Внутри дом оказался перегорожен на две части тусклой занавесью. Одна – кухня с печью, на которой даже сейчас кипели и скворчали котелки, уже начинавшие источать прогорклое зловоние и дым. Похоже, схватки застали хозяйку прямо за готовкой.
А из второй части раздавались глухие женские стоны, будто бедняга пыталась заглушить боль подушкой или закусив собственные губы.
Подойдя к печи, я магией погасила огонь, боясь, как бы не случилось пожара, а после поспешила к женщине – по-прежнему не представляя, что буду с ней делать.
Роженица обнаружилась сидящей на полу, привалившись спиной к лавке. Скромная кровать, сбитая из досок, стояла в стороне у стены, и, казалось, женщина с гигантским животом попросту не сумела до нее добраться, потому что…
– Вы что, несли воду? – вырвалось у меня, когда я подскочила к женщине, все еще пытавшейся подняться самой и поднять стоящее рядом с ней ведро с водой. – С ума сошли?
– Нужно нагреть, – прошептала она, фокусируя на мне удивленный взгляд. – Святая?!
– Если бы, – пробурчала я, помогая женщине подняться и доводя ее до кровати. – На кой черт вам понадобилось это ведро…
– Так малыша искупать, коли родится, – всхлипнула она, со всем упрямством не желая лежать на кровати и пытаясь с нее уйти обратно на пол.
– Да лежите вы, – не понимая, откуда столько глупости, почти рявкнула я. – Зачем вы это делаете?
– Так белье жалко, запачкаю. Стирать потом сложно, а новых взять негде. На полу оно проще, – женщина цеплялась за мои руки от боли, а у меня глаза становились квадратными от такой логики.
Что ж за жизнь у нее такая, если даже в подобный момент боли и испытания она думала о простынях, стирке и бог весть еще о чем, кроме здоровья малыша.
Даже моих знаний в этом непонятном деле хватало для понимания, что грязный пол – не лучшее место для родов.
– Я запрещаю вам лежать на полу, – не выдержала я, решив припечатать авторитетом. – И воду сама нагрею…
– Но муж ругать будет… – пыталась спорить женщина, постоянно прерываясь на попытки отдышаться.
– От церкви отлучу, – пригрозила я. – Пусть только слово скажет! Как вас зовут?
– Мирта, – рассеянно отозвалась крестьянка, хватаясь за огромный живот. – Вы же поможете мне?
Весь ее лоб был уже покрыт испариной, да и сама она кривилась и вскрикивала так часто, что интуиция четко подсказала мне – не успеет акушерка. Ой, не успеет.
– Мирта, – я постаралась успокоиться сама и успокоить ее. – Лучше скажите, как себя чувствуете?
– Больно, – призналась она. – Кажется, ребенок идет уже…
У меня аж руки похолодели…
– А может, он еще немного подождет? – будто прося женщину повременить, выдала я. – Мы послали за акушеркой в город… – Господи, помоги! И мне, и ей.
Вместо ответа я услышала протяжное «А-А-А», вырывающееся из груди женщины.
И у меня, кажется, голова закружилась от страха и растерянности. Что делать-то?
– Аббатиса! Отойдите уже. – Мощные руки буквально отставили меня от кровати с Миртой. – Она сейчас родит, пока вы тут со своими молитвами топчетесь.
Над Миртой стоял Кроули, закатывающий рукава своей белоснежной рубашки.
От волнения я даже не услышала, как он вошел в дом и теперь задирал на Мирте подол юбки…
– Что вы делаете?! – возмутилась я. – А как же таинство?!
На это замечание Кроули посмотрел на меня так, что в его глазах я четко прочла, в каком гробу он это самое таинство видел.
– Нагрейте лучше воды, преподобная, – абсолютно ровно и спокойно ответил он. – Раз уж вы тут, хоть какая-то от вас будет польза!
Я безропотно послушалась, тем более что и сама Мирта сопротивления подобному «безобразию» не выказывала. Ее сознание, похоже, окончательно помутилось от боли…
– Доктор? Вы же доктор? – пыталась вопрошать она между схватками.
На что Кроули очень достоверно врал:
– Конечно доктор. Акушерок не нашлось, поэтому приехал я. Тужьтесь, барышня. Вы дама крепкая, все сможете! Ну же… Черт! У коров оно как-то проще было…
– Что? – простонала Мирта…
– Ничего, милая, – побледневший лорд, приподнимая голову от того самого, даже нашел в себе силы улыбнуться. Вид у него при этом был весьма пришибленный. – Давай, я уже вижу головку!
Я же стояла рядом с нагретой водой и мысленно клялась, что никогда – вот совершенно никогда! – не буду рожать. К черту, кажется, это ужасно больно, а еще кроваво и просто жутко.
Если даже непрошибаемый циник Кроули выглядел на грани обморока, то что говорить обо мне – я бы точно скончалась на месте…
– А-а-а-а, – тем временем разразилась Мирта, и крик ее в какой-то момент прервался на вершине выдоха…
– УА-УА-У-УА, – раздался плач новорожденного…
– Поздравляю, у вас мальчик, – голос Кроули прозвучал хоть и радостно, но слегка пришибленно.
Мужчина с младенцем на руках поднялся в полный рост, его заметно пошатывало.
– Правда? Мальчик? – отчего-то не поверила Мирта. – Покажите мне его… Нужно позвать отца.
