Последним мы посетили Пюнкхана, старейшего из министров. Он оказался маленьким близоруким человечком в очках с толстыми стеклами. Это было очень необычно для Тибета, потому что очки считаются тут «заморской игрушкой» и не поощряются. Чиновникам носить очки запрещено, да и в частной жизни они не приветствуются. Этот министр получил от Далай-ламы XIII специальное разрешение использовать очки, по крайней мере для работы. Во время больших церемоний этот очень близорукий человечек чувствовал себя совершенно беспомощно. Принимал нас Пюнкхан вместе со своей супругой. И хотя в соответствии с этикетом он сидел выше нее, невооруженным глазом было видно, что заправляет в этом доме жена. После приветствий Пюнкхан не произнес практически ни единого слова, а женщина засыпала нас вопросами.
Потом он показал нам свой домашний храм. Министр происходил из семьи, к которой принадлежал один из далай-лам, и очень гордился этим. Среди множества фигурок святых он показал нам статуэтку, изображавшую Божественного Правителя из его рода. В пыльном домашнем храме царила полутьма.
Со временем я познакомился с сыновьями Пюнкхана. Старший из них был губернатором Гьянце. Но самое сильное впечатление произвела на нас его супруга – сиккимская принцесса, по происхождению тибетка. Это была одна из красивейших женщин, которых я видел в жизни: в ней сочеталось непередаваемое очарование азиатки с нотками древней культуры Востока. И при этом это была совершенно современная женщина, умная и образованная, учившаяся в лучших школах Индии. Она стала первой тибетской женщиной, отказавшейся взять в мужья и братьев своего супруга, потому что это противоречило ее взглядам. Она ничем не уступала самым остроумным дамам в европейских салонах, ее интересовала культура, политика и мировые события. Она часто говорила о равноправии женщин… Но до этого Тибету предстоял еще долгий путь.
Прощаясь с Пюнкханом, мы попросили его поддержать нашу просьбу о разрешении на проживание в Тибете. Естественно, он, как и его коллеги, пообещал оказать всяческое содействие и ходатайствовать за нас. Но мы уже достаточно долгое время провели в Азии, чтобы знать, что здесь никогда не отказывают напрямую. Нас все еще вполне могли выдворить из страны. И что тогда – нас снова ждет жизнь за колючей проволокой в Индии?
Чтобы подстраховаться со всех сторон, мы постарались установить контакт и с китайским дипломатическим представительством. Уполномоченный принял нас со знаменитой китайской вежливостью и пообещал незамедлительно отправить в центральное правительство наш запрос о возможности приехать в Китай и найти там работу.
Так мы старались обезопасить себя, заручиться поддержкой разных сторон и убедить окружающих в нашей безобидности. Часто во время прогулок к нам подходили незнакомые люди и задавали странные вопросы. Однажды один китаец даже внезапно сфотографировал нас. Фотоаппарат в Лхасе – это большая редкость! Этот случай заставил нас задуматься. Мы уже слышали о том, что в Лхасе есть множество людей, собирающих информацию для передачи за границу. Возможно, нас считали агентами какой-нибудь иностранной державы. Только англичане точно знали, насколько мы безвредны, – ведь им ничего не стоило проверить наши слова. А все остальные вполне могли думать о нас что угодно. Политических амбиций у нас никаких не было, нам нужны были лишь убежище и работа, пока мы не сможем вернуться в Европу.
Вдруг наступила настоящая весна. Стояла чудесная теплая погода, хотя было лишь начало февраля. Но Лхаса расположена южнее Каира, а на высоте солнце пригревает сильнее. Чувствовали мы себя замечательно. Если бы еще наша жизнь была наполнена полезной деятельностью! Каждый день мы то наносили визиты, то принимали гостей и часами сидели за празднично накрытыми столами. Нас передавали из рук в руки, как каких-нибудь диковинных животных. Эта совершенно праздная жизнь скоро нам наскучила. Нам хотелось снова работать, заниматься спортом… Но в городе, кроме небольшой баскетбольной площадки, никаких спортивных сооружений не было. Юные тибетцы и китайцы, которые этой площадкой пользовались, очень обрадовались, когда мы предложили поиграть с ними. Если позволял ишиас, я посвящал молодежь в тонкости правил и учил их различным хитростям игры. Рядом с площадкой была душевая с горячей водой, которая, конечно, нас привлекала больше всего. Но насладиться теплой водой стоило «всего-то» десять рупий – ужасно высокая цена, если иметь в виду, что за такие деньги можно купить овцу. Обусловлена такая дороговизна была тем, что воду там грели сухими коровьими лепешками, которых в этих краях не так-то много, и топливо доставляют издалека.
Несколько лет назад, как нам рассказывали, в Лхасе было футбольное поле и целых одиннадцать команд, которые соревновались между собой. Но однажды, как раз во время матча, пошел сильный град, причинивший большой ущерб. С тех пор футбол запретили. Может, регенту уже давно не нравилась эта заморская игра, может, церковь боялась потерять влияние – потому что простые люди с большим воодушевлением принимали участие в играх, и даже монахи из Сэра и Дрепуна охотно следили за матчами. В любом случае град был объявлен наказанием божиим за кощунственную игру, и больше в Лхасе в футбол не играли.
