– Ну и ну… – донесся из теней у корабля визгливый, гнусавый голос. – Только представьте, какая мне выпала удача. Явиться на затерянный берег в полной глуши и увидеть, как меня там дожидается пресловутая Сэл Какофония?
По железному трапу зацокали натертые до блеска ботинки. Изящные пальцы стянули черные перчатки с белоснежных рук. Сверкнули в темноте латунные пуговицы великолепнейшего черного мундира. Из-под копны завитых черных волос мелькнули темные глаза, длинный, острый нос и ухмылочка столь гаденькая и уродливая, что у беременной женщины от ее вида мог случиться выкидыш.
Один из многих талантов Неклы по прозвищу Саван.
– Прелюбопытно, кого же из Отпрысков я так охеренно прогневал, – проговорил он, скорчив такую рожу, будто во что-то вступил.
– Ох, котенок, – делано надула я губы, – если хоть кто-то из Отпрысков обратил бы взор, тебя бы прибило молнией сразу, как только ты у мамки между ног выполз.
Некла сощурился – так, что сразу становится ясно: тебя давным-давно решили убить, а теперь просто прикидывают, где получше будет смотреться твоя голова. Однако я не беспокоилась. Силы мастеров мрака не такие прямолинейные, как те, что позволяют швыряться огнем или срать молниями. Их силы – искусство терпения, предвидения, ударов исподтишка.
Или же, в случае Неклы, – лени, безучастности и нежелания тратить усилия на последующее отскребание всей срани.
– Не вынуждайте меня ловить стрелы на лету, – обратился он к Пеплоустам. – Затеете драку, она все обернет сплошным головняком. – Он вскинул бровь, повернувшись ко мне. – Если ты, конечно, не явилась, чтобы тебя застрелили, ибо в таком случае…
Я театральным жестом убрала руку с Какофонии.
– Возненавидишь меня, если я скажу, что пришла не ради драки?
– Куда уж больше. – Некла взглянул поверх моей головы на Кэврика и презрительно скривил губу при виде его мундира. – А это еще кто? Пеплоустам нет дела до революционеров. – Он сощурился, глядя на Лиетт. – И до жлобов.
– Вольнотворцы стремятся к знаниям ради самих знаний. – Лиетт смерила его взглядом поверх очков. – И они не продаются.
– Пеплоустам нет дела ни до кого, кто не приходит с грудой металла, – проворчала я. – Эти двое – со мной. Я рада разрешить все мирным путем, но если из-за них поднимется шум…
Я обхватила рукоять Какофонии ладонью.
– Готова обстоятельно обсудить этот вопрос с еще большей радостью.
Не стану лгать, от того, как Некла распахнул глазенки, я слегонца, вот буквально самую малость разгорячилась.
– Убрать оружие, – шепнул он Пеплоустам. – Забираем груз и отправляемся дальше.
Как я и предвидела, из теней выскользнули еще трое замотанных в черное головорезов и принялись обвязывать огромный ящик канатами.
Некла хмыкнул.
– Рад был увидеться, Сэл. Давай повторим, когда один из нас откинется.
– С превеликим удовольствием, – отозвалась я, – если сделаешь мне небольшое одолжение. – Я встретила отчаяние, прорезавшееся у него на лице, с безумно серьезным видом. – Мне нужно поговорить с Тремя.
– Нет, – кратко бросил Некла.
– Дело срочное.
– Нет.
– Я кое-кого выслеживаю. Трое знают, где их найти.
– Что стряслось, Сэл? – поинтересовался он. – Он свалил и даже не угостил тебя завтраком?
– Нет, гораздо важнее. – Я пропустила оскорбление мимо ушей; Некла ткнул в мои постельные пристрастия лишь потому, что не мог похвастаться собственными.
– Ага, не сомневаюсь. – Он закатил глаза. – Прямо как в прошлый раз. И еще один до того. Ты вечно за кем-то гоняешься, Сэл, или чтобы их угробить, – Некла выразительно глянул на Кэврика и Лиетт, – или чтобы их удержать. Не знаю, что хуже, и вполне намерен оставить сие неразгаданной тайной, которая не затронет меня и тем более не затронет Трех.
Кэврик сдвинулся, уступая дорогу Пеплоустам, которые потащили груз на трап. Некла же шагнул обратно к кораблю, соизволив искоса бросить на меня ехидный взгляд.
– Ну что, Сэл, если позволишь…
– О, ни в коем случае, – отозвалась я, – Некладамий ки-Самориа.
Он оцепенел, прямой, как клинок проглотил. Мучительно медленно развернулся. И я увидела его лицо, искаженное яростью.
Уходя в скитальцы, мы оставляем абсолютно все, связанное со старой жизнью. Мы обзаводимся новыми вещами; мы берем новые имена. Скитальцы всегда крайне чувствительно реагируют, если назвать их старыми именами, и мастера мрака из них самые щепетильные.
Видишь ли, Госпожа Негоциант предлагает им чудную сделку. Она дает им власть творить иллюзии, внушать галлюцинации, менять мир образов и звуков, как им заблагорассудится – например, вот этот густой туман, который Некла умело вытащил из собственного разума.
Но в обмен на умение подчинять восприятие Госпожа требует высокую Мену. Мастера мрака лишаются способности видеть сны. И, когда после у них остаются одни кошмары, маги предпочитают спать как можно меньше. Тех, кто часто использует силы, бессонница нередко доводит до безумия.
А таких, как Некла, средненьких, превращает в старых добрых раздражительных говнюков.
