Он прочистил горло и махнул мне в сторону кухни, выключил радио и вернулся к плите.
Момент упущен.
Я пошла за ним, бросила сумку на стойку и уселась на высокий стул, как будто делала это уже сто раз.
А, может, так оно и было?
Это ощущалось… правильно. Нереально.
— Как ты? — спросил он, снова взяв в руки деревянную ложку и помешивая что-то в сковороде.
— Нормально.
А потом, осознав, что слишком часто использовала это слово за последние недели, добавила честнее:
— Честно говоря, слегка перерабатываю, но зато стала больше рисовать.
Я наклонилась, достала из сумки путеводитель по Нью-Йорку, который использовала как альбом, и раскрыла его, чтобы показать ему свои новые работы. Наконец-то я раскрасила тот рисунок с девушками в метро, и мне очень понравилось, как он получился — оттенки синего и фиолетового придали сцене глубину.
— О, потрясающе! — воскликнул он, взяв путеводитель и пролистывая страницы. — Это нечто. Знаешь что, когда у меня будет свой ресторан, я закажу у тебя несколько картин.
Я вспомнила «Оливковую Ветвь» и его предложение по кулинарной книге.
— Сомневаюсь, что они впишутся в твою эстетику.
— Еще как впишутся. — Он закрыл книгу и протянул ее мне. — Ну что скажешь?
Меня это тронуло — приятно было даже просто услышать такую мысль.
— Я, к сожалению, не работаю на заказ.
— Тогда как насчет обмена? — предложил он. — Ужин в моем ресторане на всю жизнь.
Он нарисовал передо мной такую заманчивую картину будущего. Я бы просто утонула в ней, если бы она существовала.
— Ладно, — согласилась я, потому что этого будущего не было, — но только если у меня будет свой столик.
— Зарезервированный для тебя каждый вечер — лучший в ресторане.
— Договорились, шеф, — сказала я, протягивая руку.
Он пожал ее — уверенно, тепло, его пальцы были шершавыми от работы. Хотя бы одно осталось неизменным в будущем. Ну, кроме того случая в конференц-зале, когда он сжал мою ладонь чуть дольше, чем нужно.
— Ты еще пожалеешь об этом, — заметила я, убирая альбом обратно в сумку, а он вернулся к своей сковороде.
— Нет, не думаю.
Нет, он просто забудет.
Я оглядела квартиру. За те несколько недель, что я здесь не появлялась, он явно успел обжиться. На сушилке стояли тарелки, на подоконнике возле кондиционера валялись крошки — там как раз устроили гнездо Мать и Ублюдок. Айван достал из шкафа две фарфоровые тарелки и разложил в них лапшу с овощами и мясом. Поставил их на желтый стол, а потом без лишних вопросов вытащил новую бутылку вина.
— Я помню, что тебе нравится розе, так что купил еще, на случай, если ты снова появишься, — неожиданно сказал он и махнул мне рукой, приглашая за стол. — Можно есть.
— Ого, ты что, пытаешься меня впечатлить? — пошутила я, спрыгивая со стула и подходя ближе.
Быть рядом с ним было так легко. Может, дело в его беззаботной улыбке — она разоружала меня так, как мало что в жизни. Как бы там ни было, тревога, засевшая внутри после встречи с Джеймсом и проваленной сделки, понемногу рассеялась.
— Ха! Может быть, — он улыбнулся, сел напротив и разлил вино по бокалам. — Bon appétit, Лимон.
Я зацепилась за то, как он произнес мое имя — будто это было что-то нежное.
— Можешь сказать еще раз? — спросила я, и тут же осознала, как глупо это прозвучало.
— Что, bon appétit? — поморщился он. — Я знаю, что у меня с французским так себе, не обязательно…
— Нет, мое прозвище.
Уголок его губ дернулся в хитрой улыбке, он оперся на локти и спросил:
— О, значит, теперь оно тебе нравится?
Жар стыда поднялся к шее.
— Нет. Просто… Мне надо привыкнуть. Потому что ты явно не собираешься переставать.
Разумеется, он мне не поверил. Я и сама себе не верила.
— Забудь, — быстро добавила я.
И тут по кухне резко разнесся звук мобильного.
— Не мой, — сказала я. В этом времени мой телефон не работал.
— О! Прости, — пробормотал он, вставая и подходя к зарядке на столе, откуда взял старенькую раскладушку. Не любил он современные технологии, да? Посмотрел на экран, нахмурился — я заметила, что он всегда так делает, когда озадачен.
— Извиняюсь, мне нужно ответить, — сказал он, уходя в спальню. — Привет, мама. Что-то случилось?
Я осталась сидеть за столом, глядя на тарелку с остывающей лапшой. Есть одной или подождать?
Я честно старалась не подслушивать. Правда старалась. Но стены в квартире были тонкие, а спальня находилась всего в нескольких шагах от кухни.
— Да, я все еще ищу жилье… Нет, со мной все в порядке, правда, — он рассмеялся. — Перестань так волноваться, ладно? Послушай, у меня тут подруга в гостях. Я тебе потом перезвоню? Обещаю.
Пауза.
— Дам знать. Люблю тебя. Спокойной ночи.
Я поспешно сделала вид, что занята — сложила салфетку, развернула ее обратно, взяла приборы, чтобы внимательно их рассмотреть (я даже не знала, что у тети есть металлические палочки для еды).
Когда он вернулся и сел обратно, он усмехнулся.
— У меня что, проблемы с мытьем посуды?
