— У города или у его жителей?
— У людей, да. Она доверчивая девчушка. Я хочу знать, что там у нее за друзья и кто написал за нее письмо. Она просто так выразилась «моя подруга»…
— Честно говоря, мистер Суэйн, — покачал головой Мэтью, — я тоже не знаю, с чего начать поиски. Конечно же, мне понадобится описание вашей дочери. Желательно, в письменном виде. Полагаю, миссис Клегг могла бы с этим помочь. — Он осекся, потому что понял, что дает Суэйну надежду, а ему сначала нужно было закончить с этой призрачной историей. — Но, — продолжил он, — я не знаю, сколько еще пробуду здесь. Когда отправляется следующее торговое судно в Бостон?
— Двадцать первого числа, сэр. Сегодня восемнадцатое.
— Возможно, Нора вернется сама? — предположил Мэтью, но тут же в этом засомневался, ведь прошло уже три месяца. — Она отправила вам всего одно письмо? — спросил он, чувствуя, что его врожденное любопытство тянет его в историю, в которую он не хотел бы ввязываться.
— Только одно. — Обеспокоенное лицо Суэйна на миг обратилось к голубому небу, прежде чем он вновь сосредоточил свое внимание на решателе проблем. — Может, я бы и позволил ей остаться в Бостоне, если б знал, что там она в безопасности и счастлива. Мы с Эбби не можем винить ее за то, что она хочет большего, чем мы можем дать ей здесь. Как я уже сказал, она мечтала стать художницей, и она в этом хороша. Она рисовала всякие… разрезанные яблоки с косточками, кукурузные початки в корзинках или лобстеров на тарелке…
— Кажется, это называется натюрморты.
— Наверное. В любом случае, я заплатил Джонни Такеру, чтобы он привез ей из Бостона упаковку цветных восковых палочек. Не помню, как они называются…
— Карандаши.
— Сначала она рисовала черным карандашом, а потом раскрашивала. Она хорошая девочка, сэр, я готов за нее поручиться. Мы полагаем, что Нора спряталась на торговом судне в ночь на пятнадцатое, потому что утром судно уже отбыло. Она взяла с собой карандаши и бумагу. Всю ту ночь мы искали ее, но так и не догадались, что она была в той лодке. Пожалуйста, сэр, не могли бы вы хотя бы подсказать, с чего начать ее поиски?
Еще одно заявление, и Мэтью понял, что веревка брошена. Игнорируя дурные предчувствия и предупреждения разума, рот Мэтью произнес:
— Я думаю, надо начать с сообщества художников. Полагаю, Нора обратилась к ним за помощью и напутствиями.
Лицо Суэйна просияло.
— Значит, вы возьмете на себя мою проблему, сэр? У меня есть деньги. И будет еще больше, когда я получу свою долю от того, что привезет лодка!
— Я подумаю над этим, но обещать не могу. Пока что я занят проблемой семьи Тракстон. Но, прежде чем я уеду, я найду вас и дам вам знать.
— О, спасибо, сэр! — Он подался вперед, чтобы обнять Мэтью, однако в последний момент передумал и сдержался. — Эбби будет так рада!
Мэтью не знал, что еще может сказать. Он опасался, что дал Суэйнам ложную надежду. Пожелав мужчине доброго дня, он направился дальше через деревню по тропе, ведущей вверх, на холм. Свой сверток он зажимал под мышкой так, словно в нем был предмет, сделанный из чистого золота, а не из потускневшего металла.
Пока он шел дальше, разум подбросил ему вопрос: где спрятать фонарь, чтобы до него можно было легко и быстро добраться? Отдать его Илаю Бейнсу, чтобы тот хранил его в своем коттедже? Это означало пересечь лужайку, что будет отлично видно с балконов. Нет, место должно быть подальше от поместья, но достаточно близко, чтобы…
Мэтью остановился.
Он смотрел на некрашеную деревянную лачугу, которая теперь находилась от него по левую руку в тени скрывающих ее деревьев. Окна все еще были закрыты ставнями. В доме стояла тяжелая тишина. Интересно, куда подевались все птицы? Ах да! Мэтью вспомнил: они улетели, потому что скоро грянет буря, как предсказывал Бейнс.
Хижина…
Если дом был заброшен — а он определенно стоял довольно далеко от других домов Браунс-Харбор и, вероятно, находился на полпути между деревней и поместьем, — то это могло быть подходящим местом, чтобы спрятать фонарь, пока он не понадобится. Как выяснить, заброшен ли дом?
Просто постучать в дверь.
Мэтью подошел к хижине, поднялся по трем шатким деревянным ступенькам на покосившееся крыльцо и уже занес руку, чтобы постучать, но снова остановился.
Так, а это уже странно.
Дверь была заперта на навесной замок. Сам замок был сделан из блестящей латуни и, безусловно, недолго провисел здесь под воздействием непогоды. Да, он определенно новый. Действительно ли он похож на тот, что висит на балконных дверях в комнате Форбса? Возможно, он даже точно такой же.
И еще кое-что: запорная пластина, удерживающая дверь запертой, также не была повреждена стихией и была вбита в дерево четырьмя новыми гвоздями.
Мэтью сделал несколько шагов к единственному окну на фасаде и попытался открыть ставни. Они не поддались. Заперты изнутри?
