, – делился он мыслями, – пока я смотрел тот фильм… если бы вы спросили меня: было ли с вами такое? – я про насилие в детстве… или спросили: может, с кем-то из ваших знакомых случалось подобное? – я совершенно безоговорочно, решительно, без сомнений ответил бы: нет!» Этот случай произошел в 1986 г., еще до взрыва «вернувшихся» воспоминаний в 1990-х: «Я был ошеломлен, мне было так стыдно… вы понимаете… Я вспомнил так ярко, и все же… Я в жизни не слышал про подавленную память».
Почему Дж. Р. так надолго забыл о насилии? Несомненно, эфемерность сыграла свою роль – память, возможно, со временем ослабла, – но яркость воспоминаний предполагает, что одной эфемерностью тут все не объяснить. Память о событии можно блокировать или подавить «направленным забыванием». Эксперименты показали: если испытуемым дают указание забыть о списке только что заученных слов, то позже, во время неожиданного теста на проверку памяти, они вспоминают меньше, нежели в том случае, если их просто просили запомнить список. Роберт Бьорк, психолог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, и его коллеги доказали: такие эффекты направленного забывания иногда связаны с определенной формой блокады – «подавлением извлекаемых воспоминаний»[145]. Такое подавление можно снять, если столкнуться с мощными сигналами, которые заставляют вновь переживать событие так, как оно переживалось изначально. Возможно, Дж. Р. сознательно пытался избежать травмирующих воспоминаний и долгое время успешно блокировал доступ к ним. Мощные триггеры фильма могли вызвать эмоции, подобные тем, которые он испытывал в то время, и они преодолели подавление.
Такие понятия, как «подавление извлекаемых воспоминаний», неизбежно напоминают о фрейдовской идее вытеснения. Может быть, это подавление – просто синоним давней идеи Фрейда, которую отвергли из-за отсутствия экспериментальной поддержки?[146] На самом деле нет. По Фрейду, вытеснение предполагает наличие механизма психологической защиты и неразрывно связано с попытками исключить эмоциональную угрозу из сознания. Но в современных спорах, где участвуют такие теоретики, как Бьорк и Андерсон, подавление воспоминаний – явление гораздо более широкое, и оно применимо как к эмоционально ярким впечатлениям, так и к тем, в которых нет ни намека на чувства.
Тем не менее между современным представлением о подавлении извлекаемых воспоминаний и фрейдовской концепцией вытеснения есть весьма любопытные точки пересечения, связанные с грехом блокады. Линн Майерс и Крис Брюин, клинические психологи Лондонского университета, изучали задержку в извлечении воспоминаний у группы людей, известной как «вытеснители». Они, как правило, утверждают, будто не испытывают ни особой тревоги, ни стресса, даже когда физиологические показатели указывают на сильный эмоциональный отклик: например, человек говорит, что ему не стыдно, но при этом краснеет как рак. «Вытеснители» – это те, кого мы, скорее всего, назвали бы «ушедшими в глухую оборону». Исследования показали, что такие люди склонны вспоминать меньше негативных событий в жизни, чем люди иного психологического склада[147].
Майерс и Брюин использовали методику направленного забывания: участники эксперимента изучали приятные или неприятные слова, а затем им давали указания – забыть! «Вытеснители» искуснее прочих использовали подавление извлекаемых воспоминаний для блокировки отклика, если приходилось называть недавно выученные неприятные слова. Что же до приятных слов, их обе группы извлекали из памяти и блокировали без особых различий.
Как далеко могут зайти «вытеснители», подавляя память о неприятных событиях? Могут ли они забыть недавнюю травму, как Синтия Энтони из Торонто? Может быть, у них в блокаду попадают целые периоды жизни? Этого мы пока не знаем. Но мы знаем, что масштабное подавление извлекаемых воспоминаний может происходить при «психогенной» амнезии, когда пациенты, пережив различные психологические стрессы, закрывают доступ к большим фрагментам своего прошлого[148]. Как правило, они по-прежнему могут формировать новые воспоминания и извлекать их, но мало что могут вспомнить из своей биографии – в том числе и о себе самих, – до момента начала амнезии. По большей части их случаи лежат в сфере психических расстройств. Недавние исследования на основе нейровизуализации начинают давать представление о нейронных механизмах, задействованных при блокировании эпизодических воспоминаний[149]. В Германии был описан случай, когда пациент Н. Н. вдруг исчез из дома и спустя несколько дней нашелся в городе за сотни километров. О себе он не знал ничего и почти ничего не мог вспомнить о своем прошлом. В конце концов он попал в больницу; также удалось отыскать его семью. До своего исчезновения Н. Н. страдал от различных стрессов, но у него не было никаких признаков явного повреждения мозга. Его исследовали методами ПЭТ: он лежал в сканере и слушал рассказы о своем прошлом. У здоровых людей при таком сканировании выявлялась повышенная активность в правом полушарии головного мозга, особенно в зонах, лежащих ближе к задней области лобной доли и к передней части височной доли. Но у Н. Н. эти зоны оставались неактивными, а вместо них задействовалась намного меньшая по размеру часть лобной и височной областей в левом полушарии.
