– Что?! – лицо Забавы вытянулось так, что я усмехнулась: – Ты же это несерьёзно?
Я вздохнула и переключила передачу: разумеется, несерьёзно! Придавить силой могу, даже окунуть в боль и ужас… Но пронзить мечом – нет. Тошнить начинает, стоит представить это. По спине пробежались мурашки: а вот нечто, что живёт во мне, не задумываясь сделает ещё и не такое! Я вспомнила седого Вукулу и окровавленный меч… Нельзя давать волю даймонии! А сила эта едва не вырвалась на свободу после выходки Генриха. Лучше быть одной, тогда никто не пострадает… И инститор в том числе.
– Всё, что ни делается – всё к лучшему, – уверенно проговорила я и покосилась на хмурое лицо русалки: – Честно, подруга! Свобода мне дороже всех парней на свете!
Забава хотела возразить, но я её перебила:
– А вот и Тремдиш! Смотри, там указатель…
Русалка прищурилась, разглядывая окрестности, я крикнула:
– Ей, Данья! Куда дальше?
Ведьма коротко всхрапнула и потёрла лицо, её опухшие от неудобного сна веки словно не желали подниматься.
– Прямо пока, – прохрипела она. – До главной площади, а потом покажу…
– Что? Где я? – встрепенулся Лежик: кажется, и инкуба сморило долгой дорогой, даже хвалёная тошнота отступила.
– Кто здесь? – изображая испуг, подхватила я.
Забава невольно рассмеялась, Лежка насупился, а ведьма усиленно потёрла глаза. Домов становилось всё больше, но даже вдалеке я не смогла заметить ни одного высокого здания. Похоже, Тремдиш не поднялся выше третьего этажа. Даже главную площадь, которая была похожа на огромный масляный блин, окружали двухэтажные особняки. Данья махнула рукой в сторону одной из узких улочек, разбегающихся от сверкающего жёлтой плиткой «блина» в разные стороны, и я послушно свернула туда.
Мы остановились рядом с весёлым домиком, больше всего напоминающим пузатого жизнерадостного поросёнка: весь ярко-розовый, с круглыми окошками и «копытцами» лавочек в небольшом дворе. Лежик растерянно ходил вокруг клумбы в форме сердечка, а Забава со знанием дела осмотрела огромный дуб с вырезанными на коре многочисленными знаками «плюс», соединяющими одинокие буквы.
– О! – заметив её интерес, понимающе улыбнулась Данья. – Это волшебное дерево!
– Живое? – насторожилась я и на всякий случай отступила на шаг: вдруг это родственник дубов из Рощи, схватит ещё за ноги корнями…
– Дерево влюблённых, – щурясь от удовольствия, продолжила Данья. – Пара, которая оставит на его коре свои инициалы, навеки соединится в своей любви! Если я поставлю между ними «плюсик», конечно… – Я невольно вздрогнула, заметив пару «минусов», а ведьма повернулась к Лежику, который с удовольствием вдыхал сладкий цветочный аромат, и добавила: – И клумба тоже волшебная… Одинокие сердца сажают на ней зёрнышко, а цветок я потом добавляю в любовное зелье.
Лежка с ужасом отшатнулся и закашлялся, я почесала кончик носа и задумчиво пробормотала:
– А неплохо ты зарабатываешь, раз домина такой…
Забава пихнула меня локтем в бок и шепнула:
– Может, и тебе переквалифицироваться, а? Подучись у Даньи, пока мы здесь!
Я брезгливо скривилась:
– Не по мне это всё… Уж прости! Волосы дыбом от всех этих няшностей.
– Конечно, – обиженно буркнула Забава: – По тебе только ужасы, кровь и кишки…
– Кишки – это хорошо, – хищно ухмыльнулась я, делая вид, что рассматриваю живот русалки. – Мясо! Свежее мясо…
Забава сделала испуганный вид и спряталась за спину Даньи:
– Не ешь меня, страшная ведьма! Я тебе ещё пригожусь! К тому же, говорят, русалки пахнут рыбой! А рыба не мясо…
Лежик осторожно понюхал её волосы и покачал головой:
– Враньё!
– Проголодались? – с сочувствием уточнила Данья, принимая наше дурачество всерьёз. – Проходите в дом, я сейчас что-нибудь приготовлю.
Через полчаса перед нами стояли широкие чашки сладкого чая, а стол ломился от огромного количества пирожных и конфет. Я обвела унылым взглядом всё это цветастое великолепие, и в животе громко заурчало. Так, словно мой организм предупреждал, что уже заранее готов слипнуться. Я простонала:
– А мяска у тебя нет?
Выражение лица у Даньи стало несчастным, я невольно вздохнула и нехотя цапнула пирожное, единственное, на котором не было цветочков. Лежка убрал руки со стола и проговорил тоном умирающего:
– Я же на диете!
– Зачем? – искренне удивилась Данья, и я подавилась от смеха, а Забава сочувственно похлопала меня по спине.
– Лежик всегда на диете, – пояснила она и тихо хихикнула: – Но если мы отвернёмся, половина пирожных таинственно исчезнет!
Инкуб гордо сделал вид, что не услышал этих слов. Осторожно покосился на полные тарелки и поморщился, на белоснежном лице появился ужас перед калориями, словно те готовились наброситься на него и задавить количеством. Данья виновато улыбнулась и пододвинула к нему чашку с чаем, но Лежик отшатнулся так, словно ведьма предложила любовное зелье. Я усмехнулась: подозреваю, что брат так и подумал.
