Ему нужен сосуд.
Сосуд вроде агента Неумолимого.
Человек, которого искал в Старковой Блажи Кэврик. Человек, которому охеренно не повезло нарваться на Враки Врата. Человек, который перестал быть человеком. Теперь он стал кое-как слепленным мешком из мяса, в котором разгуливал Скрат.
Я пожалела бы несчастного ублюдка – если бы не была уверена, что проклятая дрянь прикончит меня в секунду.
Один взгляд на него выбьет тебя из колеи, даже вызовет отвращение, но ты не знаешь, на что он способен. Пусть выглядит он хрупким, Скрат не принадлежит этому миру. Штуки вроде пуль и клинков ему нипочем. Он способен прыгать выше и бежать быстрее любого человека, разрывать валуны на куски, выдирать деревья из земли, и глазом не моргнув…
– Слава… слава р… слава… Генералу… жене?
Его лицо исказилось. Он не мог вспомнить слова. И разочарованно запрокинул голову.
А, еще они вопят.
– АаааааааААААААААА!!!
Очень, сука, громко.
Я зажала ладонями уши, чувствуя, что они вот-вот взорвутся фонтанами крови. Зажмурилась, чтобы глаза не выпали из глазниц. Пещера содрогнулась, взвыла вместе с существом, ринулись волны камней, пологи пыли. Все во мне вопило, умоляя бежать. И я не сдвинулась с места лишь потому, что мышцы так и не отпустило.
Спустя некоторое время голос умолк. В пещере вновь воцарилась тишина. Сквозь звон в ушах я расслышала, как существо пошаркало и огляделось.
– …эй…
Оно зашагало в темноту на нетвердых ногах.
– …эге-ге-ге-ге-е-е-е-ей…
Оно постепенно затихало, скрываясь из виду.
– …эйэйэйэйэйэйэйэйэй…
Пока наконец не исчезло.
И только тогда я набралась храбрости заговорить.
– Блядь.
Ну, или пискнуть. С губ сорвался приглушенный шепот, который я не сумела сдержать.
– Блядь, блядь, бля-а-адь.
Вот зачем сюда явились Гальта и Тальфо. Они не поджидали меня. Они ловили его. Враки, должно быть, все просрал, и они гнались за ним всю дорогу до этих пещер. Это существо – порождение всех смертей в Старковой Блажи.
Враки явно хотел его вернуть. Но когда он оказался тут, Гальта и Тальфо наверняка решили, что не стоит спускаться в пещеры за существом, способным с легкостью порвать их.
Или меня.
Ах ты мразь, Гальта. Сказала, что пощадит, и бросила меня этой твари.
Я разозлилась бы сильнее, если бы не знала, что все это на самом деле означает. Одного Скрата удержать сложно. Двух – невозможно. Враки не смог починить этого, поэтому и отпустил.
А значит, он готов призвать нового.
И все дети, которых он похитил, уже совсем скоро…
Я помотала головой, отгоняя эту мысль. Думать об этом не было времени. По крайней мере здесь. Нужно на хер убираться отсюда, и плевать на Скрата.
Я открыла барабан Какофонии, пересчитала патроны. Геенна. Изморозь. Руина. Хороши каждая сама по себе.
А против Скрата? Кто, блядь, знает? Но, с другой стороны, когда придется стрелять в эту тварь, я, скорее всего, буду уже мертва.
Пригнувшись, я как можно быстрее поспешила прочь из пещеры. Где-то во мраке блеял и шаркал Скрат. Он даже не пытался скрыться. И ты, верно, думаешь, что это меня несколько утешило.
Тогда ты, наверное, совсем меня не слушаешь.
Скраты – не из этого мира. Они не вписываются. Звуки, которые они издают, неправильные, и природа не знает, что с ними делать. У них нет эха, отголосков, ничего. Он произносил слово – и оно звучало как будто в тысяче миль. Произносил другое – и оно раздавалось как будто совсем рядом. Проклятая тварь могла быть где угодно. На другом конце пещеры. Прямо за спиной.
Или, блядь, прямо перед носом.
Тени всколыхнулись. Я нырнула за ближайший камень. Выглянула и увидела его – усохшую фигуру, что шаркала по тропе и болтала искореженной головой на слишком тонкой шее, то появляясь, то исчезая за камнями. Выждав самую долгую минуту в своей жизни, я наконец осмелилась пошевелиться.
Что бы из этого ни вышло.
Скрат непредсказуем. Их нельзя найти по звуку. Нельзя почуять их запах. И если ты видишь, как он к тебе идет, значит, ты уже, на хер, мертв. Лучшее, что можно сделать, – это ждать, пока по спине пробегают мурашки, пока проворачивается внутри тот нож, который подсказывает, что все плохо, и надеяться, что ты выберешься отсюда целиком, а не по частям.
И из всего дерьма, о котором я себе твердила, я могла верить только в это. Наши знания о Скратах – сомнительные – приносят отрубленные конечности. На протяжении тысячи лет ученые мужи Империума могли собирать крохи сведений лишь с тел тех, кто пал жертвой Скрата. И я понятия не имела, правдивы ли они, помогут ли они мне.
Я привыкла обходиться без помощи. Привыкла, когда все против меня. И жаль, не могу сказать, что это хоть сколько-нибудь избавляло меня от страха.
Очень жаль.
Я разогнала все мысли – они только разожгут панику, и я начну ошибаться. Я не стала слушать блеющий, булькающий голос твари – ему все равно нельзя верить. Я выпустила все наружу судорожным выдохом – страх, ненависть, желание свернуться клубком и зарыдать, – чтобы внутри не осталось ничего, кроме великой пустоты, ждущей, когда ее заполнят.
