В тот вечер Рокко забирали в армию. Он пришел свататься, загодя обсудив дело с Барбарой. Через четыре дня полк Рокко отбывал на тихоокеанскую базу; Барбара считала, что в Штатах должна остаться девушка, которая станет писать Рокко письма и слать гостинцы.
Теперь брат и сестра Караманико стояли на пороге кухни в квартире Тони Фортуны, а все его семейство, принарядившись, как для воскресной мессы, помещалось за столом или вокруг стола и делало вид, будто ничуть не интересуется, о чем это шепчутся гости.
– Я и говорю, – наставляла Барбара. – Из Кончеттины прекрасная жена получится. По ней сразу видать, что не белоручка.
Брат и сестра покосились на Тину – рослую, крепкую, плечистую. Тина стояла на раздаче – принимала у матери тарелки с пастой и доливала вино в стаканы. Труженица, что и говорить. Во главе стола сидел Тони, рядом с ним девятнадцатилетний Джо, далее одиннадцатилетний Луи и дядюшка Вито Аэлло, бесприютный в Хартфорде, ибо его жена осталась в Италии. По обыкновению, Вито пришел к Фортунам поесть домашнего и перекинуться в картишки. За ним сидел Кармело Маглиери – рассказывал что-то забавное. Во всяком случае, Джо и Луи смеялись. Как и Рокко, Кармело явился в новенькой военной форме. Стелла, единственная женщина, просто ждавшая своей порции пасты, реагировала на побасенки Кармело поджатием губ. Ну-ну, думал Рокко, наблюдая, как лезет из кожи вон Кармело. Ему захотелось занять место приятеля за столом. Вдруг он, Рокко, сумеет произвести впечатление на эту гордячку?
Сестре Рокко шепнул:
– Они обе работящие, Барбара. Шесть дней в неделю в прачечной спину гнут, а все деньги, до последнего цента, отцу отдают. Хоть сама у него спроси.
Вообще-то Рокко безоговорочно слушался Барбару. Она была шестнадцатью годами старше и заботилась о Рокко почти как мать. Едва ли не впервые он вздумал спорить с сестрой, а все потому, что чем-то Стелла его зацепила. К Тине он ничего особенного не чувствовал. Может, получится переубедить сестру?
Нет, Барбара жизнь получше брата знала.
– Обе? – усмехнулась она. – Как бы не так. Стелла-то твоя расселась, будто в гостях, а Тина, вон, вместе с матерью хлопочет. Видишь?
Еще бы не видеть, Рокко не слепой.
– Тина – послушная, – продолжала Барбара. – А как сложена! Настоящая калабрийка! Икры-то, икры! Словно бутыли!
Насчет икр спорить не приходилось. С порога, откуда глядел Рокко, Тинины икры, туго обтянутые чулками, и впрямь походили на пару гладких глиняных бутылок.
– Тина тебе, Рокко, полдюжины сыновей родит – не охнет. И ходить за ними будет, потому что здоровая.
Насчет сыновей Барбара ошиблась, даром что Тине и правда предстояло ухаживать за чужими детьми.
– А мне Стелла милее! – упрямился Рокко. – Она хорошенькая!
– Послушай меня, Рокко. Жен так не выбирают. Мало ли хорошеньких! Ты сейчас рассуждаешь не головой, а… – Чем конкретно брат рассуждает, Барбара не решилась озвучить из девичьей скромности. – С красотками развлекаться хорошо, а для супружества годится девушка крепкая, сильная и работящая. – Возможно, Барбара хотела добавить «такая, как я»; она считала себя замечательной потенциальной невестой. А возможно, отдельные сестры склонны отбрасывать собственные симпатии, лишь бы поскорее сдать младших братьев с рук на руки заботливой и послушной женушке. – Не забывай: ты на войну идешь. Бери невесту, которая будет тебя ждать, а не хвостом крутить.
Столешницы практически не видно было из-за блюд и подносов. Ассунта расстаралась, за минимум времени наготовила всякого-разного. Еще утром они с Тиной замесили тесто и нарезали широкой лапши тальятелле – она помещалась в супнице в восемнадцать дюймов диаметром. С прошлых выходных осталось блюдо вафельного печенья пиццелле. Также Ассунта подала маринованные грибы, которые по осени сама собирала и закатывала. Были представлены отварные бобы люпина с солью и перчики, обжаренные в масле с чесноком. Утопали в горячем томатном соусе фрикадельки из свино-говяжьего фарша (каждая – размером с яйцо). Особую мягкость им придавал сыр, а хрустящая корочка была так аппетитна, что не верилось: фрикадельки готовила женщина, всего пару лет назад и слова такого не знавшая. Быстро же все изменилось; а вскоре семью постигла перемена обратная. Стелла, например, вспоминала эти фрикадельки едва ли не как последние, поглощаемые без должного пиетета. Он, пиетет к мясному, появился, когда мясо стали выдавать по карточкам.
А пока Стелла получала удовольствие от присутствия гостей. Тешила самолюбие, косясь на Рокко и краем уха слушая, о чем там толкует отец, какую еще историю из жизни рассказывает. Вот интересно, как бы приняли этого Рокко девчонки из Итальянского сообщества? Сочли бы его выгодной партией? Стелла не находила Рокко красавчиком, но ей нравились его опрятность, подтянутость и свежая стрижка: с боков совсем коротко, а чуб вьется. С характером парень, думала Стелла; а сейчас волнуется, нервничает, потому и зажат. Мужчины вроде Рокко во всем к совершенству стремятся. Стеллин отец такой же. По нраву придется Антонио это сходство или, наоборот, вызовет антипатию?
