– Значит, – сказал Маркелов, – был разговор про серпентарий…
– Да.
– В прошлом году…
– Да.
– И ты помнишь того человека, который сидел за одним столом со Звонаревым?
– Помню, – сказал официант. – Немножко.
– Ты про «немножко» забудь! – посоветовал собеседнику Маркелов. – Если ты мне фоторобот того «змеелова» не нарисуешь во всех подробностях, я тебя в двадцать четыре часа депортирую на родину предков. Из Казахстана ты, говоришь, приехал?
– Из Казахстана.
– Вот я тебя туда и депортирую. Зачем Москве люди, у которых с памятью проблемы? Тут своих таких полно. Зачем же еще из Казахстана?
Глава 53
Мир тесен. Где Кипр и где Москва? Между ними тысячи километров, заселенных десятками миллионов людей, и в этом хаосе два индивидуума из миллионов себе подобных вдруг встречаются – ну не чудо ли?
В один из дней открылась дверь магазина, и вошла очередная покупательница, одна из тех скучающих туристок, что думают приобрести вдали от дома нечто, чего в родных краях не сыскать. Шляпку от солнца, солнцезащитные очки и загар уже приобрела, так что на москвичку совсем не похожа – где же вы видели в апреле месяце москвичку не с искусственным, приобретенным за немалые деньги в солярии, а с настоящим природным загаром? – и все равно Полина тотчас же гостью узнала.
– Здравствуйте, Алла Ивановна!
Гостья, услышав свое имя, воззрилась на спешившую к ней от прилавка Полину с немалым удивлением, но удивление ее длилось не так уж долго – сорвала очки, открывая полные радостного изумления глаза, и развела руки, готовясь принять в свои объятия невесть откуда взявшуюся в этом магазине Полину:
– Поли-и-инка!
Настоящий восторг. Обе они были несказанно рады этой нечаянной встрече, как бывают рады каким-то событиям люди, совершенно не ожидающие ничего подобного.
Поцелуи.
– Ты здесь?
– Я здесь.
– Я не пойму, ты живешь на Кипре, что ли?
– Да.
– Давно?
– Нет, не очень.
– Работаешь в этом магазине?
– Да.
– Кем? Ах, господи, ну что я спрашиваю!
Полнейший сумбур. Обе так растерялись, увидев друг друга, что требовалось время на то, чтобы прийти в себя.
На шум из своей конторки выглянул Фидиас.
– Это моя знакомая, – сказала ему по-английски Полина. – Из Москвы.
– Давно не виделись? – спросил Фидиас.
– Давно.
Фидиас посмотрел на часы.
– До трех можешь побыть с нею. Если хочешь.
– Хочу, – засмеялась Полина.
И уже по-русски Алле Ивановне:
– У нас с вами два часа свободного времени. Давайте посидим где-нибудь в таверне.
Поблизости от магазина, в котором работала Полина, не было ни одного заслуживающего внимания ресторана. Полина пригласила Аллу Ивановну в свою машину:
– Проедем куда-нибудь к морю. Там есть где посидеть.
– О! – оценила Полинино приобретение Алла Ивановна. – Ты хорошо здесь устроилась!
– Я получаю здесь сущие копейки. На мою зарплату такую машину не купишь.
– Неужели подарок?
– Да.
– Чей подарок – я у тебя не спрашиваю, – засмеялась Алла Ивановна.
Приехали на набережную, где теплый ветер трепал верхушки пальм. Знакомый официант улыбнулся Полине и спросил, как дела.
– Тебя тут все знают, – сказала Алла Ивановна. – Обжилась?
– Немного.
– Ты молодец, что сюда приехала.
Подразумевалось, что после гибели отца самое правильное, что могла сделать Полина, – это уехать как можно дальше от тех страшных мест, где все случилось.
– Я не просто уехала, – вздохнула Полина. – Я сбежала. У меня были проблемы… Это связано с папиными долгами. В общем, пришлось уехать.
– Бедная девочка.
– Но сейчас все нормально.
Алла Ивановна и сама видела, что нормально. Она присутствовала на похоронах Звонарева и помнила Полину другой. Та Полина была раздавлена горем и выглядела постаревшей сразу лет на двадцать. В ее глазах тогда и жизни не было, и желания жить – тоже. Сейчас – Алла Ивановна это видела – в Полининых глазах все еще сохранялась боль, но та боль затаилась, она отступила, пряталась, и это давало надежду, что Полина еще оживет.
– Нет, сейчас все нормально, – повторила Полина. – У меня есть работа, меня тут никто не знает и никто не трогает. А остальное вы видите – солнце, море, апельсины, ну как тут может не нравиться?
– Да, – сказала Алла Ивановна. – Я в восторге от Кипра. Увидела в газете объявление: две недели отдыха за четыреста долларов…
– Это потому, что еще не сезон.
– Ну не летом же сюда ехать. В июле – августе тут, говорят, жара неимоверная.
– Температура под сорок, – подтвердила Полина.
– Ну вот! А у меня сердце. Зачем мне жара?
Про сердце Аллы Ивановны Полина знала. Все-таки старая знакомая их семьи. Точнее – знакомая отца. Когда-то они работали вместе, подружились семьями, даже вместе, две семьи, ездили в Карелию в отпуск. Полине тогда было лет семь или восемь, так что она ту поездку помнила.
– Тут и летом можно отдыхать, – сказала Полина. – Только не на побережье, а в горах. Мне рассказывали.
