– Архиепископ мертв, это непреложный факт. И ответ держать мне.
– Зато благодаря вам мы знаем, что это было убийство. Как вы полагаете, преступник мог проникнуть через одно из зеркал?
– Не думаю. Зеркала зачаровывал придворный маг из самых опытных. Он точно знал свое дело.
– А кто именно, помните? – насторожилась я.
Ветер усилился, и я немного изменила положение, чтобы он не дул прямо в лицо.
– Магистр Гилберт.
Я раздосадованно прикусила губу. Это плохо. Потому что не дает никакой зацепки. Можно было бы предположить, что маг, помогавший с охраной здания, оставил для себя некую лазейку. Дождался подходящего момента, проник в резиденцию и подсыпал яд архиепископу. Но Гилберт этого сделать никак не мог.
– Скажите, – офицер помрачнел, похоже, его посетило неприятное предположение, – смерть мага не может ослабить его колдовство? Или вовсе отменить?
Я покачала головой:
– На этот счет можете быть спокойны. В зазеркальном подпространстве свои законы, но все, что касается нашего с вами мира, остается неизменным. И если Гилберт, грубо говоря, запер вход, с его кончиной замки́ не открылись.
Блим с облегчением выдохнул: видимо, известие еще об одном промахе могло нешуточно его подкосить.
– А все-таки, если не возражаете, давайте пройдем в дом и посмотрим на зеркала, – предложила я. – Хочу лично убедиться, что охрана от проникновения настроена как надо.
– Конечно. Я в вашем распоряжении.
Он шагал впереди, показывая дорогу, хотя в целом я неплохо представляла себе направление.
– Какие еще вы рассматриваете варианты? – Я решила не терять времени даром и нагнала офицера, чтобы расспросить его по пути. – В резиденции появлялись в последнее время новые слуги?
– Нет, новичков не было.
А старые наверняка давно проверены и службой охраны, и самым надежным стражем – временем. Впрочем, исключать подкуп нельзя.
– Больные, которые обращались за помощью? – высказала еще одно предположение я.
– Это, конечно, проблема. – По лицу офицера пробежала тень: явно, что посетители архиепископа давно уже стали его головной болью. – Там всех как следует не проверишь, и сброд, скажу я вам, бывает разный. Но на кухню им ходу не было. Его святейшество принимал их в храме. А резиденция хоть и рядом, проверка у ворот строгая. Просто так и мышь не проскочит.
– Что-то я не припомню особо строгой проверки.
Мы как раз приближались к напоминающему дворец зданию. Мимо просеменила девушка в переднике, несшая в руках таз с мокрой одеждой.
– Так вы же с кем приходили? – усмехнулся Блим, проявив естественную для его должности осведомленность. – Конечно, его высочество всегда пропустят и постараются не мозолить ему глаза своим казенным видом. Так что вы моих ребят наверняка не приметили, но вот они вас – еще как, можете не сомневаться.
– А слуг так-таки всех помнят? – продолжала допытываться я. – Вон если такая девица с бельем мимо проскочит, виляя бедрами? Остановят ее или решат, что так и надо?
– Слуг-то помнят. – Мой вопрос заставил офицера помрачнеть, но почему, пока оставалось неясным. – Служба у них такая – всех помнить. А если кого не признают, спросить не постесняются. А только случилось кое-что со слугами, с одним точнее…
Он покосился на меня оценивающе, не иначе прикидывал, достойна ли я доверия. Не думаю, что моя внешность могла склонить чашу весов в ту или иную сторону; вернее всего, решающими стали моя должность и данные королем полномочия.
– Не знаю, – мы проходили мимо двоих споривших о чем-то мужчин, и Блим понизил голос, – может, вся эта история и выеденного яйца не стоит, но мне она не дает покоя. – Он дождался момента, когда мы отдалились от потенциальных слушателей, и лишь затем продолжил: – В общем, пропал один слуга.
– Мужчина? – уточнила я.
– Мальчишка. Шестнадцать лет исполнилось пареньку. Работал здесь на подхвате, давно уже, года два, наверное. В хозяйские комнаты ему, конечно, хода не было, но вот на кухню забежать мог запросто, дров, например, принести. И повариха наша его любила, так и норовила пирожок какой-нибудь подсунуть.
– То есть подсыпать в блюдо яд для него особой сложности не составило бы, – заключила я, к явному неудовольствию офицера, хотя он сам только что намекал именно на это. – Свой в доску, на такого и внимания никто не обратит. А что с ним случилось? Вы говорите, пропал. Когда?
– Да то-то и оно, что со вчерашнего вечера, – поморщился Блим. – А соус, в который подмешали отраву, как раз тогда и приготовили. Какой-то он особенный, должен ночь настояться, так мне повариха объясняла, та самая. Сам я в этих делах, сами понимаете, не знаток. А мальчишка как вчера ушел, так с тех пор и не возвращался.
– А говорил кому-нибудь, куда идет?
