– Назови свое имя, и я выпью за него.
Макс поднялся, взял в руки кубок, с поклоном представился и отпил глоток. Вино было необыкновенно вкусным, легким и освежающим. Сразу почувствовав голод, он набросился на еду. Лесная дева ничего не ела и ласково смотрела на него.
– Я так давно не видела, как едят мужчины! - сказала она, - Раньше я очень любила сидеть рядом моим отцом и братьями. Да, то было славное время! Наша большая семья каждый вечер собиралась за этим столом. Мы ели, разговаривали, пели веселые песни.
– Где же твоя семья теперь? - осторожно поинтересовался Макс.
– Их уже нет со мной. Если хочешь, я могу рассказать тебе.
Не зная, что говорить, Макс молча кивнул головой.
– Меня зовут Айрис, и я - принцесса Лесного народа, который несколько тысяч лет назад пришел сюда из страны под названием Сассия. Мой отец, король Айдин, был мудрым и добрым правителем. Лес наш процветал, народ жил в богатстве и согласии. Как прекрасна была жизнь тогда! Лесной народ ухаживал за лесом, и его богатые дары были ответом на нашу заботу. Наши мастера делали из дерева прекрасные резные вещи, а женщины ткали легкие ткани из паутины. Иногда к нам приходили люди, и мы меняли наши ткани и деревянное кружево на украшения, сладости, иноземные наряды. По вечерам все мы собирались перед дворцом, пили вино из дикого винограда, танцевали, пели. Иногда отец устраивал поединки поэтов, или музыкантов. Победитель получал щедрую награду из рук короля. Наши женщины были мудры и прекрасны, а мужчины - сильны и великодушны. Жизнь текла неторопливо и легко. Когда приходил день Летнего солнцестояния, в лесу играли веселые свадьбы. Юноши и девушки обменивались венками из белых лилий и клялись друг другу в вечной любви, и весь Лесной народ радовался их счастью. Я тоже ждала своей свадьбы. Мой отец хотел устроить такое торжество, какого еще не видел наш лес. Мой возлюбленный был самым сильным, красивым, добрым и богатым юношей из древнего лесного рода. Но судьба решила по-другому. В наш лес пришла нежить, и началась страшная война. Лесной народ сражался не на жизнь, а на смерть. Все мужчины встали на защиту леса. Мой отец, братья и жених тоже ушли воевать. Больше я их никогда не видела. А потом нежить убила женщин и детей. Погибли все. С тех пор я одна, вокруг меня лишь дикие звери. Они служат мне и считают королевой леса. Но мне так тоскливо. И я жду, все время жду, что ко мне придет тот, кто полюбит меня и станет моим суженым.
– Когда это было? - прошептал Макс, потрясенный рассказом Айрис.
– Тысячу лет назад, - печально ответила она.
– Но как…
Прекрасные, нежно изогнутые губы Лесной девы тронула грустная улыбка:
– Я бессмертна. Дети Лесного народа живут вечно.
Тысячу лет одна, такая нежная и беззащитная! Макс отвернулся, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. История Айрис тронула его до глубины души. Он хотел только одного: разделить с ней эту вечность, беречь ее и защищать, слышать ее нежный голос, перебирать в пальцах эти белые волосы, и научить ее вновь улыбаться. Не понимая, что творится в его душе, он воскликнул:
– Я могу стать твоим суженым! Разреши мне остаться с тобой! Я люблю тебя!
Лесная дева не ответила на его страстное объяснение. Она встала из-за стола и сказала:
– Я спою тебе. Прости меня, моя песня не будет веселой. Это древняя баллада моего народа.
Она сняла со стены инструмент, напоминающий лютню, провела тонкими пальцами по струнам, и запела нежным, как шелест молодой листвы, голосом:
Принцем лесного народа
Юноша славный был,
Но из людского рода
Девушку он полюбил.
Отец от него отказался,
Проклял его весь род.
Принц изгоем остался -
Суров наш лесной народ.
В чаще, средь дикого леса
С милой своею он жил,
Ее называл принцессой,
И ласково говорил:
"Рядом с тобой, родная,
Мне и зимой - апрель.
Я тебя нарекаю
Именем Аллариэль".
Старости он не боялся,
Весна за весною шла.
Юношей он остался,
Она же жизнь прожила.
Он ей кричал, рыдая,
Горести не тая:
"Не умирай, родная,
Или умру и я!"
Тихо она прошептала:
"Так уж устроен мир.
Я ведь всегда понимала:
Жизнь человека - миг.
Но не жалела ни разу,
Что был этот миг нам дан.
Живи, мой синеглазый,
Вечно живи, Эллоран!"
Пой же, гитара, рыдая,
Плачь без конца, свирель!
Сегодня навеки прощаюсь
Я с милой Аллариэль.
Пусть над землей бесконечной
Солнце опять встает.
Жить без тебя мне вечно.
Бессмертен лесной народ.
Звуки лютни затихли. Айрис долго молчала и смотрела перед собой невидящим взглядом. Имена в балладе были Максу почему-то знакомы. Он внимательно вгляделся в лицо Лесной девы. Вот она откинула тонкой рукой назад свои волосы, и Макс увидел маленькое заостренное ушко.
– Ты эльф? - спросил он.
– Я не знаю такого слова. Мы всегда звались Лесным народом, - ответила Айрис.
– Все равно, меня не пугает твое бессмертие! Я хочу остаться с тобой! - воскликнул Макс, - Я буду очень любить тебя, и ты забудешь все свои горести!