Он спустился с крыльца и обошел дом с северной стороны. Попробовал открыть второе окно, но ставни снова не поддались ни на полдюйма. Мэтью отступил назад, рассматривая другое окно на этой стороне хижины. Откроется ли оно?
Он попробовал. Не открылось.
— Хм, — задумался Мэтью. Собственный голос в тишине прозвучал напряженно.
Это было очень любопытно. Старая ветхая хижина с новым навесным замком и окнами, ставни которых заперты изнутри. Вдобавок замок выглядит точно так же, как тот, что висит на балконной двери Форбса. То есть, как тот, который Харрис купил на торговом посту.
И вправду любопытно. Что такого может здесь быть, раз это понадобилось запереть?
Чтобы удовлетворить свой интерес, Мэтью обошел лачугу с другой стороны, продираясь сквозь опавшие листья и густой подлесок. Он хотел попробовать открыть другие два окна. Они тоже оказались заперты ставнями и не поддались.
Мэтью отступил на несколько шагов и задумался. Если что-то и могло разжечь его любопытство сильнее, чем запертая коробка, то это сложно было найти. А это была как раз такая «запертая коробка», которой, как ему казалось, никак не должно здесь быть. С другой стороны, Мэтью не знал, не придает ли он этой хижине чересчур большое значение. Может, житель этого полуразрушенного дома отправился на рыбалку и просто запер свои владения, чтобы обеспечить сохранность личных вещей? Такая возможность есть, и все же…
Новый навесной замок и новая запорная пластина. Четыре новых гвоздя — и все без следов износа от непогоды.
Независимо от того, была эта лачуга обитаемой или нет, Мэтью решил, что это хорошее место для тайника. Он обошел дом сзади — там не было окон, только заросли кустарника, — и потратил довольно много сил, чтобы закопать свою покупку под кучей опавших листьев. Чтобы не потерять это место (ведь ему наверняка придется отыскивать его ночью), он соорудил небольшую пирамиду из камней на северной стороне тайника. Эту пирамиду будет легко найти ощупью, чтобы не пришлось бежать сюда из поместья с другим фонарем.
Закончив работу, Мэтью вернулся на тропинку и еще некоторое время рассматривал хижину. Стоя в ярком солнечном свете, пробивавшемся сквозь ветви, он понял, что сегодня утром услышал слова, заинтересовавшие его не меньше, чем новый навесной замок на старой ветхой двери.
Что это были за слова?
Кажется, он услышал их в таверне.
Два слова…
Как они звучали?
В данный момент он не мог вспомнить. Возможно, ему только кажется, и стоит винить в своей невнимательности плохой ночной сон и крепкий эль. Слова будто вертелись на языке и никак не могли прорваться наружу.
Мэтью шел дальше по тропинке вверх по склону холма, и через несколько минут он возблагодарил судьбу за то, что решил спрятать фонарь, потому что на лужайке перед огромным особняком в землю было воткнуто два металлических стержня, а Харрис, доктор Гэлбрейт и Найвен бросали на них подковы.
Гэлбрейт сделал бросок, как только Мэтью приблизился, и — дзинь! — прозвучал сильный удар.
— Вы должны мне еще одну гинею, — сказал он Харрису. Тот не ответил. Вместе со своим братом он наблюдал за приближением Мэтью.
— Где вы были? — спросил Харрис, вертя подкову в руках.
— Ходил прогуляться и оказался в деревне. Затем зашел в «Красную Клешню», где познакомился с некоторыми местными жителями и выпил кружку эля, который был… взрывным. Это, пожалуй, самое подходящее слово.
— Ха! — усмехнулся Найвен. — Вам налили «Пушечное ядро»?
— Я выжил после выстрела, но с трудом. И я должен передать вам, — он обратился к Харрису, — что Йейтс Джонси говорит, будто вы должны ему денег за…
И вот они буквально вспыхнули в его мозгу.
Те два слова.
— За ту ситуацию, — закончил Мэтью. — Очевидно, его жена немного взволнована.
— О, — протянул Харрис. — Вы познакомились с этим чертовым дураком! Он профессионал в своем деле, только его работа связана с двумя прискорбными событиями, потрясшими нашу семью. Вам о них известно. И я уже заплатил ему. Это было давным-давно.
— Он казался расстроенным. Правда к тому моменту он допивал третью или четвертую кружку эля.
— Я разберусь с этим. Найвен, твоя очередь. Не хотите тоже попробовать, Мэтью?
— Нет. Я, пожалуй, пойду еще раз поговорю с Форбсом. — Мэтью взглянул на балкон, с которого Форбс предпочитал смотреть на мир, но сейчас там никого не было. — Вы же понимаете, — сказал он, когда Найвен прицелился для следующего броска, — что запирать балконные двери Форбса нет необходимости? Если он захочет прыгнуть, у него есть неограниченный выбор мест, где это можно сделать. Он сам об этом сказал. Он убежден, что призрак хочет, чтобы он непременно прыгнул с утеса.
— Мы делаем это, чтобы напомнить ему, что его проблемы нас очень волнуют, — сказал Найвен, бросив свою подкову. Он промахнулся. — У нас были разногласия, но, в конце концов, мы семья.
— Ясно, — сказал Мэтью, хотя понимал, что определение семьи, которое дает Найвен, не соотносится с его собственным. — Позвол