ередать её другим.
Но разве не так должно быть, когда долго работаешь на одном месте?
Пока я стояла и размышляла, наблюдая, как мой Uber в третий раз сворачивает не туда, кто-то подошёл ко мне.
Я взглянула в сторону.
Джеймс. Он только что закрыл ресторан на ночь и теперь лениво крутил ключи на пальце. Выглядел он так же идеально, как несколько часов назад, и я изо всех сил подавила желание взъерошить ему волосы, чтобы немного испортить этот образ совершенства. На его фоне я чувствовала себя сущим беспорядком.
— Думаю, мы не с того начали, — произнёс он вместо приветствия.
— Мы? — я повернулась к нему. — Не впутывай меня в свои плохие решения.
Он коротко фыркнул, спрятал руки в карманы тёмных джинсов. Джинсы, кстати, сидели на нём возмутительно хорошо. Это было не в первый раз за вечер, когда я подумала, что у него, вообще-то, очень даже ничего задница. Не то чтобы я могла сказать это автору, которого пыталась заманить в издательство. Или кому-то вообще. В идеале мне не стоило бы даже думать об этом.
— Ладно-ладно, — его голос звучал легко и тепло. — Это я не с того начал.
— Так-то лучше. — В приложении мой водитель всё так же кружил по району. Кажется, Брэд не собирался меня забирать.
Джеймс вдруг шумно выдохнул, поморщился, будто недоволен собой.
— В голове это звучало гораздо проще.
Я удивлённо посмотрела на него.
— О чём ты?
Он повернулся ко мне, и мне вдруг захотелось, чтобы он не выглядел так чертовски хорошо при свете фонарей. Чтобы тёплые отблески не выделяли рыжеватые и каштановые пряди в его волосах. Чтобы я не замечала серебристых проблесков у висков. Но он выглядел именно так, и я не могла отвести взгляд.
И тут меня осенило, насколько странно видеть его здесь, среди улиц и огней ночного Нью-Йорка, а не в тесной, захламлённой квартире на Верхнем Ист-Сайде. Он был здесь, реальный. В моём времени.
Это заставило мой желудок скрутиться в тугой узел.
— Ты голодна? — спросил он.
Я склонила голову набок.
Дрю весь вечер что-то жевала, но я сама была слишком нервной, чтобы есть. Возможно, это было плохой идеей — пересекать профессиональную грань, но… это же просто еда. Не предложение руки и сердца. К тому же, Джеймс был для меня загадкой, и я не могла удержаться.
И, честно говоря, я была очень голодна. Хотя, возможно, не только по той причине, о которой думала.
Я отменила такси и спросила:
— Что ты предлагаешь?
Он кивнул в сторону улицы, чуть склонил голову, развернулся и зашагал вперёд.
И, возможно, всему виной было волшебство Нью-Йорка ночью — этот лёгкий электрический заряд в воздухе, когда город сбрасывает с себя жар дня, превращаясь в искрящееся вечернее царство. Но я последовала за ним.
26Арка на Вашингтон-сквер
Моя тётя всегда говорила, что летние ночи в городе созданы для того, чтобы быть невозможными. Они длились ровно столько, сколько было нужно, но никогда не бывали достаточно долгими, когда дороги уходили в темноту, небоскрёбы тянулись к звёздам, а стоило запрокинуть голову — и небо казалось бесконечным.
— Ну… — начала я, потому что молчание между нами становилось немного неловким. — Ты хоть придумал, что сказать после того, как пригласил меня на ужин?
Он смущённо улыбнулся:
— Не особо. Я вообще плохо планирую.
— А-а.
Мы прошли ещё один квартал молча.
А потом он задал худший возможный вопрос:
— Как твоя тётя?
Словно удар в живот. Я сунула руки в карманы, чтобы они не дрожали, и заставила себя ответить:
— Она умерла. Примерно полгода назад.
— Ох. — Он потёр затылок, явно раскаиваясь. — Я… я не знал.
— Я и не ожидала, что ты знаешь.
Мы остановились у следующего перекрёстка, взглянули по сторонам, но машин не было, и перешли дорогу.
— Прошло семь лет, — сказала я.
— А ты совсем не изменилась.
Я отклонилась назад, потом пошла задом наперёд, глядя на него:
— Хочешь, расскажу тебе свой уход за кожей? В мельчайших деталях.
Потому что правду он вряд ли поверил бы.
— Ты намекаешь, что я выгляжу старым?
— «Статный» звучит куда приятнее.
Он распахнул рот и с притворным возмущением приложил руку к груди:
— Ох! А я думал, мы пытаемся произвести хорошее впечатление друг на друга.
— Ты пытался, — напомнила я, не удержав улыбку. Развернулась и пошла нормально, дожидаясь, пока он догонит. — Я, кстати, шутила.
Он провёл руками по лицу, будто пытался разгладить морщинки вокруг глаз:
— Кажется, мне пора на ботокс…
— Я шутила! — рассмеялась я.
— Может, на пластику.
— Ну уж нет, испортить такой идеальный нос?
— Может, я уже лысею? Мне вообще стоит подумать о новом лице?
Я схватила его за руку, останавливая:
— Мне нравится твоё лицо, — сказала я в шутливом тоне и, прежде чем успела себя одёрнуть, подняла руку и коснулась его щеки, большим пальцем проведя по линиям улыбки у его губ.
