Конечно, не первый раз людей опознают неверно. В 1950-х гг. произошел случай, когда билетный кассир, ограбленный под дулом пистолета, – дело было в Великобритании, – позже опознал совершенно невиновного моряка как преступника[161]. Моряк купил билеты чуть раньше у этого кассира, и он вспомнил его черты и неверно приписал их грабителю. Был случай и позже, когда психолога Дональда Томсона обвинили в изнасиловании: жертва детально запомнила его лицо[162]. Впрочем, с Томсона обвинения сняли. У него было безупречное алиби: в тот момент, когда случилось изнасилование, он давал интервью на одном из каналов (и, по странному совпадению, говорил об ошибках памяти). Жертва смотрела шоу, запомнила черты Томсона и ошибочно соотнесла их с лицом насильника.
И Томсону, и британскому моряку повезло: их не отправили за решетку. Но сколько раз неверные показания вели к осуждению невиновных? Точной цифры не знает никто, но вот два факта. Во-первых, по данным, полученным в конце 1980-х, каждый год в Соединенных Штатах на основании показаний очевидцев начиналось более 75 тысяч уголовных процессов. Во-вторых, не так давно были пересмотрены сорок преступлений, и анализ ДНК показал, что в тридцати шести из них (90 %) из-за ошибки свидетелей за решетку отправились невиновные люди[163]. Несомненно, есть и другие ошибки, и их еще никто не исправил.
Эти страшные цифры говорят: пора понять, в чем суть неверных свидетельских показаний, и принять хоть какие-то меры для того, чтобы их стало меньше. В случае с Джоном Доу № 2 проявился определенный тип неверного соотнесения – как его иногда называют, «бессознательный перенос». Идея его в том, что свидетель, как в данном случае Кессинджер, ошибочно соотносит знакомый облик с неправильным источником, потому что неосознанно переносит память о человеке из одного контекста в другой. Последние лабораторные исследования показали: свидетели, неверно приняв человека за преступника, не всегда осознают, что могли встречаться с этим человеком раньше, в другой обстановке. Например, люди смотрели фильм об ограблении, и в одной из сцен был невиновный свидетель: позже некоторые ошибочно сочли грабителем именно его[164]. Но там процесс, повлекший неверное опознание, шел в какой-то мере осознанно: многие участники эксперимента ошибочно полагали, что свидетель и грабитель – это один и тот же человек.
Но сознательно они даны или нет, ложные показания – и в случае с Джоном Доу № 2, и во многих других – хорошо согласуются с исследованиями, показывающими, что люди часто фрагментарно помнят детали впечатлений, например время и место, где они встретили человека или видели объект[165]. Эта неопределенность создает благодатную почву для возникновения отсылок к ложному источнику, когда люди верно вспоминают факт, который узнали раньше, или точно опознают человека или объект, если прежде их видели, но неверно определяют, где и как они получили свои впечатления. Эксперименты показали: вы можете хорошо помнить лицо человека, но не помнить, когда или где вы его видели, – как не помнил этого Том Кессинджер из автосервиса Эллиота.
Подумайте: что входит в детальное запоминание облика людей и места встречи? Например, утро, вторник, вы в центре города, на деловом свидании в роскошном офисе, встречаете двух руководителей, с которыми вам и вести переговоры: это Томас Уилсон, седовласый вице-президент в классическом синем костюме и очках в роговой оправе, и Фрэнк Альберт, финансовый аналитик, – ему где-то за тридцать, у него галстук-бабочка и яркие подтяжки. Потом, в тот же день, вы отправляетесь в пригород: там у вас встреча с двумя потенциальными клиентами, только что основавшими новую компанию в довольно тесном офисе. Это программист Эрик Мертон, недавний выпускник колледжа, в джинсах и с серебряной серьгой; и Элейн Грин, президент компании, – женщина чуть постарше, одетая в более традиционный деловой костюм.
Если я спрошу вас через неделю, с кем и где вы встречались во вторник, для точного ответа вам нужно будет вспомнить яркие черты всех, кого вы видели, и представить в подробностях каждое место, где вы побывали. Но если вы вспомните только: вице-президент, финансовый аналитик, программист, президент компании; очки в роговой оправе, яркие подтяжки, галстук-бабочка, серебряная серьга и джинсы, традиционный деловой костюм; мистер Уилсон, мистер Альберт, мистер Мертон, миссис Грин; большой офис в центре города и маленький в пригороде, то этого будет недостаточно. Вы должны помнить, кто был во что одет, какое лицо с каким именем соотносилось, кто работал в пригороде, а кто – в центре города и какую должность занимал. Вам нужно не только удержать в памяти отдельные черты и позже извлечь их, но и связать все воедино – только тогда вы сможете вспомнить верные сочетания персон, одежды, должностей и мест.