Журчал разговор за столом: война, мобилизация, бои в Альпах в Первую мировую. Не странно ли, что парни-итальянцы идут воевать против Италии? И все в таком духе. Стелла пыталась понять, нервничает она или нет. Впервые в доме появился жених. Стелле двадцать два года, Тине – почти двадцать один; что ж, замужество – только вопрос времени. Как ответит отец? Выгонит соискателя с треском или поспешит сбыть дочку с рук, пока берут? Или поступит на американский манер – пускай, мол, дочь сама решает? Тогда Стелла откажет, и вопрос будет закрыт.
А вдруг Рокко пришел ради Тины, а не ради Стеллы? Вдруг заберет сестру? Стелла представила, каково ей будет спать в постели одной, каково будет матери управляться на кухне без Тины. Впрочем, так суждено. Тина рано или поздно выйдет замуж, заживет отдельно, народит детишек. Стелла останется в стороне. Потому что… потому что так сама решила.
Разобравшись со своими стремлениями, Стелла принялась за еду и вслушалась наконец-то в разговор. Кармело Маглиери, сидевший с ней рядом, потчевал братьев байками о строевой подготовке. Джо вдруг выдал, что подумывает, не пойти ли на фронт. Вот новость! Не иначе, Джо подпал под обаяние Кармело. По контрасту с зажатым, бледным от волнения Рокко, Кармело Маглиери казался особенно развязным, неуместно румяным и наигранно энергичным. Однако привлекательность его оспаривать не приходилось. Кармело имел вороные кудри, а глаза у него были чисто сапфиры – таких-то, синеглазых женихов, рисовали себе в мечтах все девчонки из Итальянского сообщества. Красавчик, словом. Ну а Стелле-то что? Она мужчинами не интересуется. А вдруг она западет на этого Кармело? Еще чего. С какой стати?
Намеренно Стелла вызвала в памяти первое впечатление от Кармело Маглиери, когда он вдруг высунулся по плечи из машины: блестящие глаза, снежинки в масляных кудрях. Вычленив из своих чувств недоверие, Стелла принялась раздувать его – и преуспела. Разумеется, красивый парень не может быть порядочным, потому что красавчикам порядочность без надобности. Стелла успокоилась. Кармело не за ней пришел и не за Тиной. Он здесь, чтобы поддержать друга.
– Не скучно вам, Маристелла? – вдруг спросил Кармело.
– Нет, ничего, – напряглась Стелла. Села прямее, прищурилась. – Кстати, зовите меня Стеллой. Маристеллой звали мою покойную сестру.
Веселость Кармело как ветром сдуло. Лицо его стало скорбным.
– Ваша сестра умерла? Примите мои соболезнования.
– Это было очень давно. – Стелла смягчилась под неодобрительным взглядом Джо. – Я ее даже не знала.
На словах, отрицающих Стеллину связь с маленьким призраком Маристеллы Первой, шрамы на правой руке обдало ледяным дыханием. Впрочем, Стелла ведь возле окна сидела. Обычный сквознячок. Январь на дворе, а рамы щелястые.
– Наша Стелла тоже умирала. Целых пять раз, – с усмешкой выдал Луи.
– Как это? – Кармело вскинул густые брови – дескать, давай-ка, братишка, поподробнее.
Луи только того и ждал. Пустился смаковать семейные истории, выставлять напоказ Стеллино невезение: «Сперва на нее баклажаны напали! Потом свиньи все кишки чуть не выдавили!.. Четверо суток лежала, как мертвая!.. Мы все могли в океане утонуть!.. На подоконник в беспамятстве полезла, еще бы немного – и сиганула бы с третьего этажа!» Луи не скупился на отвратительные подробности, словно не замечая, что слушатели кривятся и теряют аппетит. Мимика Кармело соответствовала ожиданиям рассказчика. Стелла с улыбкой отмахивалась: чушь, мол, совпадения. Характерный калабрийский выговор младшего брата улетучился, сменился нейтральным акцентом, словно Луи за последний час перенял у Кармело эту особенность речи.
– Чего и ждать, – встрял Джо, которому, видно, хотелось, чтобы младший брат уже заткнулся, – когда тебя зовут Стелла Фортуна? – (Это он ловко историю закруглил!)
– Стелла Фортуна, – эхом откликнулся Кармело. – Чудесное имя!
Раз втянув Стеллу в разговор, Кармело уже не отставал. Каково ей работается в прачечной? Не слишком трудно? Ходят ли Стелла и Тина по субботам на танцы в Итальянское сообщество? Не в силах определить, простая это вежливость или начало ухаживания, Стелла откинулась на стуле, сложила руки на груди и отвечала с холодком.
Джо перестал быть центром внимания, и ему это не нравилось.
– Что это твой приятель все только с папой разговаривает? Он же вроде не к нему свататься пришел, а, Кармело?
– Не понимаешь, Джо? Главное – отца невесты умаслить. Не понравишься ему – так и дочь окучивать смысла нет. – Кармело пожал плечами. – Рокко – парень серьезный. Все делает, как в Италии принято. У него и семья такая, по традициям живет.
Хорошо бы знать, как живет семья самого Кармело. А то в отрыве от семейных традиций парни делаются опасны. О последствиях не думают, давления семьи не боятся. Чего уж проще: погулять с девушкой на американский манер, а запахнет жареным – на другую стройку завербоваться, от бывшей подружки подальше. Так, по слухам, и с Аделиной Росси случилось. Не зря же отец ее в Италию отослал, в провинцию Вибо-Валентия. Под Стеллиным неприязненным взглядом Кармело Маглиери вилкой разломил фрикадельку надвое, одну половинку шлепнул на горбушку и отправил в рот. Вот бы можно было вычислить плейбоя по внешнему виду, подумала Стелла.