Знаете ли, этот сон и меня разбудил — не так-то часто я и мои горожане видим по ночам сны, тем более такие прекрасные. Сон напомнил мне, что я тоже был маленьким портовым городком и что это было славное время. И так мне захотелось очутиться вместе с Полем на морском берегу, что я подумал: а не попробовать ли вернуть обратно прошлое? Меня радовала эта фантазия, хотя, разумеется, прельщало не столько само возвращение в прошлое, сколько воспоминания о нем. Мы жили грезами. Воображение медленно, но верно овладевало нами. Мы еще не ведали, что мечты — это сила, способная с неторопливым постоянством творить чудеса, побеждая разум.
Каждую ночь Поль во сне отправлялся на сказочном корабле к дальнему острову или плескался у берега в теплых волнах. Мальчик был счастлив, и я с ним вместе.
Осенью, когда Бородачи уехали в Париж, меня посетила идея: а не начать ли и в самом деле путешествие в прошлое? И представьте, к собственному моему удивлению, я его начал без всякого затруднения. Миг — и одна из плит с железным кольцом уже мирно лежит на берегу морском в уютной маленькой бухточке, где и мелкий белоснежный песок, и ласковый плеск — все-все как было в том сне.
А мои обитатели ничего и не заметили. Только один старичок, гуляя со своей старушкой по набережной, невнятно прошамкал:
— Послушай, разве не здесь лежала вчера плита? Та, в которой кольцо. Куда она подевалась?
Старушка пожала плечами:
— Скажешь тоже! Кабы лежала, тут бы и оставалась, кому она нужна!
— Твоя правда, — прошамкал старичок равнодушно.
Окрыленный удачей, я в сумерках перенес в бухту большой фонарь, выхвативший из тьмы морские брызги. Затем доставил на новое место древние стены, потом домики: один ветхий, полуразрушенный, другой целый, но пустой, и еще лачужку, где мыкались бедняки, почти нищие муж с женой.
Тут горожане встрепенулись. Господин Далор, мой мэр, пустился на поиски городского имущества. Поначалу он решил, что на плиты позарились грабители. Но плиты и прочие предметы нашлись в трехстах километрах, на побережье. Ценой немалых усилий фонарь возвратили домой. Ведь он у нас единственный и когда-то обошелся моим жителям в изрядную сумму.
Аббат Седер, мой кюре, в связи со всеми событиями утверждал, что в наказание за грех неверия, нечистая сила нас посетила по Божьему велению. Клевета! Никогда я с нечистой силой не знался! А что до греха неверия, должен признаться: мои горожане и окрестные крестьяне ходят в церковь только крестить детей, венчаться да отпевать умерших. Воскресенье мужчины проводят дома или в соседнем кабачке, позволяя женам и дочкам, если те хотят, сходить на богослужение. В наших местах полагают, что детей пеленать, стряпать, стирать, как и душу спасать — это женское дело.
Весь 1938 год, начиная с января, я воевал, и не зря (из сложных положений с честью выходя), то с кюре, то с мэром, то с обоими вместе. Наша борьба началась из-за фонаря. Вернув его обратно на берег, я затем стал переносить туда и дома́. Хотелось узнать, как обитатели отнесутся к своему новому местожительству. Две-три семьи сбежали обратно. Для них, как оказалось, огород и сад были дороже дома. Зато другие предпочли берег моря, где принялись ловить рыбу и неспеша копать новые огороды.
С этих пор мои жители разбились на два лагеря: одни, поняв мое желание, согласились следовать за мной к морю, другие по-прежнему боялись сатанинского искушения и трогаться с места не желали. Они запирали окна, двери и, перекрестясь истово, клялись выстоять против нечистого. Кюре и мэр были того же мнения, выступая против дьявольского наваждения.
И вот в феврале, в ночь с субботы на воскресенье, я решил положить конец раздорам. Взял и унес… собор к морю. Поутру кюре Седер пришел служить мессу и увидел вместо собора пустое место. Бедняга, осенив себя крестным знамением, стал стучаться во все двери, выпрашивая у горожан деньги на новый храм. К несчастью, прижимистые прихожане скупились на пожертвования. Оно и понятно, про себя каждый думал: кто знает, куда ветер подует — не отправимся ли мы вскоре к своему старому храму на берег моря вместе с домом, коровой и всем скарбом. На что нам тогда новый храм?
И кюре Седер сдался. Если Божий дом, говорил он, чудом снялся с насиженного места и улетел, значит, Бог того захотел. Услыхав смиренные слова кюре, мой мэр, господин Далор, покраснел от гнева:
— Святой отец, а как тогда чума и холера, они ведь тоже посылаются нам по воле Божьей! Так что же по-вашему их и лечить не нужно!
И все же старый кюре со всем смирился, судьбе своей покорился, и чтобы ему помочь, я на следующую же ночь и его самого перенес к собору, вместе со всем его хозяйством, экономкой и толстым мопсом.
Переселялся я понемногу, дом за домом, начиная с тех, кто победнее: им-то терять нечего. Тем временем богачи обсуждали свою будущую судьбу и их я пока не трогал.