– Пойдём, страдалец! – решительно поднялась я. – Поищем симпатичный ресторанчик…
– Так скоро же стемнеет, – возразила Данья.
Я покосилась на ещё светлые окна и пожала плечами:
– Время детское, даже восьми нет.
Ведьма мягко улыбнулась и пояснила:
– В Тремдише рабочий день до пяти, редко кто работает до шести. А в это время люди уже ложатся спать.
Я недоумённо обернулась:
– И что? У нас ресторанчики работают допоздна, а некоторые и всю ночь.
Данья слегка поморщилась:
– Так то столица! Можете зайти в магазин на главной площади, он работает аж до девяти…
– Уже что-то, – проворчала я и, передёрнув плечами, недовольно покосилась на перламутровые обои и золотые подушки на диване в виде сердечка. – А гостиница в Тремдише есть?
– А чем вам у меня не нравится? – обиженно уточнила Данья. Ведьма надула пухлые губки и резко добавила: – Есть одна, но там вам будет неудобно…
– Почему? – подал голос Лежик.
Данья скривилась и искоса глянула на инкуба:
– Это очень старое здание, бывший замок Тремдишей. Там очень сыро, ведь он построен в овраге, на окраине города… Жёсткие кровати, каменные полы, перебои с электричеством. А ещё говорят, что там есть привидения!
– Круто! – аж подпрыгнула Забава. – Никогда не видела привидений! – Но тут же приуныла: – А вот жёсткие кровати – это плохо! Всё тело будет болеть…
Я хмыкнула:
– С чего бы? Ты же не спишь по ночам! Так и скажи, что тебе приглянулось деревце во дворе. И это хорошо, кому-то надо остаться и охранять Данью.
Забава оживилась и пододвинулась к молодой ведьме:
– Я бы могла расположиться на том дубе, чтобы наблюдать за всем, что происходит. Ведь сверху видно всё! Можно, да? А у тебя много посетителей? Мужчин, я имею в виду…
Данья растерянно моргнула и посмотрела на меня, взгляд её стал жалким:
– Но почему вы уходите? Я приготовлю вам лучшие комнаты и мягкие кровати! Вы обещали защитить меня…
Я перебила ведьму:
– А ещё взялись найти твою подругу, а сидя дома это сделать затруднительно. Не волнуйся! Забава позаботится о тебе: русалке не нужно спать, и это наше преимущество. А мы с братом переночуем в гостинице, а утром вернёмся. – Я повернулась к сияющей подруге и кивнула: – Если что – сразу звони!
Лежик уже несколько минут нервно топтался у двери, явно желая поскорее покинуть опасно-сладкое обиталище Даньи, да и я не горела особым желанием оставаться здесь, поэтому подхватила свою сумку и решительно направилась к выходу. Лежик с опаской обошёл яркую клумбу и забрался в машину, а я покосилась на толстый ствол дерева и замедлила шаг. Что-то не давало мне покоя, словно маленький звонкий сверчок за печкой, привлекало внимание, и я подошла к дереву, провела пальцами по шершавой коре, израненной ножом. Сколько же людей соединила Данья! Какие-то надписи уже потемнели от времени, иные были совсем свежи… Но что же мне не даёт покоя? Я задумчиво понюхала пальцы, от которых исходил аромат свежесрезанной стружки.
– Мара, ты идёшь? – напряжённо уточнил Лежик.
Я пожала плечами и направилась к машине.
– Поезжай в гостиницу, – попросила я брата. – Мой кошелёк у тебя, оплати ночлег и закажи нормальный ужин. А я прогуляюсь немного, да послушаю город…
Инкуб понимающе кивнул:
– Только не заслушивайся допоздна, а то здесь ведьмы пропадают…
– После помолвки, – усмехнулась я и подмигнула: – А ты в курсе, как я к этому отношусь!
– Да уж, – фыркнул Лежик. – Не завидую несчастному, который рискнёт сделать тебе предложение! Если сразу не прибьёшь, так Генрих потом допинает…
Сердце замерло на миг, и я проворчала:
– Вот обязательно было о нём сейчас вспоминать?
– Вот обязательно было доводить мужика до белого каления? – подхватил Лежик.
Инкуб посмотрел на меня так сочувственно, что я ощутила першение в горле и резко отвернулась.
– Кстати, о помолвках, – не глядя на брата, нарочито весело проговорила я, – ты уж постарайся никого тут не подцепить! А то меня потом твои жёны живьём сожгут!
И, помахивая сумкой, энергично пошагала по улице. Рёв автомобиля растаял позади, и я, мазнув взглядом по высоким заборам и закрытым окнам, замедлила шаг. Небо немного потемнело, лиловые оттенки заструились по стенам молчаливых домов. Звук моих шагов отдавался эхом, и я старательно прислушивалась, но не могла расслышать даже намёка на людские голоса. Такое ощущение, что город был совершенно пуст, хотя в это время в столице жизнь только начиналась… По спине поползли мурашки. Я уже пожалела, что решила прогуляться.
Краем глаза заметила некое движение и быстро оглянулась, но это оказалась лишь тощая разноцветная кошка. Та испуганно сверкнула круглыми глазами, словно впервые увидела человека, да исчезла за углом. По какой-то причине я бросилась следом за животным и столкнулась с кем-то. Ударившись лбом и коленом, отлетела к стене.
– Дрить твою, – простонала я, прижимая ладонь к ноющему лбу.
– Вы в порядке? – услышала в ответ приятный мужской голос. – Вы так быстро бежали… Вас что, преследуют?