— Нет, нет, все идеально, — я быстро отложила палочки. — Просто… Эм… Свое отражение разглядывала в… В общем, стены тут тонкие, — призналась я.
Он фыркнул от смеха.
— Мама. Она переживает за меня до чертиков. Как и все матери, — добавил он с закатом глаз, вытирая руки салфеткой. — Кстати, передает тебе привет.
— Ты рассказывал ей обо мне? — удивилась я.
— Я сказал ей, что встретил девушку, — ответил он. — Так что, разумеется, она сразу решила, что мы сбежим в Вегас и поженимся.
— Ничего себе, как интересно работает ее логика.
— Это моя мама, — рассмеялся он. — Ну что, поедим?
— Bon appétit, — с невинным видом пожелала я, и он чуть не поперхнулся вином, закашлявшись от смеха.
Я сделала вид, что сосредоточена на еде, чтобы не выглядеть слишком довольной собой. Оказалось, что я страшно голодна. Лапша была вкуснейшая, а мясо таким нежным, что буквально таяло во рту.
— Хороший свиной окорок никогда меня не подводил, — заметил он. — И честно говоря, это что-то вроде еды для души. Неделя выдалась непростой.
— О! Твое собеседование! — ахнула я, только сейчас вспомнив. Теперь, когда я присмотрелась, он действительно выглядел немного потрепанным. Волосы засалились и были небрежно зачесаны назад, а белая футболка явно пережила многое за день — растянувшийся ворот обнажал родимое пятно на ключице. Я тут же отвела взгляд. — Ты получил работу?
Он прожевал, сделал глоток вина, а потом эффектно вскинул руки и заявил:
— Я официально новый посудомойщик. Просто забыл, насколько это тяжело.
Он протянул мне руки. Кожа уже была пересушена, потрескалась, и когда я дотронулась до его ладони, она оказалась шершавой на ощупь.
— Тебе нужен хороший крем, — сказала я, когда он убрал руки, и с сожалением посмотрела на его ногти. — Или хотя бы резиновые перчатки.
— Возможно…
— Все будет хорошо. Ты же не собираешься всю жизнь мыть посуду.
— Нет, конечно. И несмотря на треснувшую кожу, это невероятно круто. Я уже работал на кухнях, но в «Оливковой ветви» есть что-то…
— Это название ресторана? — спросила я, делая вид, что не знаю.
— О да! Я не рассказывал?
Я покачала головой, и он виновато улыбнулся.
— Тебе стоит как-нибудь зайти. Я лично прослежу, чтобы тарелки блестели.
— Я польщена, Айван.
Он ухмыльнулся, намотал лапшу на палочки и съел еще один кусок.
— Главный шеф просто потрясающий. Он умеет вытягивать из людей их лучшее. Держит кухню в ежовых рукавицах, но я с нетерпением жду, — почти с благоговением произнес он, а затем вдруг сморщил нос. — Ну, почти.
Я приподняла бровь.
— Просто скоро освободится место линейного повара, и я хочу попробовать податься, но…
— Но что? Давай же! Жилье здесь стоит безумных денег.
— Знаю, но меня только что взяли на работу, и я не уверен, что должен. Я еще не заслужил этого, да и другой парень уже подал заявку. Он сейчас на овощных заготовках, все думают, что он и получит место.
— Поэтому, — предположила я, — ты даже не собираешься пытаться.
— Я просто… не уверен? А вдруг я окажусь недостаточно хорош? А вдруг выставлю себя дураком перед шефом? Мне выпал такой шанс поработать под руководством кумира моего деда. Дед никогда не получал кулинарного образования, а я… Я этого очень хочу. Хочу, чтобы он мной гордился, понимаешь? И я не знаю, если честно…
Я накрыла его руку своей.
Он тут же замолчал, удивленно взглянул вниз, потом снова на меня.
Я мягко провела пальцем по его коже.
— Джеймс Айван Эштон, — сказала я, глядя ему прямо в глаза, — ты талантливый, ты не знаешь усталости, и ты заслуживаешь это место не меньше, чем кто-либо другой.
— Я еще не выплатил свой долг…
— А кто вообще решает, сколько ты кому должен? Если хочешь чего-то, нужно идти за этим. Никто не будет больше на твоей стороне, чем ты сам.
Он колебался. Я сжала его ладонь крепче.
— Будь безжалостен к своим мечтам, Айван.
Он чуть передвинул руку, переплетая наши пальцы. Его кожа — шершавая и потрескавшаяся, моя — гладкая и бледная.
— Ладно, — наконец согласился он и снова поднял на меня эти прекрасные серые глаза. — Хотя, по-моему, я никогда не говорил тебе свое полное имя.
— Конечно, говорил, — быстро ответила я, выдергивая руку и возвращаясь к еде. — Помнишь? В самую первую ночь. — Я постучала пальцем по виску. — У меня память, как стальная ловушка.
Он рассмеялся.
— Верю, верю.
Немного подумал и спросил:
— А я тебе когда-нибудь рассказывал про ресторан, который хочу открыть?
Это меня заинтересовало, и я подалась вперед.
— Нет?
Он воодушевился, будто я протянула ему косточку.
— Неужели? Ладно, ладно, представь: длинные столы, как для семейных ужинов. Красные стены. Все уютно, кресла из мягкой кожи, уже немного потертые. Я бы нанял местного художника, чтобы он сделал люстры, пригласил работать только лучших людей… повесил твои картины на стены, — добавил он с подмигиванием. — Это будет место, где люди будут чувствовать себя как дома, понимаешь?