Кроули бережно передал младенца женщине, а я заметила, как при этом у него у самого дрожат руки.
– Его отец придет попозже, он сейчас немного занят, – пробормотал Кроули, делая шаг назад ко мне. – Аббатиса, дальше сами, пожалуйста. С меня на сегодня хватит. Иначе стану импотентом.
– А где отец? – рассеянно спросила я.
– Пришлось дать ему по морде, а то он не пускал сюда. По его логике пусть бы жена сдохла, но таинство осталось бы ненарушенным, – тихо ответил лорд. – Все, я ушел… Мне срочно нужно выпить… И забыть все… вот это… До конца жизни.
Глава 14
Когда через час приехала такая долгожданная акушерка, я как раз пыталась вымыть ребенка. Ну как пыталась? Для начала я просто старалась держать его и ничего не сломать столь крошечному созданию, а уж потом умудрялась извернуться и полить его теплой водой из ковшика.
Поэтому когда в дом вошла полноватая матрона и с деловитым видом оценила мои старания, мне захотелось провалиться сквозь землю под ее взглядом. Потому что делала я все ужасно.
– А знаете, раз вы немного опоздали, а мы вам уже заплатили… занимайтесь! – мгновенно нашлась я, вручая ей младенца. – Благословляю малыша на долгую и здоровую жизнь… Да пребудет со всеми вами Господь!
Стоит ли говорить, что из этого дома я позорно бежала, боясь, что меня станут догонять и просить еще о каких-либо услугах, в которых я ничего не смыслю.
Вот уж Кроули… Я во всем одновременно винила его и в то же время была ему благодарна.
Если бы не он, неизвестно, чем могло бы закончиться.
На пути своего побега я встретила мужа Мирты, вид он и вправду имел помятый, а под глазом у него расплылся здоровенный синяк. Под синеватым светом луны это выглядело особенно жутковато.
– Ну, как там моя кровинушка? – подскочив ко мне, вопрошал он. – Жива?
От мужика ощутимо пахло спиртным… И когда только успел надраться?
– Жива, – припечатала я. – А вы бы… Лучше бы шли и помогли жене. Вы хоть понимаете, что она без вашей помощи едва не умерла?
– Что вы говорите такое? – всплеснул он руками. – В поле бабы рожают, и ничего. А тут дома, в тепле. Так что Господь с вами, преподобная.
И тут я рассвирепела, или накал чувств, кипящий в крови, выплеснулся наружу, но я была готова этого мужика прямо здесь и сейчас удавить.
– Да, со мной Господь, – прошипела я. – А вот с вами его не будет. От церкви отлучу, анафеме подвергну, в аду гореть вам в страшных муках, если с сегодняшнего дня вы не измените своего отношения к жене. Она вам не вещь, ей нужно помогать! Так что идите домой и займитесь уже семьей. У вас теперь еще один рот появился, который нужно кормить!
По мере каждой моей фразы крестьянин бледнел и будто даже ростом меньше становился. Я же никак не успокаивалась:
– И приведите уже дом в порядок. Сени перекошены, ведра прогнили, половина посуды перебита. Вы мужчина или как?!
– Мужчина, да-да, я, конечно, мужчина, – залепетал крестьянин, но я уже круто развернулась, не желая продолжать общение.
Я уже все сказала, что думала…
Пройдя метров двадцать по сумеречной дороге в сторону шатров, я неожиданно услышала со стороны хлопки, похожие на аплодисменты.
Они раздавались из полумрака зарослей тутовника.
– Это еще что за шутки? – возмутилась я.
– Никаких шуток, аббатиса, – услышала я голос Кроули. – Просто поражен вашей экспрессивной речью в адрес этого мужичонки. Вот аплодирую. Можно сказать – стоя!
Лорд вышел на освещенную луной дорожку, и у меня, признаться, от сердца отлегло. Все же когда кто-то пугает тебя из темноты в незнакомом месте, это не располагает к спокойствию.
– Вы всегда так подкрадываетесь к женщинам? – возмутилась я.
– Не имею обыкновения вообще к кому бы то либо подкрадываться. Но решил, что рано или поздно вы вернетесь в наш лагерь и как минимум было бы неплохо вас встретить, – ответил мужчина, подходя ближе и предлагая мне руку.
– Спасибо за заботу, – не стала перечить я. – Весьма мило с вашей стороны…
– Мило? Да если бы… – усмехнулся Кроули. – Я всего лишь беспокоился за психологическое состояние крестьян, которые могут повстречать вас в ночи. И как выяснилось, оказался прав. Одного вы уже напугали до полусмерти.
– Он заслужил это, – сцепив зубы, ответила я.
На что Кроули, наклонив голову набок, с интересом меня осмотрел – снизу доверху, а потом еще раз сверху вниз.
– А вы свою одежду вообще видели, а, преподобная? – таинственно понизив шепот, поинтересовался он.
И тут до меня дошло…
Опустив взгляд на свою одежду, я охнула.
Прижимание новорожденного к себе и попытки его удержать имели тяжелые последствия для белоснежной рясы… Теперь она была грязна и в каких-то подтеках, что в полумраке выглядело так, будто я сбежала из лавки мясника, где разделывала туши.
– Ой-ей… – протянула я, принимаясь магией приводить одежду в порядок, а когда закончила, то подняла голову на Кроули. – Как бы то ни было, этому мужлану будет полезна легкая встряска. Он ведь даже умудрился где-то напиться за это время.