17 июля 1938 года Бородачи, как обычно, приехали ко мне на лето и разместились в своем доме, которого никто и пальцем не тронул. Соседи принялись им рассказывать, как натерпелись за зиму. А я постарался выяснить, понравились ли Бородачам услышанные новости.
Мадам Бородач встревожилась. Перемены ее испугали. Говорю не о пейзажах. Дом ей был куда дороже. После ссоры с де Кракунясом было не так уж и важно, где проводить лето, было другое страшно: вдруг дом пострадает от переезда! Она не знала, с кем имеет дело. А дело-то имела со мной…
Месье Бородач хранил спокойствие — его ничуть не раздражали река и поле, хотя в глубине души он предпочитал море. Зато он не выносил слез, упреков и семейных сцен. Человек покладистый, благодушный, он и мужем был тихим, послушным.
А Поль сразу понял, что я с ним заодно.
30 июля часа в три ночи я простился со старушкой Луарой и окончательно перебрался к морю, прихватив пожарных и их каланчу, почту, ратушу, нотариуса, врача, аптеку, библиотеку, то есть все свои ведомства вместе с начальством. Замок де Кракуняс я оставил на месте, он мне совершенно не интересен. Я так и не знаю, что с ним сталось и осталось ли от него вообще хоть что-нибудь…
А вот домик Бородачей я перетащил, и очень бережно, совсем как в сказке — без шума и без тряски. Черепица не хрустнула, половица не скрипнула, так что все в целости и сохранности — прямо загляденье. А место для него выбрал! Самое красивое — на холмах, неподалеку от порта, возле пляжа, так что Поль, гуляя по саду, в самом деле, оказывался у моря, точь-в-точь как ему когда-то снилось.
Осталось лишь переселить богатеев. Я опасался, что они заупрямятся. И напрасно! Конечно, своей земли им было жаль — мужчины мрачно сопели, женщины ревьмя-ревели. Но похоже, горевали они ради приличия. В сундуках у них пачками лежали акции, всякие ценные бумаги — облигации, ассигнации, а кроме денег их, на деле, ничего не тревожило. Богатеи продали свои владенья на берегах Луары соседям, приобрели другие на новом месте и стали себе богатеть дальше. Уверяю вас — они и теперь знай делают деньги, и это занятие им ничуть не надоело.
Кончились наши споры и с мэром, господином Далором. Человек практичный, реалистичный и вдобавок службист отличный, мэр не захотел остаться в стороне от городских дел, и так активно стал заботиться о моем процветании на новом месте, что и думать забыл о прошлом.
Его уже с нами нет — скончался на склоне лет. С тех пор мы пережили войну, которую называют «странной», оккупацию — гнет иностранный; была у нас Четвертая республика, теперь вот Пятая… Вечным сном спят родители Поля. А наш с ним сон стал явью.
Я по-прежнему порт, и надеюсь, всегда им буду. Поль состарился, вышел на пенсию, оставил Париж и переселился ко мне в свой дом у моря. Мы оба не нарадуемся волнам, прибегающим издалека к нашему порогу, ракушкам, камешкам на песке и, конечно, друг другом…
СЕСТРИЧКА-НЕВЕЛИЧКА
под ред. Г. Юрмина
1. КЛОД, НЕ ТАКОЙ КАК БРАТЬЯ
Жил-был когда-то во Франции король, которого звали… Впрочем, стоп. Поскольку это единственный король в этой истории, совсем не обязательно придумывать ему имя. Пусть будет просто «король».
У короля была жена-королева, которую звали… Впрочем, королева так быстро исчезнет с этих страниц, что мне совсем не хочется придумывать ей имя. Давайте будем называть ее просто «королева».
У короля и королевы было три сына. Вот с ними-то нам предстоит встречаться довольно часто, и хорошо было бы поскорее придумать им имена. Итак, старшему из братьев — принцу Дезире[3], было десять с половиной лет. Среднему, принцу Фортюне[4], только-только исполнилось девять, а младшему, Констану[5], — всего семь. Это были храбрые, упрямые и задиристые сорванцы, но в общем-то — милые, ласковые и послушные ребята. Правда, был у них один недостаток — все трое признавали только мальчишек, а всех девчонок презирали.
Однажды вечером королева позвала сыновей:
— Дети мои, — сказала она, — я должна сообщить вам, что через несколько дней у вас появится маленький братишка…
— Ура! — закричали мальчики.
— …А быть может, и маленькая сестричка.
— Нет-нет-нет, никакой сестрички! Мы хотим только маленького братика.
— Милые дети, — сказала мама-королева, — на все воля Божья. И кого бы не послал нам Господь — мальчика ли, девочку ли — будем любить нашу малышку.
Но братья ни за что не хотели с этим согласиться и, переглянувшись, запели:
Мы мама́, ждем долго слишком —
Поскорей рожай сынишку!
Будет вместо сына дочь
Мы уйдем из дома прочь!
— Хватит молоть чепуху! — шутливо проворчала королева. — Ложитесь-ка лучше спать.
Оставшись одна, королева призадумалась. Нет, тогда, она, конечно, и вида не подала, но, хорошо зная своих сыновей, не могла остаться равнодушной к их словам и все шептала:
— Только бы это был мальчик!
