– Что? – спросила я, вновь не слишком тревожась о правилах вежливости.
– О чем ты так задумалась? Неужели о несовершенстве вселенной? – Принц саркастически усмехнулся, но сразу же посерьезнел. – Или ты уже поняла, кто Охотник?
– Охотника я не вычислила, – покачала головой я, постепенно вырывая себя из мира размышлений в реальность. Рывком это сделать не получалось, слишком ошеломила меня подоплека сегодняшнего происшествия. – Но поняла, как он провернул кражу ключа.
– Ух ты! Но это уже немало. Расскажешь?
Я прикусила губу, все еще реагируя слегка заторможенно. Потом кивнула и огляделась:
– Надо бы отойти подальше от посторонних ушей.
Так мы и поступили. Вышли из маленького, тесного дворика, миновали еще более тесный проход между стенами двух зданий и расположились в тени одинокого, широко раскинувшего ветви клена.
– Откуда появился Охотник? – начала я с вопроса, который, понятное дело, тревожил всех, кто пытался разобраться в этой истории. – Как он проник в сокровищницу? И вот еще: почему он первым делом явил монаху свою… – я хотела помянуть несколько иную часть тела, но в последний момент исправилась и поднялась чуть выше, – спину? Вот представь себе, что ты хочешь напасть на ничего не подозревающего человека и тюкнуть его рукоятью меча по башке.
Принц скептически ухмыльнулся:
– Ну, допустим.
– Что ты станешь делать? – Я испытующе заглянула ему в глаза. – Как к нему подойдешь?
– Скорее всего, со спины, чтобы он не успел меня заметить.
– Вот! – Я вытянула вверх указующий перст. – Что и требовалось доказать. Но допустим, что ты по какой-то причине этого сделать не можешь. Все равно ты повернешься к жертве лицом. Зачем демонстрировать свой тыл? Тем более становиться практически вплотную?
Орвин нахмурился.
– И какой из этого следует вывод?
– Он не подходил к монаху. Он прямо там, в той точке, появился в сокровищнице.
– Из зеркала?
– Из глаз.
– Что?
– Охотник прошел в глаза брата Оноре, как в зеркало. Затаился, дождался, пока монах окажется в сокровищнице, и уже потом, в нужный момент, выбрался наружу тем же путем. Только так все сходится. Тогда понятно, куда он исчез во время предыдущей встречи с братом. Понятно, как пронес поддельный ключ и оружие мимо охраны. И как сам умудрился незаметно попасть в нужную комнату.
Орвин, хмуря брови, запустил руку в волосы.
– Но ты говорила, что через глаза можно установить только ментальную связь. Через них нельзя попасть в зазеркалье!
– Говорила, – без колебаний признала я. – А многие говорили, что отражение в зрачках вообще никак не соотносится с зеркальной магией. Но мой собственный опыт свидетельствует об обратном. А этот парень – он же гений! – Я усмехнулась. – Самородок, тут даже сомнений быть не может. Собственно, другому и незачем охотиться за ключами. Воспользоваться четвертым уровнем, мягко говоря, не каждому дано. А тут… Понятия не имею, как он это сделал. Но сумел! Провернул то, что никому до сих пор не удавалось. И вышел победителем. Обвел всех вокруг пальца.
– Ты его ловишь или дифирамбы поешь? – с раздражением поинтересовался принц.
– Одно другому не мешает. Ты только вдумайся! – воодушевленно воскликнула я. – Мы сбиваемся с ног, блокируем все отражающие поверхности, ставим на уши охрану, чтобы обыскивали всех на входе. А он использует то «зеркало», которое каждый постоянно носит при себе и на которое никто не обращает внимания! Ведь не прикажешь же монахам сдавать на пороге глаза и забирать их только после молитвы! Я не имею ни малейшего представления о технике, которую он использовал, но это только лишнее очко в его пользу.
– Помнится, ты сама говорила, что сможешь сбежать из тюрьмы, какую бы охрану там ни установили, – проворчал Орвин.
– Не рви волосы на голове: проплешина тебе не пойдет, – посоветовала я. Принц застыл на пару мгновений, потом опустил руку и зачем-то принялся рассматривать ладонь, будто проверял, не застрял ли черный клок между пальцами. – Я своих слов назад не беру. Но сбежать – это одно, а проникнуть в защищенное помещение снаружи – совсем другое. Тем более в тот самый момент, когда его особенно тщательно охраняют. И потом, я от короткого ментального контакта чуть не сошла с ума! А этот парень умудрился использовать глаза для полноценного физического перехода в другое пространство. И как-то сохранил после этого рассудок. Хотя… Тут гарантий нет. Вполне возможно, что он уже давно сумасшедший. Не факт, что в нормальной голове могла бы родиться вся эта афера…
– Почему он тогда не ушел тем же путем? – оборвал мои психологические рассуждения Орвин. – Зачем рисковал с маскарадом?
– Он был вынужден выйти наружу, чтобы забрать ключ. А дальше оставлять монаха в сознании было рискованно. Тот мог поднять шум. Закричать или, чего доброго, рассказать стражам, что с ним приключилось. Да и не такой уж серьезный был риск. Понятное дело, внешность Охотник подделал с помощью зеркала. Наверняка прихватил его с собой, как и фальшивый артефакт. А если бы у охраны возникли подозрения, то при помощи того же самого зеркала и сбежал бы. Как он вышел на брата Оноре и почему именно на него, тоже примерно понятно. Мне тут добрые люди шепнули, что наш монах неравнодушен к мужчинам. Стало быть, не слишком сложно было приблизиться к нему в достаточной мере, чтобы заглянуть в глаза где-нибудь наедине.
