Однако пожилые люди часто и не ждут, будто вспомнят точные подробности прошлых впечатлений; на самом деле они даже ожидают, что ничего не вспомнят, – ну, или почти ничего. И к сожалению, такой настрой может создать им немалые проблемы. Как отметил когнитивный психолог Ларри Джейкоби, мошенники точно знают, как использовать эту особенность стареющей памяти[188]. Кливлендское бюро по улучшению бизнеса предупреждает о мошенничестве словами «Где чек?». Мошенники звонят старикам, выспрашивают личные сведения, перезванивают на следующий день и определяют, забыл ли пожилой человек о разговоре, – а если так, значит, он мог забыть и о других событиях. И тогда мошенник идет на обман и говорит о том, чего никогда не было. Скажем: «Вы прислали нам чек на $ 1200, а нужно было только на $ 950. Можно сделать вот что: отправьте нам еще один чек на $ 950, и мы просто вернем вам первый». Или так: «По нашим данным, вы заплатили $ 2400, осталось только $ 600. Предлагаем вам прямо сегодня выписать чек и выйти из минуса». Не помня о разговоре и не ожидая его, многие старики смущенно отправляют чек, лишь бы не было проблем.
Этот печальный, дорогостоящий результат проистекает из неспособности вызвать «эвристику отличий»: я бы наверняка запомнил, на какую сумму отправил чек – на $ 1200 или на $ 2400. Многие старики обычно склонны забывать прошлое, и порой они даже и не надеются запомнить, как выписали чек, и не удивляются, когда им кажется, что они об этом забыли. Наши исследования, проведенные по методике Диза – Рёдигера – Макдермотт, и связанные с ней задания показывают: при наличии ясных и подробных воспоминаний пожилые люди могут эффективно использовать «эвристику отличий». Поколение беби-бума стареет, и, несомненно, все больше людей будет становиться жертвами мошенничества, зависящего от размытых воспоминаний и от того, что старики и не надеются на верную память. И чтобы хоть как-то спасти их от такого обмана, наверное, уместно попытаться изменить их отношение к собственным воспоминаниям – скажем, ввести рассказ об эвристике отличий и о том, как эффективно ее применять, в предназначенные для пожилых людей программы улучшения памяти.
Но есть и хорошая новость: старики, если им немного помочь, могут защититься от ложных воспоминаний и ошибок, стоит только научиться внимательно исследовать свою память.
«Я всюду вижу кинозвезд»
Если защита от неверного соотнесения воспоминаний с источником впечатлений серьезно нарушена, люди делают поразительные, даже фантастически странные заявления о своем прошлом, и их слова прерывают любую связь памяти с реальностью. В 1991 г. у британского фотографа, известного в медицинской литературе по инициалам М. Р., сорок лет, начались проблемы со зрением, а потом и с памятью[189]. Он с трудом вспоминал события и давнего прошлого, и недавнего, а кроме того, испытывал стойкое чувство, будто ему знакомы люди, которых он не знал. Он то и дело спрашивал у жены насчет простых прохожих: «А он актер, да? Смотри, тележурналист! Ой, это же местная звезда!» М. Р. был совершенно убежден, что его чувства отражают реальность, и часто не мог удержаться, останавливал сбитых с толку незнакомцев и спрашивал: а вы ведь звезды? Он повсюду видел кинозвезд, в конце концов это начало его раздражать, и М. Р. обратился за помощью к психиатру, а тот заключил, что ложное ощущение знакомства не связано с психологическими проблемами.
Во время тестов М. Р. узнавал лица настоящих знаменитостей так же точно, как и здоровые добровольцы. Но еще он «узнал» более 75 % незнакомцев, – а люди с нормальной памятью почти никогда не принимали их за кинозвезд. Неврологические обследования показали, что у М. Р. рассеянный склероз, поразивший миелиновые оболочки – защиту нервных клеток и повредивший области лобных долей. Это дало важный ключ к пониманию его необычного расстройства (большинство пациентов с рассеянным склерозом от такого не страдают). Схожий случай представлен в работе Стивена Рапчака, невролога из Аризонского университета: в ней говорится о пациентах, которые ложно узнавали новые лица после повреждения областей, расположенных в нижней и внутренней части правой лобной доли[190].
Эти области обычно играют важную роль в оценке или отслеживании сигналов от других нейронных систем. При ложном узнавании лиц повреждение мозга могло привести к нарушению связи лобных систем с другими, которые, где бы они ни находились, как кажется, связаны с узнаванием лиц. Британский нейропсихолог Эндрю Янг предположил, что при виде знакомого лица задействуется «элемент узнавания», содержащий описание того, как выглядит лицо того или иного человека[191]. При активации он посылает нам сигналы, а мы воспринимаем их как знак того, что лицо нам знакомо. Впрочем, они не дают нам сведений о человеке: для этого требуется активация отдельного «узла установления личности» (см. главу 3) – именно в нем содержатся данные о роде занятий, интересах, биографии…
Рапчак предполагает, что пациенты с повреждением лобной доли не столь внимательно отслеживают и изучают сигналы, исходящие от слабо задействованных «элементов узнавания лиц», расположенных в других областях. Исследования в разных сферах показывают, что зоны, которые находятся ближе к задней части мозга, а также в нижних отделах височной доли и в близких к ним областях затылочной доли, фиксируют и извлекают из памяти визуальные описания лиц[192]. Например, у обезьян при реагирации активности одиночных нейронов были найдены «клетки распознавания лиц»: они сильнее задействуются, когда обезьяна видит лица, а при рассматривании других объектов их отклик не столь заметен. Исследования на основе фМРТ выявили нечто подобное и у людей. В отличие от других объектов при рассматривании лиц исключительно велика активность веретенообразной извилины – ключевой области зрительных зон, расположенных в задней части мозга, – а ее повреждение обычно ведет к утрате способности распознавать знакомые лица.
