лучи вдребезги разбились о тяжелые золотые монеты, которыми было плотно набито его чрево. Глаза всех фоморов загорелись от жадности. Крышку снова захлопнули и залог погрузили в лодку Айфе.
Все расселись по веслам, кроме самой фоморки. Она подошла к брату и обвила руками его шею. Брат и сестра смотрели друг на друга так, словно были одни, а не среди перешептывающейся толпы.
– Я вернусь через месяц, проведать, как ты тут, – сказала Айфе. – Посмотреть на твою свиную рожу.
– Ох, да я еще отойти не успею от твоего вечного нытья и брюзжанья, – нежно улыбнулся ей Немед, а потом они поцеловались.
Словно молодожены, на глазах у всех, без тени стеснения. Кричали чайки, шумело море. Фоморы терпеливо ждали на веслах. Наконец этот невероятный поцелуй закончился, и Айфе, гибкая, как морская змея, скользнула в лодку. Весла ударили по воде.
– Я думал, они брат и сестра, – шепнул Кулену Красный.
– Так и есть, – спокойно ответил король. – Но ты же помнишь, что у фоморов нет ни законов, ни чести, ни приличий.
Немед сиял, словно солнце. По возвращении во дворец он потребовал продолжить пир и пил не меньше, чем прошлым вечером.
– Где ты взял золото? – спросил Красный у Кулена, который в этот раз тоже чересчур налегал на вино.
– Это все, что оставалось в казне моего отца, – ответил король и облизнул губы. – Молчи, об этом никто больше не знает. Когда земля станет мягче, пойдем одалживаться к Кондле. А сейчас оставь меня, мне надо немного расслабиться. В конце концов, за каким демоном морским быть королем, если нельзя напиться?
Красный отсел от него, а потом и вовсе ушел с пира. Его беспокоила Рона: она стала сонливой, беспрестанно ныла и плакала, хотя живот у нее едва наметился.
Вот и сейчас Рона лежала на их постели, вся увитая распущенными волосами, прижав руки к животу, и хныкала. Когда Красный вошел, хныканье стало громче.
– Что случилось? – Красный сел на постель и поцеловал жену в лоб.
– Я плохо себя чувствую, – заплакала Рона. – У меня болит внутри. И голова кружится… И спать хочется.
– Наверное, стоит позвать лекаря, – предложил Красный.
– Ах, да приходил он сегодня! Он ничего не понимает!
Рона едва не закричала, в ее голосе промелькнула злость.
Красный вздохнул и в очередной раз напомнил себе, что к женщинам нужно быть терпеливым, потому что ничего иного все равно не остается.
Он начал целовать Рону и почувствовал ее ответное желание. Красный прикасался к ней очень ласково, осторожно, делая то, что доставит ей удовольствие. Рона прижала его к себе обеими руками, отвернула голову и начала стонать. Красный сдерживал себя, помня о ребенке. Он вообще не был уверен, что им можно быть вместе как мужу и жене, но это был единственный способ успокоить Рону.
Когда все закончилось, она улеглась на бок и заснула. Красный оделся, вышел из спальни и велел позвать к себе лекаря.
К нему пришел пожилой полный человек с настороженными глазами.
– Вы сегодня осматривали мою жену, – сказал Красный. – Она жалуется на боль и нехорошо себя чувствует. Что с ней?
– Видите ли… – Лекарь замялся, опуская глаза. – Наши тела – это тайная лаборатория, в которой идут загадочные процессы…
– Короче, – холодно остановил его Красный.
– Иногда между мужчиной и женщиной бывает несовместимость. Их кровь вступает в противоборство, и если женщина беременеет, ее организм отторгает ребенка, – медленно подбирая слова, ответил лекарь.
– Как это? – не поверил Красный. – Как может тело матери отторгать ее ребенка?
– Ну, ведь в этом ребенке течет и кровь отца… Вот ее-то организм матери и отторгает.
– Никогда про такое не слышал, – резко сказал Красный.
Лекарь вскинул голову.
– А вы вообще много слышали о беременности и родах?
В глазах его была уверенность, и Красному вдруг стало очень страшно. Так, как если бы он сорвался со скалы и полетел вниз. Долгое падение навстречу быстрой смерти.
– И что теперь? – хрипло спросил Красный.
– Ей нельзя волноваться, надо соблюдать покой, и вам нельзя быть с ней как с женщиной, – перечислил доктор.
– Так одно исключает другое! – рявкнул Красный. – Если я не буду с ней спать, она начнет сходить с ума.
– Я дам ей успокаивающие отвары и добавлю трав, которые гасят плотское желание, – предложил лекарь. – Если она будет все время в полудреме, у нее есть шанс выносить ребенка.
– А есть опасность для нее самой?
Красный подошел к лекарю вплотную, сердце его колотилось.
– Опасность есть всегда, – уклончиво ответил тот. – Но не стоит думать о плохом.
Ворон жестом приказал лекарю убираться, набросил плащ и вышел на открытую площадку. Ветер с моря приносил шум волн, шепот, тревожный и зловещий. Темное небо ворочалось над водой.
Красный с ненавистью посмотрел в эту черноту, и ему вдруг показалось, что все его беды – от этой соленой воды, от чужой сухой земли. В горах такого не произошло бы. Но между ним и горами стояли Брес и вся его армия.