Официант принес кофе и поставил перед женщинами, добродушно улыбаясь в усы. Когда он ушел, Алла Ивановна сказала, понижая голос:
– Мне они немного напоминают наших грузин. Так же многообещающе улыбаются женщинам.
И почему-то посмотрела на перстень на Полининой руке. Полина перехватила ее взгляд и засмеялась:
– Мой знакомый не киприот.
– Русский?
– Да.
– Бизнесмен?
– Я не знаю.
– Неужели? – не поверила Алла Ивановна.
– Честное слово! – ответила Полина, смеясь. – Может быть, он и бизнесмен, но что-то я про его бизнес ничего не слышала. А может – бандит…
У Аллы Ивановны округлились глаза, как округляются глаза у детей, когда они слушают страшную сказку.
– Такое предположение высказал хозяин моего магазина. Но и на бандита он никак не похож. Я действительно ничего о нем не знаю. По-моему, это он специально.
– Что – специально?
– Интригует меня. Это у него такой метод обольщения, – засмеялась Полина. – Но он еще на мне ой как обожжется!
Вот сейчас она была хороша. Раскраснелась, глаза блестят, и смех беззаботный.
– Он знаете с чего начал наше с ним общение? Завез меня в какую-то глухомань… Вы про Лара-Бич слышали?
– Нет.
– Я могу вас туда свозить. Удивительное место. Так вот он завез меня туда, где нет асфальта, нет домов, нет людей, и вдруг – ресторан на берегу моря, закат, свечи на столах, цветы, киприоты танцуют сиртаки – и все это для нас двоих! Представляете? Никого вокруг! Там на десятки километров – ни одной живой души. Со мной такого никогда прежде не было.
– Бизнесмен! – уверенно сказала Алла Ивановна. – Бандиты так красиво пыль в глаза пускать не умеют. И уж если перстень дарят, так по-простому – золотой.
Подразумевалось, что не серебряный, как у Полины, и еще подразумевалось, что Алла Ивановна понимает, чьим подарком был перстень.
Полина пальцами выбила на столешнице почти неслышимую дробь, демонстрируя подарок Антона.
И вдруг Алла Ивановна улыбнулась какой-то печальной улыбкой, будто вспомнив что-то.
– Значит, сначала был ужин в ресторане, – сказала она задумчиво. – Потом он подарил тебе перстень… Не золотой, правда, но это ничего. Ведь перстень был после ресторана?
– Ну, не то чтобы сразу…
– Но после того, правда? Как бы следующий этап…
– В общем, да.
– Потом уже он подарил тебе машину…
– Да.
– А дальше, наверное, будет квартира.
– Какая квартира? – не поняла Полина.
И опять Алла Ивановна улыбнулась, но теперь ее улыбка была виноватой.
– Бывают же в жизни совпадения, – сказала она. – Это я сейчас вспомнила… Просто ты стала рассказывать, и я вспомнила… Так, банальный разговор, все выглядело как шутка. Много лет назад… Мы сидели в компании – твои родители, я, мой муж, ты, наверное, тоже была… Хотя нет, тебя, может быть, уже отправили спать… Да это и неважно, впрочем. В общем, сидели мы, и тут Олег… Олег Игоревич… папа твой, говорит… Ну, ты знаешь, как иногда родители начинают обсуждать своих детей, их будущее, как жизнь сложится или даже не как сложится, а как родителям мечтается. В общем, речь пошла о тебе… И твой папа тогда сказал, не всерьез, это в шутку все было, он как-то так с усмешкой на твою маму посмотрел, мне это запомнилось, и говорит: «А Полину мы, когда она вырастет, замуж отдадим за принца. Принц должен быть от нее без ума, должен знаки внимания ей оказывать. Для начала, конечно, романтический вечер в ресторане. Потом он подарит ей роскошный перстень. Потом машину…» То есть он, кажется, сказал «Волгу». Тогда «Волги» очень ценились. Для нас это просто была несбыточная мечта. Так что он сказал, что твой принц тебе «Волгу» подарит, а потом, говорит, еще и кооперативную квартиру. Он так пошутил, а мама твоя на него рассердилась.
– Почему?
– Не знаю. Может, потому, что он в конце еще сказал… м-м-м… не подумав… В общем, там так было. Мама твоя на него рассердилась, а в компании ты знаешь, как это выглядит, неловкость какая-то, если кто-то ссорится, и я, чтобы они друг к другу не цеплялись, вмешалась. Уж лучше бы молчала! А я возьми и спроси: «А дальше-то что?» Это я про твою дальнейшую судьбу спросила. А Олег засмеялся так и говорит, что потом ты, мол, можешь умереть. Это он про тебя. Я ему: «Как?!» Ну нехорошо он ответил! Понимаешь? А он поясняет: «Дальше уже просто жить неинтересно. Все есть, всего достигла, и стремиться не к чему». Вот тогда твоя мама на него и обиделась. Они еще долго были в ссоре, я помню.
Глава 54
– Ты мне все картинки показываешь, – неодобрительно произнес маркеловский шеф, когда тот положил на стол перед полковником фоторобот «змеелова».
На каждого из сотрудников приходилось одновременно по десятку и более дел, успевать надо было везде, с полковника спрашивали не за каждое дело в отдельности, а за раскрываемость в целом, и бесплодная маркеловская возня вокруг убийства Звонарева полковника совсем не радов