Увы! Несколько дней спустя, на свет появилась очаровательная, крепенькая и здоровенькая девочка!
Как быть? Королева думала-думала и придумала: пока мои дети не вырастут, не поумнеют, скажу-ка я всем, что родился мальчик и назову малыша Клод, ведь это имя у нас во Франции дают как мальчикам, так и девочкам.
Сказано — сделано. А король, доктор, акушерка, дворцовый священник, министры — все обещали хранить тайну. При крещении малютка получила имя Клод. И народ поверил, что родился принц, и мальчики во дворце были убеждены, что у них теперь есть младший братик, с нетерпением ожидая, когда тот вырастет и будет участвовать в их играх.
Так продолжалось до той поры, пока принц Констан — надо сказать не очень-то воспитанный — не ворвался однажды в ванную комнату как раз в ту минуту, когда королева купала принцессу Клод.
— Как ты смеешь врываться без стука! Принцу не подобает так вести себя. Потрудись закрыть за собой дверь.
Констан извинился, выскользнул из ванной, но было поздно: он успел хорошенько разглядеть свою голенькую сестричку-невеличку, которая вовсю улыбалась принцу, и тут же побежал к братьям:
— Ничего-то вы не знаете! — начал он. — Я видел, как мама купает Клод. Так вот… Он не такой как мы. У него нет… пипки!..
— Как так? — воскликнул Фортюне. — А что же у него есть?
— Ни-че-го!
Услыхав такое, дети долго молчали, пока Фортюне, будучи весьма искушенным для своего возраста мальчиком, авторитетно не заявил:
Если вместо петушка
У малышки курочка,
То малышка — не мальчишка:
Клод — сестренка, не братишка!
— Что же делать, как нам быть? — заволновались младшие братья. — Надо срочно уходить!
И в тот же вечер, когда королева, по обыкновению, вошла в детскую пожелать мальчикам доброй ночи и потушить свет, там было пусто, а на постели старшего сына белела записка:
Знаем, вместо петушка,
У малышки курочка,
Значит, он не сын, а дочь…
Мы бежим из дома прочь!
Прочитав эти слова, королева заплакала, позвала на помощь, и все бросились на поиски принцев. Повсюду рыскали сыщики, трубили тревогу трубачи, обыскивали прохожих жандармы, прочесывали окрестности пожарники… Без толку — принцы как сквозь землю провалились.
Как быть? От горя бедная королева заболела, а через несколько недель… исчезла и она. Искали, искали — тщетно! Видите, я был прав, когда не счел нужным даже назвать ее по имени!
Так король с маленькой принцессой Клод остались совсем одни. Король был очень несчастен, к тому же, лишившись сыновей, он остался и без наследников. Вероятно, не всем известно, что во Франции королевский трон наследуется старшим сыном, и только им. Дочь короля не может стать французской королевой, а если может, то лишь в какой-нибудь другой стране, при условии, что выйдет замуж за короля той самой страны. Только так и никак иначе. Представляете теперь, что произойдет, если наш король, лишившись сыновей, вдруг умрет? На трон станут претендовать многочисленные братья и кузены — начнется война, и опять, в который уже раз, французы примутся убивать друг друга!
Вот почему король, которому, вообще-то, хотя и не за что было ненавидеть свою дочь, старался даже не замечать ее. Один ее вид наводил его на горькие мысли.
Но король Франции был справедливым человеком и прекрасно понимал, что девочка нисколько не виновата в том, что ее братья сбежали… Хотя и сбежали-то они все-таки из-за нее…
Король, поручивший принцессу заботам слуг, встречался с ней крайне редко, а когда это случалось, разговаривал с дочерью подчеркнуто сухо.
После семи лет одиночества и бесплодных поисков пропавших сыновей, король в конце концов решил вторично жениться, надеясь, что новая королева подарит ему наследника. Его выбор пал на некую Симону, у которой была уже маленькая дочь, ровесница Клод, по имени Кошонна[6]. Итак, после свадьбы Симона стала королевой Симоной, а Кошонна — принцессой Кошонной.
Само собой разумеется, королева Симона ненавидела принцессу Клод и относилась к ней чрезвычайно ревниво. А поскольку она была необыкновенно хитра, то тщательно скрывала свои чувства, зная, что король — справедлив и не позволит, чтобы к его дочери относились плохо. В своих мечтах королева Симона представляла, как было бы прекрасно для нее, если бы вдруг Клод разбилась насмерть, споткнувшись на лестнице, выпав из окна или свалившись в колодец! А еще лучше, предвкушала она, если бы Клод во время прогулки вдруг повстречалась с людоедкой, колдуньей или, на худой конец, со злым волком — сразу бы все прекрасно решилось.
Что касается принцессы Кошонны, то та и не старалась скрыть свои чувства к сестре и не притворялась пай-девочкой: она била принцессу Клод, ломала ее игрушки, рвала книги, портила одежду… Словом, всячески отравляла ей жизнь!
Да, к сожалению, моя история начинается очень грустно. Но наберитесь терпения! Ведь это только начало!
