Потому что воздух перед Враки замерцал. И сквозь тень и дым появилась гибкая фигура, сверкнуло лезвие в тонкой руке. Рассыпая искры, клинок отбил пулю и не дал ей попасть в грудь Враки. Фигура застыла на мгновение.
Мгновение, когда Джинду посмотрел мне прямо в глаза. И снова исчез.
Я заметила, что он двигается расплывчатым пятном, то исчезая, то вновь появляясь, с каждым разом все ближе ко мне. Он несся по улице, как дурное сновидение. Исчез и возник под фонарным столбом на краю поля зрения. Позади. Рядом. Прямо передо мной.
Когда я увидела его перед собой, было уже слишком поздно. Клинок сверкнул быстрее, чем я успела закричать, не говоря о том, чтобы натянуть поводья Конгениальности. Яркая кровавая дуга ушла в небо. Птица подо мной встала на дыбы, издав испуганный крик. В ее груди зияла глубокая рана.
Я взлетела.
У меня перехватило дыхание от удара о землю. Глотнув холода и пыли, я поднялась на ноги. Конгениальность в ужасе бросилась бежать, оставляя меня с окровавленной землей, мечом и распахнутыми передо мной воротами.
Я перевела дух. Не успела я даже подумать, что справлюсь, как между мной и воротами из земли выросла стена шипов и камней. Я резко обернулась и подняла ружье. Враки взмахнул рукой.
Стена ожила. Камень стонал, шипы пронзили меня, обвиваясь вокруг пояса, рук и ног, и пригвоздили меня к стене. Кровь потекла по терновнику. Крик рвался из горла, но я сдержалась.
Не доставлю ему такого удовольствия.
Ужасный зверь неуклюже вез Враки вперед. Без куража погони, который питал его, видно было, что он устал и сломлен, ковыляя на кривых согнутых конечностях. Единственный человеческий глаз дергался в ужасе. Внезапно он остановился и наклонил голову, позволяя Враки сойти. Я ожидала увидеть улыбку на его лице, уродливую ухмылку, когда он прикажет зверю добавить мою кровь к пятнам на блестящей шкуре. Но к моему удивлению, увидела, как он повернулся к твари, ласково погладил изувеченную плоть лица и прижался к нему лбом. Глаз зверя закрылся. Он издал низкий стонущий звук.
– Ты отлично поработал. Спасибо. – Враки открыл глаза, и они наполнились светом. – А теперь возвращайся к ней.
Портал раскрылся под ним, и зверь, словно тающий лед, соскользнул в него, оставляя в воздухе последний мучительный стон, который был слышен и после того, как портал закрылся.
– Им больно находиться в нашем мире, – сказал он. – Свет, звуки, эмоции. Слишком тяжело для них. Поэтому нужен носитель.
Он посмотрел на меня, держа в руке зазубренный клинок.
– Ты даже не представляешь, какую боль причинила тому существу в Собачьей Пасти.
Слишком задыхающаяся, чтобы говорить, слишком ошеломленная, чтобы сосредоточиться, я нашла в себе силы хмуро взглянуть на него, когда он подошел. Пусть шипы и мешали мне достойно тщетно сопротивляться, сжимая так плотно, что я едва могла хоть немного дышать.
Но сил хватало, чтобы хмуриться.
За плечом Враки я увидела тень человека, который когда-то стоял там во плоти. Джинду лишь на мгновение встретился со мной глазами. Прежде чем взгляд обрел глубину, он отвернулся.
– Не смотри, Джинду, – пробормотал Враки. – Я сам справлюсь.
Я пристально смотрела на него, вынуждая встретиться со мной взглядом. Открыла рот, чтобы проклясть, но он отвернулся. Что еще оставалось сказать? Джинду исчез. Я отпустила его. И обратила гнев против Враки.
– Не жди, что я буду умолять, – прохрипела я. – Единственное, что вылетит из моего рта, это слюна и просьба к тебе подойти поближе и открыть рот. Не в таком порядке.
– Мне не нужно твое достоинство, Салазанка. – Враки медленно покачал головой, глядя на меня светящимися глазами. – Я хочу всего лишь понимания.
– Ты хотел убить сотни, чтобы вытащить адское чудовище из-за звезд, – выплюнула я в ответ. – Каким, блядь, местом, это похоже на «всего лишь»?
Он покачал головой.
– Ты так и не поняла их. Как и остальные, ты все еще считаешь их чудовищами, судишь по бабушкиным сказкам, придуманным, чтобы пугать непослушных детей.
– Да, ублюдок, это я ничего не понимаю. – Я рванулась в шипах, хотя они чуть не сломали мне запястье. – Не тот парень, что пытался убить детей, чтобы подружиться с бесчеловечными монстрами.
– Монстрами? Нет, – ответил Враки, и на его лице заиграла ностальгическая улыбка, которую можно увидеть только у матерей и убийц. – Бесчеловечные – только на миг.
– Если это твоя громкая речь на тему «Я, на хер, рехнулся», признаюсь, я разочарована.
– Я тебя не виню.
Я не могла выносить звук его шепота. Ругань, рычание, смех – я могла справиться с чем угодно, только не с тихим, почти жалостливым голосом.
– Я тоже боялся, когда они впервые заговорили со мной. Они боятся сами себя. А она боится за них. – Он снова покачал головой. – Я все еще думал о них, как о негоциантах, торговцах силой. Я думал, они могут дать нам нового императора. Но они могут дать намного больше.
