А ведь все это время я смотрела на лорда и понимала одну странную вещь – передо мной сидел потенциальный жених, сложись все обстоятельства иначе.
Спасибо тебе, Господи, уберег от гадости в жизни.
А во-вторых – я даже имени Кроули не знала.
Только титул и фамилию. Как так вышло – и сама не понимаю.
Поэтому ближе к обеду я заговорила первой.
– Я все думаю о ваших вчерашних словах, лорд Кроули, – проговорила я, и мужчина вздрогнул от неожиданности, что я вообще решилась нарушить молчание.
– О каких именно?
– О том, что вы можете оказаться уже помолвлены, – улыбнулась я. – Ведь если так, то я обязана буду сообщить об этом Великому отцу, а он – королю, и ваша свадьба с принцессой окажется под угрозой.
Кроули сощурился и заметно напрягся, а после так же неожиданно расслабился:
– Вы не сделаете этого, – уверенно заявил он. – А даже если сделаете, то есть определенные юридические нюансы…
– Какие именно?
– Я не просто так был уверен, что мои обязательства утратили силу, – пояснил Кроули. – Все же на момент подписания бумаг я был никем, обычным мальчишкой.
– Ну имя-то у мальчишки было? – направила я разговор в нужное русло. – И оно наверняка совпадает с вашим.
– Да, Винсент Кроули, – без задних мыслей ответил мужчина. – Но после у меня появился титул, а это немало значит. Одно дело – принудить к браку мальчишку, другое – лорда…
– Позвольте возразить. Покупка титула не сделала из вас другого человека, а значит, ваша совесть не будет до конца чистой. И если вы давали обещание, то обязаны его выполнить.
Карету неожиданно тряхнуло на колдобине, и я выронила из рук Библию. Пока поднимала, буквально на физическом уровне ощущала сверлящий взгляд мужчины на своей спине.
– Я чего-то недопонимаю, аббатиса, – произнес он. – Вы мне сейчас решили мораль почитать или заставить жениться на Беллатрисе де Сент? У вас что, свой интерес?
От такого выверта меня буквально перекосило.
– Никакого интереса, лорд, – выпрямляясь и садясь на свое место, ответила я. – Но я же должна быть голосом вашей совести, либо подсказывать, как эту самую совесть успокоить.
– Что за странные намеки?
– Никаких намеков, – я нежно погладила корешок Библии. – Вы неоднократно говорили о том, что ваш брак с Иолантой очень важен, особенно для королевства. И появление неких обязательств перед другой девушкой может все обрушить…
Брови Кроули начали медленно задираться вверх, а глаза округляться.
– Вы мне ее что, убить предлагаете?
– Что? Кхе-хе… Нет! – я даже закашлялась. – Как вам это только в голову взбрело! Я же слуга Божья!
– Тогда о чем вы?
– Докажите, что она самозванка! – заявила я. – Нет наследницы – нет проблем. И не обязательно никого убивать! Вы же умный мужчина, лорд Кроули. Придумайте что-нибудь!
«Умный мужчина» изучал меня проникновенным взглядом, долго так, со вкусом, – мне даже начало казаться, что сейчас последует очередное едкое замечание. В духе: «Аббатиса, а не спятили ли вы на старости лет или у вас весь мозг в чресла ушел?»
Но Кроули продолжал молчать. Похоже, думал над моими словами.
– Та-ак, допустим, – протянул он. – Если она самозванка, докажу. А если нет? Если настоящая? Начну копать, и выяснится, что это действительно дочь де Сента? Что тогда? Жениться на ней? Так я не хочу.
– Может, она сама за вас замуж не захочет? – предположила я. – Не думали об этом? Уверена, если это окажется настоящая дочь де Сента, то вы ей не нужны – и она сама с удовольствием разорвет все обязательства, наложенные на вас ее отцом. Сами посудите, она вас даже не знает, и все, что ее может волновать – это наследство отца. Зачем ей делить его с вами добровольно, отдаваясь под венец и беря вашу фамилию? Она со стопроцентной гарантией будет заинтересована в сохранении рода де Сент.
Неожиданно Кроули кивнул.
– Здраво, – произнес он. – В этой вашей женской логике, аббатиса, что-то определенно есть. Я подумаю над этим. Обещаю.
Настало мое время удивляться. Что, так легко? Он просто согласился, без препираний и едких колкостей? Или кто-то подменил настоящего Кроули, а я не заметила.
Путь тем временем продолжался, впереди – очередная остановка на ночлег. На этот раз маленькая деревушка, тут даже гостиниц не было – лишь с десяток домов, принадлежащих крестьянам.
Полная глушь…
– Разобьем шатры здесь, на окраине деревушки, – принял решение Кроули, осмотрев местность, а заодно бросил несколько золотых одному из своих людей, приказав: – Сходи в деревню, купи молока, хлеба и мяса.
Пока слуга ушел, а остальные разбивали шатры, я бродила вокруг и от нечего делать разглядывала цветы на поляне, слушала вечернее стрекотание цикад, выдыхала дымный воздух и откровенно наслаждалась этой умиротворяющей обстановкой.
– Аббатиса! Преподобная! – внезапно раздался нервный окрик.
Я резко обернулась, и увидела того самого мужчину, которого послали в деревню за едой, он мчался обратно в компании крестьянина. Уж слишком простой была на том одежда.
По их обеспокоенным лицам явно читалось: что-то произошло, но вот что?