Румянец взметнулся по его шее к щекам, но вместо того, чтобы отстраниться, он закрыл глаза и прижался к моей ладони.
Моё сердце замерло, а затем отбилось ярким стуком.
Кожа на его щеке была немного шероховатой от лёгкой щетины. Я всмотрелась в него — по-настоящему всмотрелась. В нём так много было прежнего, что казалось, будто я знаю его. И в то же время были мелкие детали, которые изменились. Аккуратно подстриженные брови, чуть короче волосы. Я провела пальцем по его носу, чувствуя неровность на переносице.
— Когда ты сломал нос? — спросила я, наконец убирая руку.
Его губы тронула усмешка:
— Это не такая крутая история, как ты, наверное, думаешь.
— То есть, не в барной драке? — Я изобразила возмущение.
— На свадьбе сестры. Год назад.
— Букет невесты?
Он кивнул:
— Я стоял слишком близко к тем, кто пытался его поймать.
— И тебя кто-то ударил?
— Сам букет. На нём была серебряная застёжка. Прямо в нос.
Я рассмеялась. Просто не смогла сдержаться.
— Ты издеваешься! Но ты хотя бы поймал цветы?
Он фыркнул.
— За кого ты меня принимаешь? Конечно, поймал. Сестра и все её подружки были в бешенстве.
Мы снова пошли вперёд, и впереди уже виднелся парк Вашингтон-сквер. На другой стороне стоял фудтрак, но я пока не могла разглядеть его название.
— Значит, технически, — осознала я, — теперь ты следующий на выданье.
— Именно поэтому они и были в бешенстве. Я не особо любитель серьёзных отношений.
— По твоему Инстаграму это заметно.
Он снова изобразил театральное возмущение:
— Я польщён, что ты провела расследование!
Я указала на себя.
— Пиарщица. Это моя работа.
— Конечно, конечно, — усмехнулся он, а потом слегка пожал плечами. Точно так же, как я помнила. И это раздражало меня ровно так же, как тогда.
— Может, я просто не нашёл того, кого искал.
Я взглянула на него. Изучила линии лица, тени, которые падали на него от уличных фонарей.
— И кого же ты ищешь, Джеймс?
— Айван, — тихо поправил он. В его взгляде мелькнула задумчивость. — Друзья зовут меня Айван.
Я склонила голову.
— Это то, чем я для тебя являюсь?
Я не была уверена, какой ответ хочу услышать. Да, я друг? Или нет, нам не стоит переходить профессиональные границы? Или…
Хочу ли я, чтобы он сказал, что я для него что-то большее?
Глупая мысль. Я ведь видела, с какими женщинами он встречался, и ни одна из них не была похожа на меня — заученных пиарщиц с дипломом по истории искусства, которые отмечают свои дни рождения, потягивая вино из фляги перед картинами Ван Гога.
— Ну, — начал он, — вообще-то…
27Yo Mama's Fajitas
— Айван! Это ты?!
Громкий возглас донёсся из фудтрака, вырывая нас обоих из разговора. Как-то так получилось, что мы оказались прямо перед ярко-жёлтым грузовичком с броским логотипом на боку: Yo Mama's Fajitas. Очередь извивалась вдоль тротуара — в основном студенты и молодёжь, проходящая летние курсы в соседнем кампусе Нью-Йоркского университета.
Айван…?
То есть…
Из окна фудтрака помахал крупный мужчина, и лицо Джеймса тут же просияло:
— Мигель! — крикнул он, вскидывая руку в ответ.
Мужчина тут же бросил своё место и вышел из фудтрака. Он был коренастым, с вьющимися тёмными волосами, собранными в пучок, выбритыми висками, тёплой смуглой кожей и широкой, заразительной улыбкой — такой, по которой сразу можно было понять: этот человек шутит отличные шутки. Они быстро обнялись, дополнив приветствие секретным рукопожатием.
— Эй, эй, я думал, ты заглянешь только к выходным! — с улыбкой поздоровался Мигель. — Какой повод? Работа нужна? — Он многозначительно выгнул густые чёрные брови.
— Готов работать у меня на кухне? — тут же парировал Джеймс.
— В твоём новом чертовски дорогом ресторане? Да пошло оно, — беззлобно усмехнулся Мигель.
Джеймс пожал плечами.
— Стоило попробовать.
Мигель перевёл взгляд на меня.
— А это кто?
— Это Лимон, — представил меня Джеймс, махнув в мою сторону.
Лимон. Не Клементина. Значит, моё полное имя он использовал только в профессиональной среде.
Я протянула руку, решив, что не стану его исправлять. Раз уж меня не будут видеть его друзья часто, им, вероятно, не обязательно знать полное имя.
— Привет. Приятно познакомиться.
Мигель крепко пожал мою руку. Захват был твёрдым, уверенным — мне этот парень сразу понравился.
— Лимон, да? Рад знакомству. И как ты с ним оказалась?
С ним?
Я вздрогнула, почувствовав, как накатывает паника:
— О, мы не вместе! То есть… Я просто… Видишь ли, я ждала такси, но оно так и не приехало, а до этого была на кулинарном мастер-классе, и вообще, я его…
— Мы знакомы уже какое-то время, — перебил Джеймс, бросив на меня быстрый взгляд, проверяя, не испортил ли он ситуацию. Не испортил. Мне так полегчало, что захотелось провалиться сквозь землю. — Старые знакомые.