2. …НО ОНА С ХАРАКТЕРОМ!
Когда обеим девочкам исполнилось девять лет (каждой по девять, разумеется), король решил, что для такого возраста одних учителей, которые дают уроки прямо в замке, мало, и что принцессы вместе с простыми детьми должны ходить в школу. Пусть, мечтал он, по-настоящему узнают свой народ.
И вот Клод и Кошонна, как все дети на свете, пошли в школу. Кошонна училась плохо, а Клод — хорошо. Клод была первой ученицей в классе, а Кошонна — последней. Но вместо того, чтобы взяться за учебу, она постоянно жаловалась матери на свою сестрицу.
— Мама́, Клод учится лучше, и это сводит меня с ума! Ведь это из-за нее я так плохо учусь!
— В чем же ее вина?
— В том, что всегда и во всем впереди меня. Она — первая, я — тридцатая. Вот если бы она была тридцатая, а я — двадцать девятая…
— Правда, несправедливо, — согласилась королева Симона. — Что ж, раз так, давай ее проучим, можно доверить тебе секрет?
— А почему бы и нет.
— Научи-ка своих одноклассников нехитрому двустишию. И чтобы Клод об этом не догадалась. Запоминай:
Из-за Клод, из-за сестрицы,
С домом нам пришлось проститься!
Из-за Клод, из-за сестрицы,
С домом нам пришлось проститься!..
— Как это понять? — удивилась Кошонна.
— Волшебная песенка! — ответила королева Симона. — Клод ее услышит и сразу почувствует себя такой несчастной…
— Здо́рово! — обрадовалась злюка Кошонна.
На следующей же неделе все дети в школе приговаривали:
Из-за Клод, из-за сестрицы,
С домом нам пришлось проститься!
Из-за Клод, из-за сестрицы,
С домом нам пришлось проститься!..
Клод услышала — ничего не поняла.
— Что вы такое несете?! — допытывалась она у ребят. — Ведь неправда это!
— Правда, нет ли — что хотим — то говорим! — отвечали дети.
Вот и пойми. Клод-то всегда считала, что она единственная у родителей, понятия не имея о братьях. Зато твердо знала, что никому не причинила зла. А уж кого-то прогнать из дома!..
Девочка бросилась к королю:
— Папа́, скажи, почему дети говорят про меня «сестрица»?
— Тебе послышалось, пробурчал отец. — Вероятно, они говорили «косица» — про твою косичку.
— Нет-нет, я хорошо разобрала — «сестрица». И почему они твердят о каких-то братьях, что из-за меня расстались со своим домом?
Король побледнел, помрачнел и на этот раз резко, голосом, не допускающим возражений, ответил:
— Все это глупости!
Ясное дело, принцессу не очень устроил такой ответ, но, поняв, что большего от отца не добиться, бросилась к королеве Симоне:
— Матушка, почему в школе меня называют «сестрица»?
— Да что ты говоришь! — притворно удивилась королева.
— Правда-правда. И все повторяют, что из-за меня братья покинули родной дом. Но ведь у меня нет братьев и я никому не делала зла.
Королева вздохнула, притворившись, будто глубоко взволнована, и очень серьезно сказала:
— Подойди ко мне, дитя мое. Я не хотела тебя огорчать, но вижу, наступил день, когда ты должна узнать всю правду. Так вот, знай: у короля, твоего отца, было три сына. Но когда родилась ты и братья узнали, что у них сестричка, все трое покинули дворец и с тех пор их больше’ никто никогда не видел…
— Но почему же они сбежали? Я бы их так любила?!
— Может быть. Но они ни за что не захотели, чтобы у них была сестра. С той поры и отец твой все грустит: он лишился сыновей, а королевство — принца-наследника… И все это — да, да — произошло по твоей вине!
После таких слов любая другая девочка стала бы плакать, оправдываться, защищаться… Но принцесса Клод была с характером. Нахмурив брови, закусив губу, отчего взгляд ее стал очень строгим, она сказала:
— Ну что ж! Если так, то когда вырасту, я отправлюсь на поиски моих братьев и верну их домой.
Королева Симона была очень довольна разговором с Клод. Как только та ушла, она кликнула свою дочь.
— Кошонна, дорогая, хочешь, чтобы Клод ушла от нас и никогда больше не возвращалась?
— Хочу ли! Еще бы!
— Тогда спой ей новую песенку, которой я тебя сейчас научу.
Она заставила дочь повторять коротенькую песенку до тех пор, пока та ее не выучила. К сожалению, я не услышал эту песенку: очень уж тихо они говорили.
Вообще-то, у Кошонны была на редкость плохая память, но если надо было насолить кому-то, девочка становилась очень способной, и эту песенку она запомнила быстро.
На следующее утро, когда принцессы пошли вдвоем в школу, Кошонна принялась напевать под нос — как будто для себя:
Есть в глухом лесу избушка,
Там хозяйкою — старушка.
Ночью, утром, ясным днем
Взгляд ее горит огнем.
Королевой волшебства
Нарекла ее молва.
Говорят еще, что будто
По ночам и ранним утром
Чародейка ждет гостей —
Взрослых, маленьких детей…
Стоит только постучаться —
Двери сами отворятся.