– Я видела, чего они хотят, – прорычала я. – И видела, что ты им дал. Какого бы хрена они ни пожелали, оно того не стоит.
– Они хотят того же, что и мы, – огрызнулся он в ответ. – Спокойствия. Равновесия. Мира, лишенного войны и ненависти.
Его взгляд устремился ввысь.
– Они все видят. Им больно на это смотреть. Они бы дали нам гораздо больше, если бы только могли ступить на эту землю. И я могу научить их. Я могу им помочь. Как они помогли нам.
Я бы возразила, но боялась, что, если открою рот, меня стошнит от его приторных речей. В следующую секунду в его глазах вспыхнул гнев, и он повернулся ко мне.
– Но ты все уничтожила, – зашипел он. – Как уничтожила Империум, как уничтожила наши амбиции, как разрушила все. И пусть я был готов оставить тебя наедине с твоими замыслами, пока ты оставляла меня наедине с моими, твои интриги выводят меня из себя. Мой разум затуманивается, снедаемый одним-единственным словом.
В мгновение ока он бросился ко мне. Его рука схватила меня за горло. Меч из камня и шипов прыгнул ему в руку, и он направил его мне в сердце.
– Зачем? – прошипел он. – Зачем ты все разрушаешь? Почему стремишься уничтожить всю нашу работу?
– Не валяй дурака, будто не знаешь почему, – прорычала я полузадушенно. – Ты забрал мою магию. Ты забрал у меня небо.
– Это никогда не было твоей магией, – рыкнул он в ответ, но голос звучал раздраженно и даже обиженно. – Она принадлежала ей. Всегда принадлежала ей. Никто не знает, почему она дала ее тебе, но ты ее не заслуживала. Я вернул ее. Я должен был ее вернуть, чтобы открыть дверь.
Мне всегда было интересно, о чем я подумаю перед смертью. Я надеялась, что это будут лица любимых людей. Ну, или воспоминания о тех временах, когда я была счастлива, например. На крайний случай, о людях, которых я убила, обвиняюще на меня смотрящих и ждущих, пока я присоединюсь к ним в посмертии.
Но неожиданно для себя спросила:
– А что ты отдал в Собачьей Пасти?
Это были просто слова. Но Враки отшатнулся, как от пощечины. Ледяной шип отдалился. Он ошеломленно уставился на меня. И когда холодное осознание воцарилось в моей голове, я снова спросила:
– Что ты собирался отдать в Собачьей пасти, чтобы вызвать Скрата? Ты говорил, что тебе нужна моя сила, там, в катакомбах, много лет назад. Но в Собачьей пасти у тебя ничего не было.
– Эти… жертвы, – пробормотал он. – Они были…
– Носителями, – ответила я. – Для Скрата. Ты не использовал их в призыве.
Мои глаза сузились, а рот приоткрылся.
– Ты Дарование. Ты не платишь Мену за вызов, верно?
Внезапно у меня перехватило дыхание. Раздраженный, скулящий тон его голоса вибрировал в голове. И вдруг до меня дошло…
– Тебе никогда не нужна была моя сила для призыва, – прошептала я. – Тебе никогда ничего не было нужно, ведь так? Ты мог открыть дверь, когда захотел.
Он отпустил мое горло.
– В то время я…
– Ты что? Не мог? Не додумался? Ты был настолько, блядь, тупым, что не мог открыть дверь при всех своих знаниях и безграничной силе? И при этом считал, что можешь восстановить Империум?
Он отступил назад, мотая головой.
– Нет, все не так. Наша цель была так важна, что…
– Наша цель? Твоя цель? Твоя цель восстановить Империум? Чтобы сражаться его армией, его магами и всеми ресурсами? И не подумал, что я могу быть нужной, еще одно Дарование? Я была Алым Облаком, недоносок! Народ бы сплотился вокруг меня. С такой силой я могла бы свергнуть Империум и все его…
Мой голос стих. Глаза расширились. Понимание пронзило мозг, как пуля, навылет.
– Все дело в моей силе, – прошептала я. – Тебе нужен был способ избавиться от моей силы.
Враки Врата, чьи губы произносили заклинания, обрекающие на смерть целые миры, беззвучно раскрывал рот и никак не мог подобрать слова. Враки Врата, чьи глаза горели благосклонностью Госпожи, бросил на меня взгляд обиженного ребенка, которого застали за кражей сладостей перед ужином. Враки Врата, чьи планы низвергли Империум, не мог придумать, что сказать.
Он отступил назад и ссутулился. Он что, всегда был таким тощим? Он смотрел под ноги и облизывал губы. Он всегда так нервничал? В моей памяти он был огромным, как тень, нависшая надо мной. А человек передо мной – тощий, нервный слабак, который не может смотреть мне в глаза. Я его не узнавала. А может, я никогда не видела его? И теперь он настоящий?
Враки Врата, последнее Дарование… Враки Врата, Бич Шрама…
Враки Врата, величайшее оружие, когда-либо использованное за и против Империума…
Мелочный, жадный, злобный и завистливый, как любой кусок дерьма из сточной канавы.
Меня затошнило только от одного взгляда на него. Я так злилась, что готова была оторвать руки, лишь бы добраться до него. Но сильнее всего я чувствовала холод отвращения.
– Ебать меня в рот, Враки, – прошептала я, – ты всегда был таким пошлым?
– Тихо! – зашипел он.
– Это все было из-за силы? Все твои высокие идеи? Все вдохновенные речи? Ты просто не чувствовал себя уникальным? Как оперный злодей?