Чтобы, когда туда вонзится тот нож предчувствия, я его ощутила.
– …будет… будет… продвижение… Генерал наградит… защитит… увидишьвидишьвидишьВИДИШЬвидишь…
Голос доносится едва различимым шепотом, такой далекий, словно с другого конца света.
– …жизнь… лучшая… детидетидетидети… ты увиди-и-И-И-ишь… жене… моей жене…
Теперь я расслышала его на другом конце пещеры, сразу за валунами. Голос, который ревел, блеял, но не вызывал эха. Я вытолкнула из себя страх, вгляделась в темнеющую в стене дыру.
– …последне… последне… ОБЕЩАЮ… нас счастье… ждет… мы… счастье… такое счастье… ты и я и я и я…
Оно повторялось, застряв на одном слове, и каждый раз оно звучало с новой стороны. Я пропускала все мимо ушей и двигалась дальше, не сводя глаз с цели. Дыра была все ближе, и я, кажется, даже могла в нее пролезть. Я осмелилась прибавить ходу. Сердце бешено колотилось. Кровь стыла в жилах. Я вдруг ощутила укол страха. Я вдруг…
Замерла.
Сердце пропустило удар. Кровь заледенела. Ноги приросли к месту.
И я поняла, что он смотрит прямо на меня.
– …счастье… нас ждет счастье…
Я медленно, так медленно, что расслышала хруст собственных позвонков, развернулась. А вот и он. Стоял прямо за мной посреди тропы. Он неустойчиво пошатнулся, конечности-ветки покачнулись на несуществующем ветру. Голова запрокинулась назад-вперед, но один вылупленный, немигающий глаз следил за мной.
– …моя жена…
Язык вывалился. Обнажилось месиво зубов и десен. И голос взвизгнул:
– ЖЕНА!!!
Скрат вскинул руку, и она невозможно вытянулась. Захрустели кости, натянулась кожа, и ко мне потянулись длинные, словно ножи, пальцы. Моя кровь была ледяной, тело окоченело, и я не могла пошевелиться.
Не могла.
Зато он мог.
Не знаю, я или Какофония направил его ухмыляющееся дуло на эту дрянь, и мне было плевать. Я спустила курок. Мелькнула яркая вспышка. Патрон Геенны, вспыхнув, пролетел сквозь пальцы Скрата прямиком в его раздутую башку.
И исчез.
Рука твари, невозможно быстрая, метнулась обратно и поймала пулю в воздухе. Такого не должно быть. Но ведь не должно быть и самого Скрата.
Пуля взорвалась в его ладони, сквозь сжатые пальцы хлынули потоки пламени. Там, где иначе разверзся бы огненный ад, остались жалкие алые ленты. Когда Скрат разжал руку и уже бесполезная пуля застучала о камни, на его руке не осталось повреждений. Кожа почернела, покрытая сажей, не более, и тварь это совсем не потревожило.
Он просто пялился на ладонь, как будто не верил глазам. Ему не было больно. Однако нечто, последний клочок человека, которого он носил, словно костюм, знало, что больно быть должно. И все же не было. Так неправильно. И тварь это знала. Знала, что ей здесь не место, что она здесь лишняя.
И поэтому…
– АаааааааАААААААА!!!
Скрат заорал.
Камни содрогнулись. Свет померк. Пещера взвыла следом.
А я бросилась бежать.
Я больше не сдерживала страх. Я отпустила его на волю, литься по венам в сердце, заставлять меня двигаться. Страх нес меня вперед по тропе, к выходу из пещеры. Я не слышала ни стука сердца, ни топота ботинок по камню, ни судорожного дыхания.
Я не слышала ничего, кроме его вопля.
Я оглянулась. Он за мной гнался. На слишком длинных ногах, кривых, изогнутых, трещащих, он бежал за мной огромными прыжками. Язык его болтался на ветру, словно стяг, а из горла рвался крик. Он занес руку, швырнул ее в мою сторону. И она выросла на двадцать футов, пока я успела только выругаться. Я пригнулась, и она пролетела у меня над головой к скоплению массивных сталагмитов.
И прошла прямо насквозь.
Рука, всего лишь мышцы и кости, прорвала камни, словно хлопковую ткань. Они покатились мне под ноги; я бежала слишком быстро и споткнулась.
Я ударилась о землю, упала на четвереньки, перевернулась. Вскинула Какофонию обеими руками, прицелилась вдоль тропы. Увидела его среди умирающего света и ускользающих теней. Как его зубы и язык блестят слюной. Как невозможно длинные руки и и ноги тянут ко мне его искореженное тело. Как в меня впивается его дрожащий, слезящийся взгляд.
Я спустила курок.
Изморозь ударила Скрата в грудь. Лед расцвел, покрывая его кожу прозрачными заплатками. Тварь замедлилась. И когда эти зубы оказались так близко, что я увидела черную дыру, в которой захлебнулся крик, его наконец сковало полностью.
Почему сработало, я не знаю. Может, Скрат понимал, что должен делать лед. Или, может, Какофония просто-напросто сильнее гнусной магии, призывавшей тварь в наш мир. Я не могла ответить на этот вопрос. И спроси ты, волновало ли меня это, я бы врезала тебе по лицу и бросила умирать.
Я бросилась бежать.
Не успела сделать и пяти шагов, как лед затрещал, и из-под него вырвался крик. К десяти шагам на пол посыпались обломки, и тварь опять рванула за мной. Но мне было все равно. Не могло не быть все равно.