Кресло у старушки есть —
Сядет гость — хозяйке честь.
Для нее секретов нет:
Спросишь — вмиг готов ответ.
Вот тогда-то я и услышал эту песенку впервые.
В то время недалеко от Парижа в сосновом бору жила старая колдунья, известная скверной привычкой пожирать детей, которых ей удавалось заманить к себе. Для того, чтобы как следует всех запутать и обмануть, колдунья нарисовала себе на веках два больших черных зрачка, которые, казалось, смотрели на вас в упор. Поэтому, когда она спала, все думали, что она бодрствует. Ее же собственные глазки были так малы и так глубоко посажены, что разглядеть их было почти невозможно, и поэтому, когда все думали, что она спит, колдунья все видела и все примечала.
Это ужасное создание обитало в маленьком домике и проводило время, сидя в старом кресле, которое она обожала, свирепея при мысли, что кто-то может его занять. Колдунья терпеть не могла, когда стучались в ее дверь и приходилось вставать с кресла. Открыв дверь, она пожирала своих посетителей одного за другим. К тому же, колдунья ненавидела, когда ей задавали вопросы. Теперь вы понимаете, что песенка Кошонны была настоящей ловушкой для Клод!
— Что ты такое поешь? — спросила принцесса Клод.
— О чем хочу, о том пою! — ответила Кошонна.
— Обо мне эта песня, видать?
— Догадалась, не стану скрывать!
Принцесса Клод глубоко задумалась. Но так как она прекрасно знала географию, ей было известно о существовании соснового бора, по слухам, чрезвычайно опасного — в нем жила колдунья… Но девочка была готова на все, лишь бы разыскать братьев!
В следующее воскресенье, когда не нужно было в школу, ранним утром, не сказав никому ни слова, Клод отправилась в лес, разумеется, пешком, поскольку в ту пору еще не придумали автобусов.
3. СЕСТРИЧКА-НЕВЕЛИЧКА — У КОЛДУНЬИ…
В десять часов девочка очутилась в сосновом бору. Через час заблудилась и уже не могла понять, где находится. Без пятнадцати минут двенадцать заметила полянку и еще через пять минут очутилась перед домиком колдуньи. В самый последний момент, перед тем, как постучать в дверь, она вдруг испугалась и заглянула в замочную скважину… Как вы думаете, что она там увидела?
Колдунья сидела в большом кресле прямо против двери и, казалось, в упор смотрела на нее громадными выпученными глазищами.
На самом деле колдунья спала крепким сном. Как я вам уже говорил, большие круглые глаза были нарисованы у нее на веках… Но ведь Клод ничего об этом не знала! Ну что ж, деваться некуда, подумала принцесса. И раз дама не спит, мне следует постучаться.
И она сильно постучала. Старуха вскочила с кресла:
— Что такое? Кто торопится ко мне на жаркое?
О-ля-ля! У Клод холодок пробежал по спине. Как только колдунья открыла дверь, принцесса прижалась к стене дома, скрывшись за дверью. Колдунья вышла на крыльцо, посмотрела направо, налево — никого…
А Клод тем временем пробралась в дом, уселась в старухино кресло. Что же увидела колдунья, когда вернулась? Перед ней сидела какая-то малышка, осмелившаяся занять ее место, и с невинным видом спрашивала:
— Милая госпожа! Я пришла у вас узнать, как мне братьев своих повидать?
Старая колдунья настолько изумилась, что забыла даже рассердиться. До чего же странная девчонка! — подумала она. Изо всех сил старается вывести меня из себя, а я до сих пор ее́ терплю и почему-то считаю необыкновенно вежливой…
Вслух же она произнесла:
— Как тебя зовут?
— Принцесса Клод. А еще меня называют Сестричка-Невеличка.
— Ты дочь короля Франции?
— Да, и я ищу своих братьев. Говорят, из-за меня они покинули родительский дом.
Тогда старуха со злобной улыбкой проворчала:
— Зачем куда-то ходить, я и здесь могу тебя проглотить!
Клод очень удивилась.
— Простите, госпожа! Выслушайте меня не спеша! Я вовсе не думала вас огорчить, просто хотела спросить. Я сделала все так, как меня научили, и сказала вам то, что мне посоветовали!
— Отвечай, кто рассказал тебе обо мне? Кто подучил стучаться ко мне?
Сестричка-Невеличка, не долго думая, поведала колдунье всю свою историю: про песню, которую дети пели в школе, про то, что ей сказали и отец, и королева Симона, а в заключение пропела песенку принцессы Кошонны:
Есть в глухом лесу избушка,
Там хозяйкою — старушка.
Ночью, утром, ясным днем
Взгляд ее горит огнем.
Королевой волшебства
Нарекла ее молва.
Говорят еще, что будто
По ночам и ранним утром
Чародейка ждет гостей. —
Взрослых, маленьких детей…
Стоит только постучаться —
Двери сами отворятся.
Кресло у старушки есть —
Сядет гость — хозяйке честь.
Для нее секретов нет:
Спросишь — вмиг готов ответ.