Супруга и невестка одного из членов Кабинета министров в традиционных костюмах своих родных провинций Цан и У (Лхаса)
Аристократы – на переднем плане четыре члена Кабинета министров – в качестве зрителей принимают участие в торжественных церемониях у подножия Поталы
Даже в изгнании тибетцы приносят ежедневные жертвы божествам
В связи с этой историей мы с любопытством поинтересовались, действительно ли существуют ламы, способные остановить град или вызвать дождь.
В Тибете в это твердо верят. На всех полях стоят небольшие каменные башенки с жертвенными чашами, в которых зажигают ладан при приближении непогоды. А в некоторых деревнях даже специально нанимают «мастеров погоды». Это монахи, считающиеся особенно удачливыми заклинателями. Они дуют в большие раковины, издавая таким образом пульсирующие звуки, которые производят эффект, подобный церковным колоколам, – ведь и по сей день у нас во многих горных деревеньках при приближении бури звонят в колокола. Но в Тибете, конечно, не знают физического объяснения тому, что происходит. Здесь все людям представляется волшебством, заговором и волей божеств.
Нам по такому случаю рассказали прелестную историю времен правления Далай-ламы XIII. Естественно, у него был собственный придворный «повелитель погоды», самый знаменитый из живших в ту пору. Помимо прочего, он должен был защищать от непогоды сад Божественного Правителя. И вот в один прекрасный день выпал сильный град и побил чудесные цветы, зреющие яблоки, груши и сочные абрикосы. «Повелителя погоды» призвали предстать перед Живым Буддой. Восседая на троне, Далай-лама в ярости приказал трясущемуся от страха волшебнику незамедлительно сотворить какое-нибудь чудо, иначе его накажут и уволят. Монах смиренно бросился на землю и попросил дать ему решето, обыкновенное решето. Сочтет ли Божественный чудом, если налитая в решето вода не будет вытекать? Далай-лама кивнул в знак согласия. Заклинатель погоды стал лить воду в решето, и она не вытекала наружу. На пол не упало ни капли. Репутация этого волшебника была таким образом спасена, и его оставили в должности.
Воспользовался ли этот человек гипнозом или вычитал в одной из старинных волшебных книг какой-нибудь фокус, объясняющийся физическими законами? Но в любом случае он счастливо выкрутился из непростой ситуации.
Мы уже давно ломали голову, чем зарабатывать на жизнь, если нам позволят остаться в Лхасе. Пока что ни в чем недостатка у нас не было – на первое время нас щедро снабдило правительство. По распоряжению Министерства иностранных дел нам доставили цампу, муку, масло и чай в большом количестве. Нас приятно удивило, когда племянник Капшёпы вручил каждому из нас по пятьсот рупий от имени правительства. В благодарственном письме мы изъявили готовность с полной отдачей работать на благо Тибета, если нам предоставят жилище и пропитание.
Щедрое гостеприимство Царона
До сих пор, уже почти три недели, мы пользовались гостеприимством Танме. Теперь нас пригласил к себе богатый Царон, и мы приняли его приглашение. Ведь у Танме было пятеро детей – нам не хотелось больше стеснять его семью. Танме, подобравший нас, двоих нищих бродяг, с улицы, стал нам настоящим другом. И мы не забыли того, что он для нас сделал! Он всегда первым на Новый год получал от нас белые хадаки, а позже, обзаведясь собственным домом, я обязательно приглашал его на Рождество.
У Царона нам выделили большую, по-европейски обставленную комнату – в ней были стол и кресла, кровати и чудесные ковры. Рядом находилась маленькая умывальная. А еще в доме Царона было то, чего нам так давно не хватало: закрывающаяся уборная. Отхожие места – вообще больная тема для всего Тибета. Люди здесь ведут себя в этом плане совершенно непринужденно. К дому обычно пристраивают невысокую стеночку, куда ведут несколько ступенек, сверху платформа с парой отверстий, а внизу дырка, чтобы выгребать накопившуюся массу. И это верх комфорта. Такое приспособление есть далеко не везде.
По утрам мы приносили себе горячую воду для мытья из кухни – огромного помещения с колоннами, расположенного в отдельно стоящем здании. Пол там был земляной, в центре стояла большая глиняная печь, к которой можно было подходить с любой стороны. Огонь в ней не гас ни днем ни ночью, обслуживал печь специальный человек. Во время приготовления еды он использовал огромные мехи, и в печи мигало и тлело, как в кузнице. Лхаса находится на высоте 3700 метров, поэтому, чтобы развести хороший огонь, в условиях недостатка кислорода и топлива – ячьих лепешек – нужно прилагать особые усилия.
Царон мог позволить себе держать нескольких поваров. Его шеф-повар много лет проработал в лучшей гостинице Калькутты и хорошо разбирался в европейской кухне. У него выходили не только отличные бифштексы, но и замечательные кондитерские изделия. Другого повара специально посылали учиться в Китай, так что он прекрасно умел готовить все традиционные блюда китайской кухни. Царон любил поражать гостей неизвестными им лакомствами.