Согласно Рапчаку и другим, при рассматривании лиц веретенообразная извилина задействуется очень сильно и пробуждает «элементы узнавания лиц». Но они содержат только визуальную информацию, и мы не можем понять, откуда помним человека: то ли мы видели его раньше, то ли его лицо напоминало нам о других знакомых… Если лицо знакомое, то «элемент узнавания лиц» запускает и «узел установления личности», и тогда мы вспомним подробные сведения о человеке. Проблемы возникают, если при появлении нового лица в поле зрения «элемент узнавания лиц» задействуется, вызывая зыбкое ощущение знакомства, но получить подробную информацию о человеке из «узла установления личности» мы не можем. В таком случае приходится полагаться на лобные доли и их системы отслеживания – тогда мы требуем извлечения точных данных уже от них. Но при повреждении лобной доли (а у пациентов, которых изучали Рапчак и его коллеги, именно такие повреждения и были) это отслеживание не провести, и сами больные этого сделать не могут: вместо этого они беспечно принимают сигналы от активированного «элемента узнавания лиц» и считают их знаком того, что лицо им знакомо. Что особенно важно, Рапчак сумел снизить долю ложного узнавания лиц. Он попросил пациентов отвечать, что лицо им «знакомо», только тогда, когда они могли сообщить о человеке точные сведения. Если человек нам неизвестен, этого никак не сделать, потому и удается противостоять порыву называть «знакомым» чье-то лицо.
Помимо уверений в том, что он «повсюду видит кинозвезд», М. Р. часто заявлял, что ему «знакомы» те или иные люди, хотя их имена на самом деле выдумывали устроители эксперимента, лишь бы те звучали как имена поп-звезд (скажем, Шэрон Шугар) или деятелей истории (Гораций Феллес). Когда его спросили: «А кто эти люди, ведь вы говорите, они вам знакомы?» – М. Р. смог только «навесить ярлыки»: певец, политик, звезда спорта. Однако он верно распознавал выдуманные топонимы и знал, что Джакарта – настоящий город, а Уабера – нет. И точно так же М. Р. верно счел придуманными такие слова, как легифицировать или флорионный. Его проблемы сводились к узнаванию лиц: видимо, лобные доли и их системы отслеживания не справлялись с определенной работой, хотя нормально действовали в других задачах.
Мы не до конца понимаем это явление. И все же нам удалось установить то, что, возможно, прольет свет на одно из самых странных ложных узнаваний: симптом Фреголи. В 1927 г. французские психиатры Курбон и Фейл рассказали о женщине, страдавшей шизофренией. Она считала себя жертвой врагов и была уверена, что две французские актрисы ее преследуют[193]. Курбон и Фейл назвали это заблуждение в честь итальянского актера Леопольдо Фреголи, восхищавшего парижан своим умением подражать другим. Отличительная черта симптома Фреголи – непоколебимая вера в то, что в незнакомца вселился друг, родственник или знаменитость. Если М. Р. и подобные ему чувствовали, будто знакомы с чем-то или кем-то, а на поверку оказывалось, что это не так, – то жертвы симптома Фреголи страдают от весьма специфических ложных воспоминаний[194].
Обычно этот симптом характерен для психически больных. Но недавно неврологи и нейропсихологи сообщили о том, что он может появиться и после черепно-мозговой травмы, даже если у пациентов нет психических болезней в анамнезе. И. Р., 27-летняя женщина из Мадейры, изучавшая в Лондоне английский язык, травмировала голову, когда выпала на дорогу из лондонского автобуса, который резко тронулся вперед, а она собиралась выходить. И. Р. серьезно повредила нижние и внутренние отделы правой лобной доли – именно те, которые мы выше связали с аномальным ложным узнаванием, – а также другие зоны лобной коры. В больнице она убедила себя в том, что соседка по палате – ее мать. Субъективная убежденность была настолько сильной, что И. Р. несколько раз пыталась лечь к изумленной пациентке в постель и ходила за ней по больнице даже после того, как ту перевели в другую палату. Симптом Фреголи исчез через месяц, когда отец И. Р. подтвердил, что ее мать в больнице, только дома, на Мадейре. И. Р. исказила один фрагмент точного знания – о том, что ее мать в больнице, – и превратила его в неразрешимую иллюзию.