— А где скидки? — простонала я, снова листая страницы и не видя знакомых стикеров.
— Я все сделал, как вы и просили! — снова обиделась ранимая творческая личность. — Скидка на возраст, скидка на вес, скидка на рост… Все сделано в лучшем виде!
— А распродажа? — глаз снова дернулся от первой картинки. Мужчины, в свое время положившие на меня глаз, явно страдали близорукостью!
— Вот! — меня ткнули, как котенка в результаты бурной кошачьей жизнедеятельности. — Один раз я написал слово «Даже». Как и договаривались. Раз про «даже»! Вы просто пролистали…
На меня хмуро смотрели «… идеры», один из которых протяжно и громко зевнул. Маг-проектор тренировался показывать приличную иллюзию, размахивая руками так, словно отгоняет стаю озверевших таежных комаров. В маленьком облачке мелькали какие-то паралитики, которые двигались так, словно уже познакомились с энцефалитным клещом. Ладно, по сравнению с некоторыми презентациями, которые были сделаны в студии «На коленке я лепила, спать хотела и тупила», это еще куда ни шло. Несколько глубоких вдохов и выдохов вернули мне самообладание.
— Мальчики! — приветливо окликнула я новых «…идеров». — Рассядьтесь, пожалуйста. А ты, Проектор, иди сюда! Показывать будешь то, что я говорю!
Проектор поплелся в мою сторону, несколько раз споткнувшись о чьи-то вытянутые ноги. Судя по запаху, идущему от сапог, падение означало верную смерть.
— Друзья мои! — бодренько и жизнерадостно начала я, обводя взглядом лица тех, кого вычеркнула бы из френдзоны сразу же. — Мы продаем не продукцию, а образ жизни. Вы — первые чеки компании, поэтому на вас лежит огромная ответственность! Как я уже объясняла, мы предлагаем людям работу по продаже нашей продукции. Они могут не продавать ее самостоятельно, а взять на работу друга, который будет продавать вместо них.
Раздался протяжный зевок. Понимаю, слушатели всегда зевают, когда им интересно.
Мальчик-проектор, слегка обделенный фантазией, крутил мультик про каких-то трясущихся мужиков, которые внезапно начали обниматься.
— Ну вы же сказали, что «друг»! — ответил он мне, глядя на мой изумленный взгляд. Ладно.
— Итак, вам придется собирать свою структуру и вербовать новых рекрутов, которым предстоит не только понять суть нашей работы, но еще и сделать заказ нашей продукции. Без этого никак. Помните, что некоторая часть денег от каждого заказа и каждого человека, которого вы приведете, станет вашим вознаграждением за труд, — я посмотрела в скучающие лица. — Потом вы научите их вербовать, и они будут вербовать людей для себя. А вы при этом будете иметь деньги со всей цепочки! Давайте попробуем!
Я обвела взглядом аудиторию, выискивая подходящую жертву.
— Вы, — я показала рукой на квадратного мужика с непропорционально маленькой головой, — как бы вы уговорили меня купить… мм… например, наше новое мыло? Вставайте, не бойтесь…
Судя по взгляду, бояться должна была я, поскольку работаю в сугубо мужском коллективе. Стул отодвинулся, а ко мне молча, вразвалочку двигалось будущее пособие. Я даже пикнуть не успела, как меня схватили, приставили к горлу нож и сипло-сипло произнесли:
— Видишь нож? Покупай, а то умрешь!
Я уже была близка к тому, чтобы стать оптовиком, но презентация требовала реакции, поэтому я сдавленно выдохнула: «Еще варианты есть?»
— Покупай, кому сказал! Или выколю глаза! — прорычал демонстратор, пока я задыхалась от запаха чужого пота.
— С людьми нужно быть вежливыми, — ответила я, поглядывая на острие ножа, которое мелькало перед глазами. — Тем более что у них с собой может не оказаться нужной суммы денег.
— Денег нет — полезем в драку! Пусть подохнут, как собаки! — подсказывал кто-то из зала.
— Выворачивай карманы! — снова прорычали мне на ухо, но тут же добавили волшебное слово: — Пожалуйста!
Все хорошо! Нет повода для паники!
Меня резко отпустили и двинулись на место. Где-то переглянулись заплывшими глазами побитые зайцы, чиркая спичками о коробок, цирковые медведи сделали круг почета по арене, лев прыгнул в горящее кольцо, как бы мотивируя меня тем, что терпение и труд в порошок сотрут!
— Неправильно, — отдышалась я, приходя в себя. — Ножи и прочее оружие доставать нельзя. Вы пугаете людей. Вам нужно быть вежливыми, улыбчивыми, доброжелательными. А ну-ка, все дружно улыбнулись!
Когда говорят про улыбку на тридцать два зуба, имеют в виду не коллективную фотографию, где суммарное количество зубов всех участников равняется примерно тридцати двум. Нет, не все потеряно… Их просто нужно немного подучить… Все возможно, если очень захотеть…
Битый час я рассказывала про принципы работы, про вежливость и умение общаться с клиентами, показывала примеры, делилась личным опытом со скидкой на средневековый интеллект. И — о чудо! — сработало! Взгляды были прикованы ко мне, внимательно следя за каждым моим движением. Вот! Учитесь! Главное в работе учителя — умение заинтересовать аудиторию! Они даже шелохнуться боятся!