Услышав эту песенку, колдунья тут же все поняла, даже то, что и в голову не приходило бедняжке Клод: старуха ощутила всю злобность Кошонны, все коварство королевы Симоны и то, что эти две чертовки нарочно отправили маленькую принцессу в лес, чтобы она ее съела… И колдунья пришла в бешенство:
— Зачем они лезут не в свое дело? Здесь только я имею право быть злой. Что же касается тебя…
Тут она немного подумала и сказала:
— Во-первых, прочь с моего кресла и больше никогда его не занимай. Во-вторых, возьми табурет и сядь напротив.
Когда они уселись, колдунья заговорила вновь:
— Раз уж ты здесь, то вместо того, чтобы тебя съесть, я отомщу за тебя. Сколько тебе лет?
— Десять.
— Маловато. Знаешь что, поработай-ка на меня годика два, да смотри, чтобы все тарелки были целы и ни один стакан не лопнул. Поняла?
— Да, мадам.
— Ровно через два года ты с моей помощью и братьев найдешь, и от меня уйдешь!
— Спасибо, мадам!
— Теперь я — спать. А тебе стряпать пора начинать! Приготовь обед, мое дитя. Да смотри, чтобы суп не сбежал у тебя!
Так Сестричка-Невеличка осталась жить у старой колдуньи. Почти два года она у нее хозяйничала: еду готовила, белье гладила, посуду мыла, порядок наводила, за домом следила, одежду стирала, полы подметала. И не разбила ни единой чашки, ни единой плошки, не сломала ни одной деревянной ложки. Колдунья была порой грубовата, а на самом-то деле оказалась очень доброй, и девочка ее теперь ничуть не боялась. Когда старуха закрывала свои нарисованные веки, чтобы немного вздремнуть, Сестричка-Невеличка, думая, что старуха уставилась на нее, старалась вести себя как можно лучше. А когда страшных глаз не было видно, ей, наоборот, казалось, что старуха спит… Но и тогда девочка оставалась такой же благоразумной, скромной, опрятной и приятной.
Вот глупышка, с нежностью думала колдунья. Будь я на ее месте и знай, что хозяйка спит, я бы забралась в буфет и съела бы все варенье, да мало ли что еще бы выкинула. А она ни до чего не дотрагивается! Удивительно! Надо ж, какая честность. Вот дуреха! Впрочем, девочка, пожалуй, права: сама я не прочь надуть другого, но мне не нравится, когда надувают меня. Пусть только вздумает, я ее тут же съем!
4. …СЕСТРИЧКА-НЕВЕЛИЧКА РИСКУЕТ ЖИЗНЬЮ
Прошло два года — Сестричке-Невеличке исполнилось двенадцать лет, и однажды колдунья сказала ей:
— Настала пора отправляться тебе на поиски братьев. Но сначала приготовь поесть, да побольше!
— Слушаюсь, мадам! Мы ждем гостей?
— На этот раз всего одного. Но имей в виду, у него аппетит отличный. Так что приготовь ужин на десять персон. Запеки ягненка под соусом из придорожных камней.
— Нет ничего вкусней!
Сестричка-Невеличка набрала мелких камешков, зарезала ягненка, вынула и него внутренности, добавила пряностей, положила на противень вместе с камешками и поставила в печь. Когда ягненок как следует зажарился, старуха поднялась со своего кресла и вышла на улицу. Стоя на крыльце, она громко́ крикнула:
Ветер Южный, поскорей —
В гости к матери своей.
Я тебя, сынок, мой свет,
Приглашаю на обед!
В ту же минуту поднялся сильный южный ветер: такой сухой, такой обжигающий, что на деревьях поломались ветки, пожелтели и пожухли листья. Он ворвался в дом в своем длинном белом одеянии с зеленым тюрбаном на голове.
— Здравствуй, матушка! Ох и голоден Же я! — затараторил ветер. — О, какое прелестное дитя! Значит, ею и пообедаем, не так ли?
— Нет, нет! Эта девчонка мне пока нужна!
— Жаль, уж как хороша, как хороша — на обед как раз бы подошла!
Как только Южный Ветер уселся за стол, принцесса Клод подала ягненка под соусом из придорожных камешков. Гость жадно проглотил половину, потом остальное, но уже помедленней… А соус из камешков оказался таким сытным, что Южный Ветер не смог доесть его до конца.
— Ты все еще голоден, сын мой? — спросила колдунья.
— Что ты, обед же был сытный такой!
— Скажи, знаком тебе принц Дезире?
— Его не встречал я нигде!
— Может, видел ты Фортюне?
— Ни в одной не попался стране.
— Жаль. А Констан? Не слыхал о таком?
— Вот Констан, мне признаться, знаком.
— Расскажи-ка, скорей о нем! Где он живет сейчас?
— Ох, и далеко же от вас! Я оттуда прилетел как раз. Он — в плену у женщины-змеи, которая превратила его в камень… А теперь мне пора улетать. Прошу по мне не скучать! — и Южный Ветер умчался…
— Завтра снова приготовь поесть, — сказала старуха Сестричке-Невеличке, — только побольше сегодняшнего.
