– Войдите! – произнесла я, и в комнату заглянул сухонький худой старичок.
На его голове поблескивала идеально гладкая лысина, а на длинном носу красовалось золоченое пенсне.
– Доброго дня, преподобная, – поздоровался он. – Признаться, я был удивлен, когда узнал, что меня, ростовщика, представителя столь презренного верой дела, позвала сама преподобная.
– Обстоятельства так сложились, – кивнула я. – Присаживайтесь, господин…
Я вопросительно вскинула бровь.
– Салазар, – представился старик.
– Отлично, господин Салазар, – выдохнула я. – У меня есть что вам предложить.
Старик аккуратно запер за собой двери на щеколды и сел на единственный стул в номере, выжидательно гладя на меня.
– И что же это?
– Мой крест, – ответила я, протягивая жемчужные четки и распятие.
Глаза старика округлялись по мере приближения украшения к его лицу. Он, будто загипнотизированная кобра, застыл, а после рывком придвинул к крест к себе.
«Ростовщик не должен показывать интереса к товару, чтобы сбить цену», - мелькнуло у меня в голове, но Салазар так жадно разглядывал четки и россыпь бриллиантов на кресте, что я даже неуютно поежилась.
– Преподобная, вы уверены, что хотите его продать? – с тихим придыханием спросил старик, рождая во мне чувство, что я чего-то не знаю об украшении.
– Уверена, – ответила я, не имея другого выбора. – А что, собственно, вас так смущает?
Салазар поднял на меня голову, блеснули стекла очков, и на его лице появилось подозрительно выражение:
– Можно ли поинтересоваться у преподобной, а законно ли к ней попал такой крест?
– Он мой! – припечатала я, не желая отступать от легенды ни на шаг. – Если не верите, взгляните на мои документы.
Я протянула старику бумаги, подтверждающие статус аббатисы.
– И я еще вернусь за крестом, – откровенно соврала я. – Выкуплю его обратно.
Ростовщик вцепился в бумаги, бледнея по мере их прочтения.
– Простите, – наконец выдохнул он, отдавая мне все обратно дрожащими руками. – Я не знал, что это вы, госпожа де Латисса. Теперь нет никаких сомнений, что крест его величества Клода Пятого подлинный. Невероятная историческая ценность! Я так много читал об этом утерянном украшении, но даже подумать не мог, что оно может быть до сих пор у его племянницы. И что сама Эрнеста де Латисса все еще жива. Подумать только…
Он говорил это все так торопливо, с таким необычайным восторгом в голосе, что я едва успевала улавливать мысль и даже не могла переспросить, все ли правильно поняла из его речи.
Но какая же я была дура!
Какая идиотка!
Теперь становилось понятно, где и когда я так глупо прокололась перед Кроули, выдав себя. Я не знала элементарных вещей о настоящей Эрнесте, которые, как оказалось, можно было выяснить у других людей, особенно если хорошенько копнуть.
Наверное, Винсента позабавили мои истории о «купеческой дочери», особенно если он знал правду…
– Сколько вы дадите за украшение, господин Салазар? – собравшись с мыслями, спросила я.
– Вы ведь знаете его истинную цену, преподобная, – все еще переводя взгляд с меня на украшение и обратно, ответил старик. – Оно бесценно, но я… вы должны понять…
Он замялся, и впервые за весь разговор на лице ростовщика отразилась борьба между жаждой обладания таким сокровищем и природной жадностью.
– Тысячу золотом, – наконец, выдал он. – Больше никак.
Я сощурилась.
Не знай я подоплеки, то согласилась бы сразу, но теперь рискнула поторговаться.
– Три, – замахнулась я. – Крест бесценен.
– Тысяча двести, – покачал головой ростовщик. – Вы же сами сказали, аббатиса, у вас «обстоятельства».
Я поджала губы. Это была моя ошибка – показать Салазару слабое место, и все же я рискнула.
– Отдайте крест обратно, – протянула я руку, не вставая с кровати. – Думаю, в городе найдутся еще представители вашей гильдии.
Кончик носа старика дернулся, будто у хитрой выхухоли, и на несколько мгновений он замер, просчитывая что-то в уме.
– Две тысячи, – все же сдался он. – Но это мое последнее слово, госпожа. Поверьте, больше в этом городе вам никто не даст.
Две тысячи золотом – это было очень много, больше, чем я могла бы себе представить. За эти деньги я сумею вылечить ногу, купить лошадь, оружие и даже нанять охрану, чтобы безопасно доехать до столицы.
И я согласилась.
– Хорошо, – тихо произнесла я. – Крест ваш…
Что-то внутри болезненно сжалось от того, как украшение сверкнуло в последний раз, а после исчезло в саквояже ростовщика. Зато мне в руки перекочевала увесистая пачка ассигнаций на полторы тысячи и еще пятьсот золотом – в звенящем мешочке с монетами.
– С вами приятно иметь дело, аббатиса, – радостно сообщил ростовщик. По его светящемуся лицу было видно, как мысленно он потирал ручки после выгодной сделки.
– С вами тоже, господин Салазар, – отозвалась я.
В этот момент в комнату вновь постучались, ростовщик удивленно посмотрел на меня.
– Вы еще кого-то ожидаете, госпожа?
