– На неприятности, – упрямо перебила его Багира. – Она может смешать и твои планы.
Генрих вдруг улыбнулся и кивнул, а я ощутила, как сердце его дрогнуло от нежности.
– Уверен, так и будет, – тихо произнёс он. – Такова Мара… хаос во плоти! Она с лёгкостью разрушит стены, но умудрится запутаться в лёгкой паутине. Вукуле придётся импровизировать, и каждая ошибка волколака будет моим шансом уничтожить его. А для начала я постараюсь договориться с некромагом.
– Что?! – взвилась Багира. – Ты доверишься нежити?
Генрих покачнул головой:
– Некромаги не нежить. По природе своей он, кстати, ближе к стражам. То, что Вукула убил его женщину, первая ошибка волколака, и я не упущу возможность заручиться поддержкой некромага. Не беспокойся, Багира, я знаю его слабое место и у меня есть, что ему предложить.
– А если ты ошибаешься? – звенящим голосом уточнила Багира. – Что, если он не согласится? – Генрих опустил ладонь на рукоять меча, и это движение не укрылось от внимательного взгляда Багиры. – Убьёшь его без лицензии? Тогда Джерт получит шанс раздавить тебя и навсегда завладеть местом Главы.
– Я готов потерять место Главы и даже свою жизнь, – прошептал Генрих, – но только не Мару…
Я ощутила, что задыхаюсь, а по щекам градом покатились слёзы. Белоснежное марево застилало глаза, и я зажмурилась от нестерпимой рези, а когда подняла взгляд, Багиры перед собой уже не видела, лишь полутёмный коридор и слабо мерцающее зеркало на стене. Тело пробила дрожь, ладони, упирающиеся в пол, вспотели. Когда я упала?
– Что это было? – одними губами прошептала я. Волосы на голове стянуло от холода, я не могла оторвать зачарованного взгляда от гладкой поверхности зеркала. – Я что… увидела воспоминание, даже не вытягивая его?! Генрих…
– Что? – От неожиданности я сжалась и посмотрела снизу вверх на инститора: тот прикрыл дверь и, окинув меня колким взглядом, присел на корточки. – Что с тобой? Тебе нехорошо? У тебя лицо белее бумаги. Укачало? Или настолько тошно меня видеть?
Я посмотрела в его изумрудные глаза, и сердце стало биться в два раза быстрее. Он готов отказаться от всего, лишь бы оградить меня от опасности! Готов расстаться с жизнью. А я? Лишь злюсь и делаю его жизнь невыносимой! Не слушаю, огрызаюсь, поступаю наперекор… По щекам вновь покатились крупные слёзы, и я застонала.
– Мара, почему ты не отвечаешь? – Генрих положил тёплые ладони мне на плечи и пытливо заглянул в глаза: – Ты странно ведёшь себя… даже для тебя это странно! Заболела? Скажи, где болит?
Я подняла руку и прижала ладонь к груди.
– Здесь, – с трудом прошептала я. – Здесь болит… Мне стыдно! Ненавижу себя!
– Это что-то новенькое, – растерянно хмыкнул Генрих. – Ну-ка, поднимайся! – Он помог мне встать на ноги, оглядел с ног до головы, пощупал пульс, легко тронул лоб. – Мара, мне срочно нужно в Крамор. Прошу тебя, постарайся дождаться меня в офисе… Я понимаю, что бесполезно тебя просить, ты всё равно сделаешь по-своему. – Он искоса посмотрел на меня и вдруг улыбнулся: – Эх, надо было приказать тебе сбежать! Тогда бы ты точно осталась тут…
Я порывисто прижалась к его груди и всхлипнула:
– Я буду здесь! Обещаю…
Генрих с силой отстранил меня и, с беспокойством заглянув в глаза, пробормотал:
– Точно заболела! Может, это побочный эффект от яда? Попрошу Аноли сделать ещё зелья.
Я уронила руки и слабо улыбнулась:
– Иди же. Ты говорил, что это срочно…
Генрих коротко кивнул, отпустил меня и, торопливо спускаясь по лестнице, иногда поглядывал в мою сторону. Каждый раз, ловя его пытливый недоверчивый взгляд, я отвечала нежной улыбкой. Когда шаги затихли, я поспешно распахнула дверь и, влетев в офис, быстро огляделась в поисках Забавы.
– Закажи пиццу! – приказала я русалке. – И, пока не попрошу, никого не впускай в мой кабинет! – Присела перед столом секретарши на корточки и, выдвигая один за другим ящики, быстро нашла настольное зеркало. Посмотрела на озадаченную Забаву снизу вверх и улыбнулась: – И сама не входи.
Не удостоив и взгляда застывшего у окна некромага, бегом направилась в свой кабинет. Заперев дверь, быстро подошла к своему столу, аккуратно водрузила на него свою ношу и плюхнулась на стул. Положив руки по обе стороны от зеркала, прикрыла глаза и медленно выдохнула. Если моя догадка верна, то теперь я могу заглядывать в головы людей, не вытягивая воспоминания… Всего лишь нужно коснуться пальцами зеркала!
Сердце колотилось, как бешеное, в горле пощипывало от напряжения, а пальцы дрожали. Я нервно скинула вторую перчатку, посмотрела на свои полупрозрачные руки, грудь сдавило от сомнения: а что, если это не так? Что, если видение, которое меня посетило, лишь плод воображения? Раньше я пропускала воспоминания через себя, но при этом меня почти не оставалось, словно ныряла в чужую жизнь, на время теряя собственную. В этот раз всё было по-другому: я оставалась собой и одновременно была сразу кем-то ещё. Ощущения очень разные, первое – словно сон, второе – жуткое ощущение раздвоения личности.