Психологи называют эту проблему «увязкой памяти»: различные элементы впечатлений должны соединиться и стать одним целым[166]. Когда отдельные воспоминания сохраняются, но увязать их в памяти не удается, – это готовый сценарий для появления самых разных отсылок к ложному источнику, которые мы видели в случае с Джоном Доу № 2 и во многих других эпизодах неверных свидетельских воспоминаний.
Путаница с источниками иногда связана с неудачной увязкой, когда действие или объект не соединяются в памяти со временем и местом события[167]. Порой это приводит к тому, что мы начинаем путать события, которые случились на самом деле, с теми, о которых мы только думали или мечтали. Представим: вы на пороге дома, собираетесь уходить, и тут у вас мелькает мысль – нужно запереть подвальную дверь. И через час, в машине, на вас накатывает паника: а я запер дверь – или только это представил?
Профессор психологии Лью Либерман после выхода на пенсию раздражался от такого беспорядка[168]. «Вот так хочешь что-то сделать, – говорил он, – и думаешь: сделаю так и вот так, а потом не помнишь, то ли сделал, то ли только подумал». Он очень хотел знать, испытывают ли другие нечто подобное. Эксперименты не раз показывали: стоит людям вообразить, будто они видели нечто или что-либо делали, и позже они иногда утверждают – да, мы это видели, да, мы это делали…
В одном особенно точном эксперименте молодым и пожилым участникам показывали лупу, а позже просили представить леденец на палочке (подобный объект), или показывали вешалку, а представить просили отвертку (не связанный объект)[169]. Пожилые люди чаще утверждали, что на самом деле видели воображаемый леденец, но отвертку «видели» не чаще молодых. Похоже, пожилым участникам было особенно трудно увязать в памяти внешний вид воспринимаемых объектов (скажем, «круглую форму») с обстановкой, в которой те были представлены. Они увидели одну «круглую форму» (лупу), следом представили другую, похожую (леденец), – а потом не смогли извлечь из памяти детали, связанные с тем, что на самом деле они видели лупу, и потому были склонны неверно соотносить воспоминания с источником впечатлений.
Если детали связаны с объектом или действием, то легче вспомнить, произошло то или иное событие или нет. Продолжим нашу ситуацию: вы за рулем, вас трясет при мысли, не оставили ли вы дверь подвала нараспашку, и ваш ум бешено пытается отыскать хоть какую-то зацепку, вспомнить хоть какой-то предмет, какое-то действие, лишь бы подтвердить, что вы и правда сделали то, о чем думали. И тут у вас словно гора падает с плеч: вы вспоминаете, как закрывали дверь, и от порога отбежала кошка. Но если бы вы не увязали в памяти образы испуганного животного и закрытой двери, то так и пытались бы отделить фантазию от реальности.
Неудачные увязки могут вести и к поразительной иллюзии – ошибке сопряжения памяти[170]. После деловой встречи с мистером Уилсоном и мистером Альбертом проходит день, и, когда коллега спрашивает вас, как зовут вице-президента компании, вы уверенно говорите: «Мистер Уилберт!» Вы верно запомнили фрагменты фамилий, но по ошибке объединили их в новую. Когнитивные психологи разработали экспериментальные методы, при которых люди допускают именно такую ошибку: они соединяют в памяти части слов, фрагменты картин, обрывки фраз или даже черты разных лиц. Так, заучив слова spaniel («спаниель») и varnish («лак»), люди порой утверждают, будто запомнили слово Spanish («испанский»). Многие при виде изображения двух лиц, показанных на рис. 2, позже «вспоминали» – по их словам, – будто видели новое лицо (оно тоже показано на рисунке), сочетающее в себе черты тех двух, которые они на самом деле видели. Если особенности слов или лиц сохранялись, но не были связаны как надо, то люди, изучая эти слова или лица, могли допускать ошибки сопряжения памяти.
Рис. 2. Если показать людям два лица – слева и в центре, – многие позже запомнят, будто видели лицо, изображенное справа, в котором соединены черты двух других лиц. Этот тип неверного соотнесения с источником впечатлений известен как ошибка сопряжения памяти
Недавние исследования, в которых участвовали пациенты с повреждениями головного мозга, позволяют предположить, что гиппокамп играет важную роль в процессах увязки элементов событий, а нарушение хода этих процессов приводит к возрастанию ошибок сопряжения памяти[171]. Если поврежден только гиппокамп, то вскоре после того, как испытуемые заучат слова и рассмотрят лица, вероятность подобных ошибок у них будет выше, чем у людей с нормальной памятью, составлявших контрольные группы в экспериментах. Они воспринимают лица и слова как единое целое, но, если провести тест через несколько секунд или мину