— Слушаюсь, мадам. Гость и на этот раз будет один?
— Один-то один, но зато очень голодный господин! Так что наготовь на двадцать персон жаркого из свинины под асфальтовым соусом.
— Никогда такого не стряпала, но постараюсь!
— Я в этом не сомневаюсь! Смотри же, не подкачай! Да завари покрепче чай.
На следующий день Сестричка-Невеличка вышла на дорогу, огляделась, нет ли поблизости полицейских, расковыряла асфальт, набрала с дюжину булыжников и унесла их с собой. Потом заколола свинью, разделала ее, разрубила на куски и поставила жариться. Добавила всяких приправ, нарезала лимонов и выложила все это на блюдо вместе с булыжниками. Когда жаркое было готово, старуха вышла на крыльцо:
Ветер Северный, скорей —
В гости к матери своей.
Я тебя, сынок, мой свет,
Приглашаю на обед!
На этот раз налетел ледяной вихрь. Небо потемнело, повалил снег — и на пороге появился Северный Ветер — в длинной меховой шубе и в медвежьей шапке.
— Здравствуй, матушка, — говорит. — Есть очень хочется! А что это за пышечка у тебя в гостях — так на бутерброд и просится?!
— Погоди, погоди. Этот «бутерброд» мне самой нужен. Я оставила его себе на ужин.
— Да, еда совсем не дурна! Мне тоже по вкусу она! Я давненько не ел!
— И как раз к обеду поспел! Скорей за стол!
Только это Северный Ветер уселся, вода в графине и вино в кувшине мигом превратились в лед. Хорошо, что соусу из булыжников такая опасность не угрожала. Ел Северный Ветер жаркое, ел, но до конца не доел. Сидит отдувается.
— Ну как, сынок, со свининкой расправился?
— Расправился — отлично подзаправился!
— Тогда ответь — знаком тебе принц Дезире?
— О таком не слыхал я нигде!
— А с Фортюне не встречался?
— С ним я утром расстался.
— Не скажешь ли, где он сейчас?
— Совсем недалеко от нас. На севере он, пленником Золотого Замка.
— Да, золото — это приманка!
— Ладно, мне пора улетать. Рад был тебя повидать!
И Северный Ветер умчался. Тут же снег растаял, сразу потеплело.
— Завтра снова приготовь обед, — сказала колдунья Сестричке-Невеличке, — но еще роскошней.
— На сколько персон?
— Опять на одного. Для третьего моего сына, но прожорлив он как крокодил. Приготовь-ка для него вареную говядину под соусом из утесов.
— Варить говядину умею. И соус из утесов попробую сделать.
— Смотри, чтоб было вкусно и вдосталь! Это я не о нем, а о тебе беспокоюсь. Останется мой сын голодным, он и тебя съест!
— Уж постараюсь! — сказала Сестричка-Невеличка.
Взяла огромный котел, наполнила его водой и поставила на огонь. Пока вода не закипела, она побежала в горы, отломала пять или шесть громадных утесов, притащила их в дом и положила в котел. Потом заколола быка, разделала, разрубила на куски и бросила в котел. Как только по дому поплыл аромат бульона, колдунья вышла на крыльцо и закричала:
Ко мне лети, Норд-Вест, скорей,
В гости к матери своей.
Я тебя, сынок, мой свет,
Приглашаю на обед!
Страшный ураган обрушился на лес. Загремел гром, засверкали молнии, хлынул ливень. Появился сам Норд-Вест — северо-западный ветер. Он был в непромокаемом плаще и в большой клеенчатой шляпе:
— Здравствуй, мама́! Я пришел. Ставь скорей еду на стол! Съем и обед и вот эту девицу. Впрочем, могу и с тобой поделиться.
— Полегче, сыночек! Эта девица мне завтра на завтрак самой пригодится.
— Вот это да! Но, не беда! Найдем чем подкормиться и без твоей девицы.
— Что болтать-то! Садись-ка лучше за стол!
Норд-Вест принялся за еду. Сначала он, чавкая и урча, съел быка (мог бы целиком, с рогами и хвостом). Потом дошла очередь до утесов: съел один, другой, третий… Расправившись с утесами, он выскреб из котла остатки… Тут Сестричке-Невеличке стало не по себе! К счастью, обжора вообразил, что котел тоже съедобен. Он вонзил в него зубы, глотая кусок за куском, и только после этого слегка отяжелел…
— Ну как, ты сыт или съешь еще немного?
— Нет, наелся до отвала, даже одолела изжога. Пожалуй, все же не надо было закусывать этой кастрюлькой. Она не слишком-то съедобна. И грызть ее не совсем удобно…
— А теперь скажи: знаком тебе принц Дезире?
— Дезире? Мы с ним часто видимся! Сейчас он на берегу океана, на балу среди пленников волшебного танца.
— Это далеко?
— Рядом. Километров пятьсот отсюда. Хочешь узнать еще что-нибудь?
— Нет, тебе давно пора в путь! Прощай, мой мальчик родной!
— Скоро снова вернусь я домой.
Ветер Норд-Вест умчался, перестал идти дождь, утихла гроза, рассеялись тучи, и небо прояснилось.