Я сжала зубы и решительно посмотрела на зеркало, пока избегая встречаться взглядом со своим отражением: ну что же, есть только один способ проверить!
Больше всего меня сейчас интересовало, какую сделку заключил инститор с некромагом. Почему тот согласился отступить от вожделенного воскрешения своей подруги и поехал в столицу, которую так ненавидел? В видении Багира сказала, что некромаги умны и осторожны, а значит, Генрих предложил Севиру нечто особенное. Что же это? Что может для некромага важнее истинной любви?
Сердце билось так быстро, что шумело в ушах, дыхание стало прерывистым, а щёки начали гореть. Я медленно протянула руку к зеркалу и, мягко прикоснувшись к стеклу кончиками пальцев, встретилась взглядом со своим отражением:
– Хочу заглянуть в воспоминания некромага…
Уже знакомое белоснежное марево заволокло мир вокруг так, словно я внезапно оказалась в центре снежной бури, глаза пронзала колючая боль, будто ледяные крошки действительно летели мне в лицо. Дыхание остановилось, тело похолодело, я умерла на миг, но тут же осознала, что это иное тело. Меня окутали ощущения Севира. Так вот, что значит «ни жив, ни мёртв»! Жуть какая…
Я подняла лицо и уставилась на Генриха: инститор тяжело дышит, тело его напряжено, руки выставлены вперёд, кулаки сжаты. Миг, и он, словно кобра, совершил рывок. Сердце ёкнуло, я замерла в ожидании сокрушительного удара. Но Севир, в теле которого я находилась, успел поднырнуть под руку инститора и, резко выбросив кулак, ударил Генриха по лицу. Тот отшатнулся и, вытерев кровь с губ тыльной стороной руки, криво ухмыльнулся:
– Один-один.
Севир отступил на шаг и покосился на меч, который холодно сверкал на одной из могил:
– Не понимаю, к чему эти танцы, инститор. Ты мог просто убить меня…
Генрих осторожно шагнул в сторону и оказался между некромагом и своим мечом, чтобы не дать Севиру шанса завладеть оружием.
– Знаешь же, что у меня нет на это лицензии, – неприветливо проговорил он. – К тому же, у меня к тебе деловое предложение. Поговорим?
Севир с деланным равнодушием отвернулся от меча и, присев на соседнюю могилу, осторожно прикоснулся к ноющему виску, посмотрел на свои окровавленные пальцы и усмехнулся:
– Так мы уже беседуем… с полчаса уже.
Генрих, вытерев пот со лба, тоже присел на могилу и, посмотрев на собеседника, приподнял правую бровь:
– Данья предала тебя.
Сердце Севира замерло на миг, и он отрицательно покачнул головой:
– Невозможно! Зверуны инстинктивно подчиняются некромагам…
Генрих, сузив глаза, холодно улыбнулся.
– Потому что признают их мёртвую силу. Но что, если найдётся тот, чья сила превзойдёт твою, и он призовёт Данью? Думаешь, зверун останется верен?
Севир сжал края могильной плиты так, что на землю посыпалась каменная крошка.
– И кто же у нас такой сильный? – насмешливо уточнил он. – Инститоры не обладают магией, а та столичная ведьма уже доказала свою бестолковость…
– Это она умеет, – не сдержался Генрих, и я с замиранием сердца заметила, как его лицо озарила нежная, так редко появляющаяся, улыбка. Но в следующий миг инститор уже твёрдо смотрел в глаза некромагу: – Что, если эта тварь тебе неизвестна? В прошлом волколак, он подвергся жестокому гипнозу и, потеряв в этом мире всё, что было ему дорого, прошёл обряд стражей, но возродился кем-то иным: могущественным, опасным, сильным и… мёртвым. Ничего не напоминает?
Севир вздрогнул и поспешно скрестил руки на груди, чтобы скрыть тревогу. Обряд посвящения некромага, жестокий и кровавый, промелькнул перед его внутренним взором, и я ощутила, как зашевелились волосы на голове, а сердце замерло. Ещё никогда, даже пропуская через себя воспоминания самых жутких убийств, я не испытывала такого всепоглощающего ужаса. Не в силах выдержать даже миг, я отпрянула… и упала на пол. Дрожащими руками обхватила голову и сквозь мутную пелену увидела очертания своего кабинета. С усилием отогнала страшное воспоминание и откинулась на спину. Уставившись в белый потолок, попыталась взять себя в руки. Голова гудела так, словно превратилась в улей, а зубы стучали, будто я решила немного посидеть в холодильнике.
С трудом приподнялась и ухватилась за край стола. Избегая смотреть в сторону зеркала, поднялась на ноги и, тяжело опираясь о стену, с усилием вдохнула: лёгкие разрывались от боли, словно я нахлебалась воды. Откашливаясь, двинулась к выходу, замерла у двери, – слабые пальцы никак не могли совладать с ключом, – и медленно открыла её.
– Мара! – воскликнула Забава. – Что случилось? Ты выглядишь хуже нежити…
– Спасибо за комплимент, – скривилась я и повернулась к окну.
Севир до сих пор стоял там. Скрестив руки на груди, он с интересом рассматривал меня, словно желая вынести свой вердикт о верности высказывания русалки. Забава подлетела ко мне и, схватив за руки, взволнованно произнесла:
– Да у тебя руки как лёд! – Она резко повернулась к некромагу: – Это могут быть последствия от яда?