Айрис подошла к нему, положила руки на плечи и внимательно посмотрела в глаза:
– Ты так похож на моего жениха! У него были такие же зеленые глаза. Мне очень хочется верить тебе. Останься. Мы будем счастливы.
Она наклонилась к его лицу, так, что он почувствовал ее нежное дыхание, и коснулась губ легким, невесомым поцелуем. Макс, не помня себя от счастья, осторожно провел рукой по ее шелковистой щеке. Вдруг Лесная дева вскрикнула и взяла его за руку:
– Ты носишь камень рода Зеленых!
– Да, я из рода Зеленых, - ответил Макс.
– Но тогда ты должен идти! Я знаю о пророчестве. Нежить снова может вернуться в мой лес, и тогда он погибнет. Иди, Носитель, и отомсти за смерть моего народа!
Она сняла с груди маленький серебряный медальон на витой цепочке, и протянула Максу:
– Вот, возьми. Это - все, что осталось у меня в память об отце и братьях.
– Но я не могу! Ведь он дорог тебе!
Айрис сама застегнула цепочку на его шее.
– Может быть, когда-нибудь он спасет тебе жизнь. Сожми его в руке, и громко назови имя моего отца. Его призрак со своим войском придет к тебе на помощь. Но помни: это может случиться только один раз. А сейчас иди, мои звери покажут тебе дорогу.
Макс хотел поцеловать ее на прощанье, но Лесная дева мягко оттолкнула его:
– Не надо, мне слишком тяжело с тобой расставаться. Прощай, Носитель!
Выйдя из дворца, Макс зашагал через лес вслед за шустрым енотом, который время от времени останавливался, поворачивал к нему умильную мордочку, и нетерпеливо потирал передние лапки. Скоро лес стал реже, и Макс увидел знакомую опушку, на которой вокруг костра сидели его друзья. Енот потешно поклонился и исчез в чаще, а к Максу бросился Роки, радостно визжа:
– Он вернулся! Я же говорил, что он вернется!
Макс поднял пса на руки и чмокнул крутой лоб. Тут же на нем повисла Милана, приговаривая:
– Где ты был? Мы чуть с ума не сошли!
– Ну, ты даешь! - подхватила Виктория, - Нельзя же так!
– Подумаешь, ушел на полчаса! - возмутился Макс, - Нашли, из чего трагедию делать!
– Тебя не было двое суток, кретин! - разозлилась Виктория, - Мы обыскали все вокруг, уже думали, что ты погиб. Но к Гольдштейну вроде бы вернулись его способности, и он сказал, что ты жив, и надо тебя ждать на месте.
Макс был потрясен: для него время в обществе Айрис текло гораздо медленнее. Он присел к костру и задумался.
– Где мой котелок? - строго вопросил Гольдштейн.
Котелок стоял рядом, он был доверху наполнен спелой малиной. Макс не помнил, чтобы забирал его из дворца. Видимо, котелок принесли барсуки, находившиеся в услужении у Лесной девы.
– Так ты расскажешь, где был? - полюбопытствовала Милана.
– Пока нет, - ответил Макс.
Почему-то ему не хотелось говорить об Айрис. Он ни с кем не желал делиться своими воспоминаниями. Пусть эта грустная улыбка, печальный взгляд синих глаз, тихий нежный голос всегда будут теперь с ним. Это только его, и ничье больше.
– Тогда вперед! - скомандовала Виктория, - Засиделись мы тут!
Глава 20
К концу дня отряд выбрался из леса. Впереди простирались поля, на которых зрели золотистые колосья. "Значит, рядом есть деревня", - подумал Макс.
– Ой, нехорошо, ой, нехорошо! - вдруг запричитал Гольдштейн.
– Что случилось? - спросила Виктория.
– Я предчувствую что-то очень плохое… Кровь, смерть…- Гольдштейн прикрыл глаза, - Нет, больше ничего не могу увидеть.
– Так, идем пешком, не высовываемся. Лошадям не ржать, псу не гавкать! - Виктория решительно двинулась вперед.
Они шли мимо поля по широкой дороге, настороженно оглядываясь по сторонам. Вскоре вдали показались черепичные крыши. Гольдштейн, серея на глазах, прошептал:
– Туда нельзя!
– А сюда? - спросил Макс, показывая на ветхий полуразвалившийся домик, ссутулившийся на обочине дороги.
Виктория подошла и осторожно приотворила дверь.
– Кто там? - раздался дребезжащий старческий голос, и на порог, подслеповато щурясь, вышла древняя старуха.
– Мы путешественники из Торгового города, бабушка, - вежливо ответил Гольдштейн, - Скажите, в деревне все спокойно?
– Какое там спокойно! Разбойники в нашей деревне! Набежали, мужиков перебили, а сейчас там сидят, вино пьют, скотину режут, проклятые!
Виктория нахмурилась:
– А много их там?
– Да дюжины три! Сидят второй день, ждут кого-то. Рожи такие страшные, ножи за поясом. А с ними атаман, весь в сером, худой, злобный. Людей из домов повыгоняли, а сами заперлись и сидят, только вино и закуску подносить приказывают.
– И что, мужиков-то всех перебили? Или остался кто? - продолжала выспрашивать Виктория.
– Кто пошустрее да неженатые, те в лес убежали, прячутся там. Я уж им хлеб ношу да молоко. Вы, деточки, не ходили бы туда, убьют ведь! Я и парням говорила, которые в лесу-то, чтобы не лезли на рожон! Так ведь нет, заладили: выбьем разбойников из деревни, да выбьем! А как выбить-то, когда парней дюжина всего, а разбойников вон сколько!