– Да, доктора, – кивнула я, пытаясь чуть привстать с кровати и тут же садясь на нее обратно. – Если вам не сложно, господин Салазар, отоприте ему двери. Мне трудно передвигаться.
– Без проблем, – старик подошел к двери, отпер небольшой замочек, выглянул в образовавшуюся щель и тут же испуганно отскочил едва ли не на метр назад.
Дверь с треском распахнулась, вписываясь в соседнюю стену.
И я вскрикнула от неожиданности.
На пороге стоял Кроули в запыленном дорожном костюме. Злой, как тысяча чертей, он смотрел на меня:
– Ну здравствуй, мать преподобная, – медленно произнес он, делая шаг в комнату. – Заставила же ты меня побегать.
Глава 24
Сердце упало в пятки, а попытка сбежать окончилась провалом – я даже наступить на раненую ногу не смогла. Не скакать же на здоровой в сторону окна…
– Мм-м, – промычал Салазар, – кажется, я тут лишний, пожалуй, пойду.
Он сделал шаг в сторону двери, но натолкнулся на тяжелый взгляд Кроули.
– Не торопитесь, – холодно произнес лорд. – Вначале верните то, что купили у этой женщины. Деньги можете забрать обратно.
– Но я против! – возмутился ростовщик. – Сделка проведена честно, крест мой.
Кроули сузил глаза и опасно втянул воздух ноздрями – будто дикий зверь перед броском.
– Так и думал, что она решит продать именно крест, – произнес Винсент. – И все же – нет. Верните украшение обратно, господин ростовщик. И да, я уверен, сделка проведена с нарушением.
– Протестую! Я заплатил за него две тысячи!
Кроули присвистнул и многозначительно посмотрел на меня.
– Даже так? Ничего себе безделушка. – А после вновь перевел взгляд на Салазара. – Тогда тем более верните. Вы ведь не хотите, чтобы я подал жалобу в гильдию о том, что вы выкупаете краденые вещи.
– Почему сразу краденые? – возмутился старик. – Я все проверил, крест действительно принадлежит госпоже Эрнесте де Латиссе.
– Только есть одна маленькая деталь, – Кроули ткнул в меня пальцем, и мне захотелось провалиться сквозь землю. – Эта женщина – самозванка! Так что я даю вам последний шанс, господин как вас там. Верните украшение и заберите деньги!
Услышав такое, старик долго не думал, будто прыткий хорек подбежал ко мне и буквально выдернул из рук ассигнации и золото, а вот крест не отдал.
Бесценное украшение перекочевало в руки Кроули, который в нынешних обстоятельствах внушал явно большее доверие, чем я.
Сразу после этого ростовщик испарился, хлопнув за собой дверью, которую Кроули на всякий случай еще и на замок закрыл.
Я же боялась шелохнуться… Мысли метались, я искала способы побега, но не находила ни одного рационального.
– Поговорим? – отвернувшись от двери, спросил Кроули и прошел к стулу, который еще недавно занимал Салазар. – Аббатиса…
Последнее он произнес с грустной насмешкой.
– Поговорим, – согласилась я, отползая чуть дальше вглубь кровати и откидываясь на подушки. Раз уж я не могу бежать, то хоть лежать стану с комфортом. – О чем говорить станем?
– О правде, – довольно спокойно ответил Кроули. – Может, наконец расскажешь, кто ты такая и зачем ко мне прицепилась?
– Я? – изумилась я, глядя на него. – Прицепилась? Если мне не изменяет память, это меня приволокли ваши люди в карету, чтобы я составила компанию «лорду Кроули» в его поездке. Будь моя воля, мы бы вообще никогда не повстречались.
Я гордо вскинула подбородок.
– Вот давай только без этих пафосных речей, – отмахнулся мужчина. – Ты могла бы отказать мне в путешествии, но зачем-то согласилась. Да и на протяжении пути несколько раз собиралась покинуть мою компанию, однако каждый раз передумывала. Почему? Я хочу знать правду.
Последнее он сказал так твердо, что я неуютно поежилась.
– Боюсь, правда вам не понравится, хотя… – Тут я усмехнулась, ну очень уж захотелось увидеть лицо лорда, когда он услышит мои мотивы. – Вначале я намеревалась вам мстить, возможно, даже убить, если понадобится. Однако потом передумала… И хорошенько все взвесив, решила, что нам по пути. Вы ехали в столицу, и мне надо было туда же.
– Что-о-о? – вытянулось лицо Кроули. – Месть? За что? Да я тебя впервые вижу.
– За убийство отца, – откровенно ответила я, не видя смысла препираться, раз меня прижали к стенке.
Кроули выгнул бровь.
– Я же уже сказал: в этой жизни никого не убивал… – И тут он осекся, взгляд его изменился. – Ты…
Мужчина вскочил со стула и принялся медленно обходить кровать со мной по кругу, пристально разглядывая меня так, слово видя перед собой гадюку.
– Нет… Это же шутка, да? – не поверил он.
Я лишь могла изобразить подобие улыбки. Мне бы хотелось верить, что все произошедшее шутка, что мой отец жив и ничего глобального в моей жизни не случилось. Но увы…
– Никаких шуток, – твердо произнесла я. – Мое имя Беллатриса де Сент, и я единственная дочь и наследница покойного лорда де Сента.