Блим, сжав губы, покачал головой:
– Он в последнее время всем пытался показать, какой он взрослый да самостоятельный. И, дескать, старшие ему не указ. Возраст такой, сами понимаете. Так что ушел, никому не сказавшись. Здешние и не переполошились, когда ночевать не вернулся: не в первый раз. Может, в пивную заглянул, да там и заснул на скамейке. Случалось с ним такое пару-тройку раз. Относились с пониманием: поиграет в большого дядю – и успокоится. Парень-то хороший. Я и сейчас думаю: кто знает, может, еще вернется? Но, с учетом обстоятельств, закрыть глаза на его исчезновение не могу.
– Магического таланта у вашего паренька случайно не было? – полюбопытствовала я.
Подросток с недюжинным даром, которому внезапно ударили в голову гормоны? Решил доказать, что способен сразиться с целым миром? Маловероятно, но не исключено.
– Да какой там магический талант, ума и того особенно не было, – отмахнулся Блим.
Мы уже вошли в здание, но двинулись не в ту сторону, куда в прошлый раз проводили нас с принцем, а в противоположную. После яркого солнечного света казалось, что внутри царит полумрак. Стало ощутимо прохладнее, но не настолько, чтобы я пожалела об оставленном дома плаще.
– Значит, кто-то подкупил, хотя бы в той же пивной. Парень подсыпал яд в соус, испугался и дал деру, пока его не раскрыли?
– Сам об этом думаю. Но, знаете, как ни глупо такое говорить в нашей профессии, не верю. Мы его несколько лет знаем, с мальчишества. С четырнадцати – каждый день на виду. А у меня глаз наметанный, и не у меня одного. Дурного нутра он не скрыл бы. А так… Слишком борзый – да, не семи пядей во лбу – согласен, но чтобы убийца… – Он раздраженно повел плечами.
Я задумчиво потерла подбородок. С одной стороны, «хорошие люди» способны порой на любую гадость. С другой – интуиции профессионала стоило доверять. Что ж, с этим можно было разобраться позднее, когда мальчишка либо вернется домой, либо, наоборот, так и не пришлет даже весточки.
– Вот вход в приемную. – Остановившись, Блим кивнул на узкую резную дверь, и я вдруг сообразила, что это место мне тоже знакомо, но только с позапрошлого посещения, когда мне вежливо дали от ворот поворот. – Зеркало там есть. Я подумал, раз сюда приходят посторонние, то и начать логично будет отсюда. Но если хотите, я могу сразу проводить вас в жилые комнаты.
– Не стоит, – возразила я. – Осматривать каждое зеркало не понадобится. Через одно я вполне смогу оценить уровень защиты всего дома.
Офицер одобрительно хмыкнул, кажется сожалея о том, что не может аналогичным образом проверять только один пост охраны. Я усмехнулась. Во всякой работе свои преимущества и свои издержки.
Я прикрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, погружаясь в нужное состояние. Блим проявил себя как человек понимающий и тихонько отступил на несколько шагов. Я вытянула руки так, чтобы ладони приблизились к зеркалу, но одновременно его не касались. И начала делать такие движения, будто ощупываю стеклянную поверхность. В действительности это не было нужно: процесс шел исключительно на ментальном уровне. Но маги – живые люди, и нам не чужды человеческие инстинкты.
Мой внутренний взор блуждал по зазеркальному подпространству, надежно запечатанному колдовством Гилберта. Сколько я ни старалась, но так и не обнаружила ни лазейки, намеренно оставленной самим магом, ни следов взлома. Нет, границы никто не нарушал. Снаружи это было бы практически нереально. Изнутри – чуть проще: мне бы, пожалуй, удалось после долгой и кропотливой работы создать небольшое окно перехода. Но ни единого следа подобной бреши не было, к тому же проникновение снаружи интересовало меня в данный момент намного сильнее, чем побег изнутри. Все сводилось к одному: как бы ни действовал преступник, кем бы он ни был, в здание резиденции он проник не через зеркало. Значит, все-таки кто-то из своих. Шестнадцатилетний мальчик? Но было ли ему по силам справиться с сильнейшим артефактом? Хотя нет, неправильный вопрос. Паренек сбежал прежде, чем ключ был похищен. Или… Стоп!
– Господин Блим! – Я открыла глаза и обернулась к офицеру. Все это было сделано слишком резко и заставило меня испытать малоприятный приступ головокружения. – У архиепископа был артефакт в форме ключа, скорее всего, он висел на цепочке. Полагаю, на теле его не нашли?
– Как раз напротив, нашли, – заверил офицер, обрадовавшийся, что хоть в чем-то их братия не оплошала.
– Где он? – вскинула голову я, чем добилась очередного приступа.
– Внизу, с другими реликвиями. Они хранятся в Малой сокровищнице, пока новый архиепископ не пройдет посвящения. Тогда он заберет их в ходе торжественного ритуала.
– Когда это произойдет?
Из рассказа Блима я выловила главное слово – «внизу» и, не желая мешкать, поспешила к лестнице.
– Преемник уже избран. – Офицер старался не отставать. – По местным обычаям до церемонии остается пять дней.
– Понятно.
Я перепрыгивала через две, а то и три ступеньки. Лестница, хоть и вела на подземный этаж, производила впечатление не служебной, а парадной. Ее даже устилал красный, хорошо вычищенный ковер.
Внизу обнаружилось несколько человек, в основном священников и монахов, но среди них я сразу заметила и Орвина.