– Что случилось? – спросила я, когда эти двое остановились около меня, а крестьянин, переводя дыхание, даже рухнул на колени, начав креститься. – Да говорите уже.
– Преподобная, помогите, – взмолился он. Вблизи стало понятно, что он уже не молод – лет сорок на вид, может, больше. – Моя жена… она рожает.
– Та-а-ак, – опасливо протянула я, ощущая недоброе. – Нужно послать за акушеркой.
– Не приедет. У нас нет денег на ее услуги, но вы, преподобная, знаю, вы можете помочь, – взмолился мужчина, цепляясь за полы моей рясы и начиная ее целовать. – В монастыри же приходит столько девушек на сносях Я знаю, вы можете…
– Я-я… – кажется, от волнения я стала заикаться, но бедняк смотрел на меня с такой мольбой и одновременно священным обожанием. – Я не специалист в родовспоможении.
– Бросьте, аббатиса, – Кроули возник откуда ни возьмись, будто назло. – Вам сто семьдесят, за эти годы кто угодно станет специалистом в чем угодно. Конечно же, преподобная поможет. Ведите нас. Где роженица?
– Мамочка, – пробормотала я себе под нос…
– Что вы там говорите, аббатиса? – подталкивая меня вперед, поинтересовался Кроули.
– Молюсь… – то ли промямлила, то ли пропищала я. – За здравие молодой матери.
– Это правильно! – похвалил Кроули. – Роды – это ответственный процесс. Тяжелый. Я вот как-то видел, как коровы рожают, – премерзкое зрелище, доложу вам.
«Мамочка…» – еще раз произнесла я – на этот раз мысленно.
Я не умела принимать роды, да что там принимать – я и о самом процессе знала в далекой-далекой теории. Что-то подсказывало, что даже любитель подглядывать за коровами – Кроули – гораздо опытнее в родовспоможении, чем я…
– А сколько вашей жене лет? – с надеждой на лучшее произнесла я.
«Хоть бы молодая, хоть бы молодая,» – щелкала четками я, будто отбивала себе барабанную дробь.
– Так ровесница моя, сорок пятый годок пошел, – взволнованно начал просвещать меня мужик. – Это чудо господнее, что у нас появится ребенок. Представляете, преподобная, двадцать лет без дитяток жили, и тут на тебе – запузатилась моя ненаглядная. Немолодая, правда, но зачать помог Господь и тут поможет…
Мои ноги невольно стали идти еще медленнее, я их едва не волочила.
Пришлось обернуться на Кроули и состроить страшные глаза:
– Вы что творите, лорд? – прошипела я. – Я ведь вправду не акушерка. А если осложнения, что я буду делать? Хотите взять на свою душу смерть новорожденного?
Кроули, для которого происходящее, похоже, было если не веселой игрой, то каким-то развлечением, мгновенно потерял улыбку с лица.
– Вы настолько не уверены в своем опыте?
– В своем опыте я уверена, я не уверена в способностях старой женщины к легким родам, – в тон ему ответила я. – Я хоть и аббатиса, но чудес совершать подобно Богу не умею. Нужно послать в ближайший город за акушеркой.
– Но у них нет денег, – напомнил мне Кроули.
И я закатила глаза к небу.
– У вас они есть, – припечатала я. – А еще люди и лошади. Так что не скупитесь, считайте, этим самым вы искупите один свой грех.
– Это как? – мгновенно заинтересовался лорд.
– Если ребенок родится здоровым, сегодня обойдемся без откровений.
Мужчина задумался над условием такой сделки, и оно ему явно понравилось. Немного отстав от меня, щелчком он позвал своего человека, прошептал ему что-то на ухо и, сунув деньги, отправил восвояси.
Я же, то и дело оборачиваясь, продолжала свой путь за крестьянином и пыталась хоть немного унять волнение. Что мне вообще делать с рожающей женщиной? Как-то ее успокоить, подбодрить? Помолиться вместе с ней?
Как вообще принимают детей?
Что мне придется делать, если акушерка не успеет?
Вряд ли дети выпрыгивают прямо на руки к тем, кто их принимает? Или нужно будет тянуть? Если да, то с какой силой?
От всех этих мыслей у меня начинали трястись руки и подламываться колени, волнение еще больше усилилось, когда мы подошли к покосившемуся дому, из которого раздавались стоны… Да еще какие…
– Ее что, убивают? – не выдержала я.
– Рожает, преподобная… – все с тем же благоговением ответил мне мужик, смотря в лицо, будто я спасительница, спустившаяся с небес. – Вы же ей поможете?
– Постараюсь сделать все, что в моих силах, – я подобрала как можно более расплывчатую формулировку, боясь обещать что-то более конкретное.
Мужчина указал мне рукой на вход в дом, сам же идти внутрь не спешил.
– Вы что, останетесь на улице? – произнесла, боясь сделать даже шаг туда, откуда раздавались жуткие звуки…
«Неужели ей ТАК больно?»
– Так таинство же, – хлопнул глазами крестьянин. – Не положено.
«Идиот», - захотелось обозвать его, но я промолчала и, поняв, что помощи от этого мужлана я точно не дождусь, собралась с духом и пошла вперед.
Толкнула дверь, и та со скрипом отворилась, являя скромное убранство покосившихся сеней. Тут хоть было и чисто, но уж очень бедно… Семья крестьянина явно жила перебиваясь с корки хлеба на корку хлеба, а тут еще и ребенок скоро появится.