Принц скривил такую физиономию, что я рассмеялась. Саму меня вопрос сексуальной ориентации инока беспокоил мало, то ли дело личность преступника…
– Думаю, что и с мальчишкой он прибег к тому же методу, – продолжила развивать мысль я.
– С каким мальчишкой?
– Слугой, который пропал. Его так и не нашли, верно?
– Думаешь, он тоже предпочитал мужчин?
– Вряд ли. Но он был подростком, жаждущим доказать свою взрослость. Такому парню нетрудно заморочить голову. А дальше все, что требовалось, – это завести его в какой-нибудь безлюдный переулок, посмотреть в глаза… И все. Новый знакомый бесследно исчез. Парнишка возвращается в резиденцию. Охотник осматривается там – глазами мальчишки, – а в удобный момент выбирается наружу. Наш друг Блим считает, что парень не стал бы подмешивать яд, и я склонна положиться на его мнение. Думаю, Охотник, выйдя из подпространства, просто убрал ненужного свидетеля. А соус отравил сам. Возможно, просчитался. Думал, что блюдо подадут на ужин, и планировал тем же вечером завладеть ключом. Откуда ему знать в подробностях, какие на кухне планы? А может, он все отлично понимал, подмешал отраву ночью, а дальше собирался действовать по обстоятельствам. Блим, конечно, чемпион по самобичеванию, но на самом-то деле охрана в резиденции организована прекрасно. Охотник, скорее всего, пришел к выводу, что подобраться непосредственно к архиепископу ему не удастся, и решил хоть как-то форсировать события.
– Иными словами, предлагаешь поискать труп слуги, закопанный где-то на территории резиденции?
– В саду, я полагаю, – кивнула я. – Там такое провернуть удобнее всего. Пусть люди Блима поищут. Как раз и проверим, права я или нет.
Мое предположение подтвердилось. Но это выяснилось позднее. А между тем у нас обнаружился еще один повод для беспокойства.
– И все-таки это странное совпадение, – пробормотал Орвин. – По твоим словам, зрачки не принято использовать в зеркальной магии. Я тоже ни разу не читал о подобном. Стало быть, либо к этому методу не прибегают, либо, как минимум, о нем не распространяются. Несколько дней назад ты рассказываешь мне о том, как установила ментальный контакт при помощи отражения в глазах. И буквально пару суток спустя аналогичным образом действует преступник.
– А совпадение ли? – прищурилась я. Нехорошо так прищурилась.
Да, это неприятную тему я отложила на самый конец разговора. Но малодушничать и оттягивать до другого случая не стоило.
– Скажи-ка, Орвин, – я сложила руки на груди, – а не передавал ли ты кому-нибудь содержание нашего разговора? Хотя бы в общих чертах?
Настал черед принца сощуриться. Сердито, пожалуй, даже зло.
– Передавал, конечно, – огрызнулся он. – Полдворца только об этом и болтает.
На такое я, конечно, не купилась.
– А если подумать? Как насчет, например, его величества? Ему ведь ты обязан докладывать?
– По делам службы, – прорычал Орвин. Сейчас мы стояли друг против друга, набычив головы, будто готовились к поединку. – А ты, значит, считаешь, что я личные разговоры пересказываю?
– А как же моя эмоциональная нестабильность? – напомнила я.
– Да плевать я хотел на твою эмоциональную нестабильность!
Он и вправду чуть не сплюнул в сердцах, но, видно, воспитание не позволило.
– Какая же ты… – Он резко махнул рукой, будто наотмашь ударил по воздуху, и отвернулся. – Мы с отцом до сих пор на ножах, – глухо сказал он, все еще стоя ко мне спиной. – Практически не разговариваем.
– Из-за меня? – поразилась я. – Так что же он меня до сих пор в темницу не кинул?
– Нужна ты ему, неужели непонятно? – отозвался Орвин, запрокинув голову и глубоко вдыхая свежий осенний воздух.
Я скупо улыбнулась: похоже, парень начинал правильно оценивать ситуацию. Рука сама собой легла на его предплечье. Он ощутимо напрягся, затем полуобернулся, с удивлением поглядел на мою ладонь.
– Помиритесь, – убежденно заверила я.
– Вероятно. Но не раньше, чем он вернется.
– Эдбальд отбыл?
– На южную границу. Государственные дела.
– Понимаю. Орвин, послушай, это важно. Я не пытаюсь тебя обидеть, но, может быть, ты говорил с кем-нибудь еще? С братом?
Принц неприязненно скривил губы.
– Он мне не брат.
«Эдбальд тоже тебе не отец, однако же пару минут назад ты назвал его именно так», – подумала я, но мысли свои оставила при себе.
– Сестра? – вместо этого выдвинула новое предположение я.
Орвин глубоко вздохнул:
– Ты неисправима. Ладно, если это действительно так тебе необходимо, скажу четко, но один раз: я никому не рассказывал о том нашем разговоре.