— Вот теперь вы понимаете, что значит работа, которая доставляет удовольствие? — довольным голосом спросила я, глядя на блаженные улыбки.
— Хороша! — вздохнул бородач, заставив меня самодовольно смутиться от мысли, что мне удалось завоевать авторитет среди столь специфического контингента.
— Не то слово! — согласился одноглазый, цыкая зубом. Спасибо, я стараюсь.
— Продажная женщина! — закивал детина со шрамом. Нет, а вы что думали? Ха! Я — отличный продажник, и еще не то мо…
Я повернулась к Проектору и увидела то, что заставило меня закашляться. В облачке иллюзии была я в костюме Евы и в позе игривой кошечки. Тряся грудью и остальными подарками природы, включая рыжие локоны, я зазывно выгибалась, обсасывая не пойми для чего свой палец. А потом, встряхнув головой, облизав губы, я стала играть в игру «сам себе маммолог»…
— Ты что творишь?! — закричала я, хватая со стола первый попавшийся флакон. — Ты с ума сошел! Да как ты смеешь!
Проектор встряхнул головой, едва успев увернуться от флакона «Ля кости».
— Простите… мм… замечтался! Непроизвольно! — заблеял он под дружный свист и ржание. Зрители требовали продолжения, топая ногами и колотя руками по столу!
Отлично выступили! И я, и слезы праведного гнева. Но у слез получилось лучше. Они это сделали непроизвольно…
Я превратилась в фурию, пытаясь достать паршивца, но тот спрятался за спинами «…идеров», которые дружно ржали. Кто-то даже похлопал юношу по плечу, мол, молодчага, не дрейфь. Крики становились все громче и громче, а потом все резко стихло. Позади меня стоял Эврард всей своей двухметровой персоной.
— Сидеть! — произнес он страшным голосом, от которого все присели. Не знаю, считаются ли прогнувшиеся коленки попыткой присесть? Если да, то я тоже присела. Вокруг «…идеров» появились языки зеленого пламени, а на шеях — зеленые светящиеся удавки, заставившие всех молодчиков не только притихнуть, а еще и побледнеть. — Рты закрыли! Еще один смешок, и я не просто огорчусь. Я разозлюсь. Очень разозлюсь. А вы знаете, что бывает, когда я злюсь.
Впервые он не тянул слова с присущей ему кошачьей ленью, а говорил жестко и четко. У меня даже ноги похолодели в предвкушении белых тапочек.
— Если сами ничего не можете, то учитесь! — мне было даже страшно оборачиваться назад. — Вас учат, как нужно работать! Это вам не мечами махать!
Позади меня послышался глубокий вдох, следом второй. Я даже боялась шелохнуться в этой внезапно воцарившейся тишине.
Мне на плечо мягко легла рука, а голос как ни в чем не бывало промурчал:
— Продолжа-а-ай, Цвето-о-очек. Они теперь хоро-о-ошие ма-а-альчики. Послу-у-ушные. Кто молоде-е-ец? Я — молоде-е-ец!
Я смотрела на руку, которая лежала на моем плече, чувствуя, что сейчас больше всего на свете хочу домой. Мне не только чихать на договор! Мне еще и сморкаться в него!
— Верни меня домой! — процедила я, скидывая его руку со своего плеча. — Немедленно!
Глава 7Ломовая лошадь
Я — маленькая лошадка,
Я стою очень много денег,
На спине тащу я работу,
В меня никто не верит…
Все сидели так, словно старательные первоклассники, сложив ручки на парте, глядя на меня внезапно просветленными глазами. Хор пай-мальчиков-зайчиков быстренько перестал теребить хвостики и готов был всецело погрузиться в учебу. От такого рвения к наукам пустил скупую слезу даже дедушка Ленин, глядя на свое завещание: «Учиться, учиться и еще раз учиться!» Только мне уже как-то не хотелось учить. Я не рыбка в аквариуме, для которой каждый третий круг превращается в: «Вау! А где я? Тут все такое новое!»
Рука снова осторожно легла мне на плечо, проводя осторожную, успокаивающе-нежную линию. Раздражение росло с каждой секундой, несмотря на ласковые поглаживания.
— Нет, — твердо ответила я, вспоминая, как перед некоторыми учебными роликами появлялась реклама, от которой у любой тетки-цензора встанет дыбом химическая завивка.
Настроение было настолько испорчено, что даже если сейчас ко мне на всех парах прискачет принц — мечта на белом коне, с лучезарной улыбкой, золотистыми локонами херувима и глазами, в которых утонули Офелия, «Титаник» и Муму, с предложением руки, сердца и перца, есть большая доля вероятности, что ему придется несладко. Я так понимаю, что до «Горько!» дело не дойдет. Зато все будут знать, что некоторые принцы умудряются без коня развить скорость сто километров в час с криками: «Да за что мне все это! Я же к тебе с самыми чистыми намерениями!» Извини, милый, ты просто попал в горячую голову, потом под горячую руку, а финальным аккордом стала горячая нога, провожающая тебя по направлению к сказочному замку. Нет, потом я, конечно, буду горько плакать, понимая, что упустила тот самый шанс, но это будет потом. А сейчас я просто поинтересуюсь у принца, сколько он весит, чтобы придать ему нужное ускорение, поделив силу на массу. Я буду долго провожать взглядом убегающий букет полевых цветов, которые легким движением моей руки станут половыми и растоптанными.