Эти наблюдения особенно интересны, ведь другие исследования показали, что у пациентов с неврологическими нарушениями, которые не могли вспомнить значительные фрагменты из прошлого – даже если они могли создавать новые воспоминания, – часто имелись повреждения задней части правой лобной доли и передней части правой височной доли[150].
Кое-что показало и недавнее исследование, проведенное на основе ПЭТ в лондонском Институте когнитивной нейробиологии. Пациент П. Н. в возрасте более сорока лет перенес кровоизлияние в мозг, что повредило его левую лобную долю[151]. Еще он пережил ряд личных неудач, включая развод, трудности с работой и банкротство. Возможно, в результате неврологических повреждений и психических осложнений, вызванных недавними проблемами, у него развилась амнезия на девятнадцать лет до кровоизлияния. В сканере он рассматривал семейные фотографии, снятые в те годы, память о которых исчезла в амнестическом провале (их он не мог вспомнить), а также в давнем прошлом, до провала, и в недавнем прошлом, которое амнезия не затронула (это он вспоминал без труда). Когда П. Н. смотрел на снимок времен провала, зона в правой лобной доле у него активировалась слабее, нежели при взгляде на фотографии, сделанные до или после периода, воспоминания о котором были стерты амнезией. Эта зона пониженной активности располагалась неподалеку от аналогичной области, неактивной у пациента Н. Н., но активной у людей с нормальной памятью, проходивших аналогичное тестирование.
Есть и еще один особенно интригующий довод. Когда П. Н. рассматривал фотографии, сделанные за те девятнадцать лет, которые он не мог вспомнить, у него зафиксировали повышенную активность предклинья – области, расположенной близко за центральной бороздой. Предклинье часто задействуется у людей с нормальной памятью, когда они вспоминают о том, что испытали в прошлом. Исследователи предположили, что такая активность может свидетельствовать о самых ранних стадиях извлечения воспоминаний. Чтобы в конечном счете вспомнить о событии, отраженном на снимке, должна была вступить в действие система лобных долей: она направляет и контролирует этот процесс. Но в тот момент, когда П. Н. пытался извлечь воспоминания из девятнадцатилетнего провала, эта система словно отключалась, – и он не мог ничего вспомнить.
Почему она отключалась только для событий, случившихся за девятнадцать лет провала? Сама система работает: она активируется, когда П. Н. вспоминает события, не захваченные амнезией. Но этот провал таит главные неудачи его жизни. А что, если в тот самый миг, когда он пытается вспомнить (ранняя стадия извлечения, обозначенная активацией предклинья), в дело, отключая систему лобных долей – или позволяя ее отключить, – вступают негативные эмоции?
Может ли это взаимодействие предклинья и системы лобных долей показать нам нейронную запись блокады – своего рода фрейдовское вытеснение в динамике? А если расспросить «вытеснителей» о прошлом, которое они не хотят вспоминать? Будет ли у них сходная картина – активное предклинье и слабые отклики управляющей системы лобных долей?
Нам еще не до конца ясно, как трактовать первые результаты исследований, проведенных на основе нейровизуализации и посвященных блокаде личных воспоминаний, но они дают невероятную возможность переосмыслить и, возможно, объяснить эти редкие и захватывающие явления. Возможно, они даже помогут врачам лечить обширную амнезию при отсутствии явных повреждений головного мозга. Клиницисты часто подозревают, что пациенты симулируют потерю памяти в стремлении избежать юридических или других личных проблем. Но нет тестов, способных достоверно отличить подлинную амнезию от притворства. Если в исследованиях на основе нейровизуализации будут выявлены надежные признаки блокады памяти – отличные от тех, которые сопровождают попытки фальсифицировать амнезию, – вероятно, это даст врачам важный ключ к тому, как разработать планы ведения больных, страдающих потерей памяти. Да, нам еще далеко до понимания превратностей блокады. Но нейровизуализация – это реальный шанс осветить даже этот грех памяти, раздражающий нас сильнее всего.
4. Грех ложной памяти
Я был здесь… но постой!
Как? И когда? Сказать бы рад!
Мне ведом облик трав за дверью той
И аромат,
И ветра стон, и маяки на берегу…