Надо признать, не самый разумный поступок с моей стороны, но зато я привлекла его внимание.
– Ты меня знаешь, – произнесла я угрожающе – насколько это возможно, когда тебя окружают мастер мрака и шесть его подручных со стрелковым оружием. – Ты ведь знаешь, что я добьюсь своего, с твоей помощью или без.
– Я знаю, что ты попытаешься, – отозвался Некла, – и что в процессе ты умрешь.
– Согласна, – кивнула я. – Но устрою такой, мать его, переполох, что Трое тебе голову снимут за то, что не остановил меня раньше. – Я оттянула палантин. – Или, если ты сегодня в благоразумном настроении, мы можем найти иное решение.
Некла напрягся, словно ожидал, что я вытащу из палантина еще один револьвер и пристрелю его на месте.
– Я тебя умоляю, – прошипел он, – да что ты можешь мне предложить, чего я…
– Алый дар.
А вот это уж точно привлекло его внимание. У Неклы отвисла челюсть. Казалось, у несчастного тощего ублюдка вот-вот подкосятся ноги.
– Что? – задохнулся он.
Я сунула руку в сумку и извлекла зазубренный клык пустошного зверя, которого давным-давно пристрелила. Это был, если не ошибаюсь, змееглав, свирепая рептилия, что шастает по темным углам. Клыки у них длинные, тонкие, изогнутые – отлично подходят, чтобы разрывать жертв на клочки. И они, что самое любопытное, всегда остаются красными, неважно, пожрали эти твари или нет.
И это, собственно, единственное, что сейчас имело для Неклы значение.
– Алый дар, – повторила я, показывая багровый зуб, чтобы Некла убедился в его подлинности. – Проведи меня к Трем, и он твой.
Любой скиталец уставится на алый дар точно так же.
Мы, на самом деле, хотим того же, что и обычные люди: любви, богатства, еды, безопасности, щегольских шляп. Но мы, конечно, чаще добываем все это с помощью магии. Любому обществу нужна своя звонкая монета, и наша – это алый дар. Любая вещица, большая ли, маленькая ли, главное – цвета крови. Мы обмениваемся ими, от скитальца к скитальцу, единственной ценностью, которую еще способны друг другу предложить.
Услугой.
Неважно какой, неважно когда; если ты получил алый дар, ты обязан его уважить. Скиталец оказывает такую услугу по доброй воле. Или отказывается, зная, что после станет для остальных мишенью. Если тебе доводилось слышать рассказы о том, как скитальцы нападали на крепость без шансов ее захватить или взрывали целый город по никому не ясным причинам, скорее всего, кто-то воспользовался правом алого дара.
Честно говоря, я не думала, что Некла хотел нечто подобное. Я совершенно не представляла, что этот чокнутый вообще может хотеть. Но знала, что мне нужно выследить Враки. И для этого должна поступить именно так.
Некла молча протянул руку и забрал у меня клык. Мельком оглядел, с почтительной осторожностью убрал в карман мундира и застегнул пуговицу. Потом вновь посмотрел на меня и кивнул.
– Если они тебя убьют за то, что ты помешала, – проговорил он, – я ни при чем.
– Принято.
– И если твои друзья шелохнутся куда не надо – им не жить.
– Чего?! – вскрикнул Кэврик; Лиетт лишь мрачно на нас смотрела.
– Разумеется, – ответила я, вскидывая руку, чтобы пресечь возмущения младшего сержанта.
– И если тебе придет в голову рассказать о том, что увидишь…
– Да еб же твою налево, дорогой, – застонала я. – До меня дошло! Ты очень страшный дядька, который работает на других очень страшных дядек. Можно, блядь, чутка ускорить процесс?
Некла нахмурился, но, отдам ему должное, все-таки заткнулся. Он плавной походкой скользнул обратно на корабль. Я махнула остальным идти за мной и поднялась по трапу. Палуба была скромной и пустой; она служила лишь для перевозки громадных грузов. Заворчал, оживая, двигатель. Зашипела вода, и корабль отчалил от берега. Заскрежетал, подтягиваясь обратно, железный трап.
– Что-то не так, – пробормотал мне Кэврик. – Им нельзя доверять.
– Формально репутация Пеплоустов безукоризненна, – заметила Лиетт. – Впрочем, справедливости ради следует отметить, что сия репутация касается лишь контрактов на убийство.
– Ох, ну прекрасно, – буркнул Кэврик. – Я бы не хотел ставить их честь под сомнение.
– Неужто ты считаешь, что им нельзя доверять только потому, что они кучка воров и убийц? – Я подтянула палантин повыше, скрывая лицо. – Какая предвзятость.
– Его тревога вполне уместна, – проговорила Лиетт. – А твои шутки – нет.
– Они не станут нас убивать. Пеплоусты действуют иначе.
– Что? У них есть воровской кодекс чести? – фыркнул Кэврик.
– Честь у воров встречается лишь в операх, милый. – Палуба с лязгом захлопнулась; нас окутало тишиной и туманом. – В жизни у них есть принципы.
23«Усталая мать»
Если бы мне вдруг пришлось сказать Некле Савану комплимент, я бы отметила, что как мастер мрака он исключительно талантлив.
Даже на палубе корабля я едва могла разглядеть собственную руку у самого лица. Туман, который он состряпал, был плотнее ночной тьмы, он напирал и давил, словно пытался меня удушить. Зная Неклу… он мог. При иных обстоятельствах я бы обеспокоилась, однако единственный способ отвязаться от алого дара – это смерть, и от своего он так просто не откажется.