— А теперь, — сказала колдунья гостье, — давай отдохнем, мы это заслужили.
5. В ПОИСКАХ БРАТЬЕВ
На следующее утро старая колдунья посадила Сестричку-Невеличку рядом и принялась ее расспрашивать:
— Детка, скажи, хороша я собой?
— Увы, не краше колдуньи любой!
— А добрая я?
— Добра!
— Тебе я мила ли?
— Мила.
— А ты можешь меня полюбить?
Сестричка-Невеличка задумалась и, набравшись смелости, сказала:
— Будет люб мне и дорог тот, кто мне братьев пропавших вернет.
Колдунья расхохоталась:
— Ну и ответ! Любая другая колдунья тебя бы за него съела. Но я, я люблю таких, как ты: откровенных, гордых, смелых, и потому я тебе помогу! Бери с собой эту говорящую книгу. Как только отправишься в путь, открыть ее не забудь. Она подскажет, куда идти и как тебе братьев своих найти.
— Спасибо, мадам.
— Вот тебе еще и кошелек, всякий раз, когда тебе понадобятся деньги, открывай его, и бери сколько нужно.
— Спасибо, мадам, я так благодарна вам!
— И, наконец, дарю тебе эти правдивые очки. Кто их наденет, увидит мир и людей такими, какие они на самом деле, без прикрас.
Сестричка-Невеличка поблагодарила колдунью, взяла футляр, вынула очки и примерила… Как вы думаете, что она увидела? Нет, все вокруг осталось вроде бы прежним, только вот маленький домик превратился во дворец, а сама колдунья стала такой красавицей, что ее можно было принять за сказочную фею!
— О, мадам!
— Ладно, ладно, — проговорила колдунья, — сложи-ка очки в футлярчик. Я должна вручить тебе еще три волшебных предмета. Но будь внимательна! — ими ты сможешь воспользоваться всего один-единственный раз. Вот свирель. Ее слышит человеческое сердце. Вот ключ. Он режет золото. Вот пузырек с глотком волшебного вина, возвращающего к жизни. Помни, там всего один глоток! Не стану объяснять тебе, как всем этим воспользоваться, ты достаточно сообразительна, чтобы догадаться! А теперь иди.
— Прямо сейчас?
— Да, прямо сейчас.
— А когда я увижу вас снова?
— Ты и вправду хочешь вновь встретиться со мной? — спросила колдунья.
— Конечно, ведь я должна вас отблагодарить.
Тут старуха не смогла сдержать улыбки:
— В таком случае — возвращайся, ты всегда найдешь меня здесь. Заодно вернешь книгу, кошелек и очки. До свиданья, дитя мое, желаю удачи!
Не успела колдунья попрощаться с принцессой, как тут же исчезла вместе со своим маленьким домиком. Клод осталась посреди леса. Вот тебе и на! Она теперь совсем одна! Девочка открыла говорящую книгу и услышала мягкий и ровный голосок:
Держишь ты меня в руках,
Мчишься вдаль на всех парах,
Но куда лежит твой путь?..
Очень хочется взглянуть.
Сестричка-Невеличка не удивилась и спокойно ответила:
— Я спешу к берегу океана, на бал, к пленникам волшебного танца.
— Тогда погляди внимательнее, — сказала говорящая книга. — Видишь тропинку? Сверни на нее и ступай себе прямо. На следующем перекрестке снова открой меня, я подскажу, куда идти дальше.
Так началось большое путешествие Сестрички-Невелички.
6. …ОНА ПРОХОДИТ МНОГО СТРАН
Сначала принцесса Клод отправилась на запад, точнее, на северо-запад — ведь именно оттуда прилетел грозовой ветер. Она была и правда очень маленькая, хрупкая и ножки у нее были маленькие, и шла она, конечно, не очень быстро, но говорящая книга всегда была с ней и указывала дорогу. А всякий раз, когда девочка останавливалась на ночлег или по пути встречалась харчевня, ей приходил на помощь волшебный кошелек.
Через много-много дней Сестричка-Невеличка дошла до берега океана. Океан — это большое-пребольшое море с зеленой и прозрачной, пенящейся водой, с огромными волнами, которые поднимаются, растут, потом с ревом обрушиваются на песчаный берег.
— А теперь, — сказала говорящая книга, — поверни направо и иди вдоль берега. Скоро ты увидишь дом, где устраивают балы. И сейчас оттуда слышна музыка. Там танцуют. Когда ты подойдешь к дому, то и сама начнешь танцевать. А теперь готовь очки.
— Зачем?
— Скоро поймешь.
Принцесса Клод уже знала, что говорящая книга дает только дельные советы, весь день ведя свою хозяйку в северном направлении. Наступила ночь, когда она увидела большой, ярко освещенный дом, в окнах которого сверкали разноцветные огни. Слышалась громкая и довольно монотонная музыка, один и тот же повторяющийся мотив. Но стоило услышать его, как тут же возникало желание танцевать и танцевать — бездумно, бесконечно… И едва принцесса приблизилась к дому, как, сама того не желая, стала танцевать. Наверное, это колдовстве, подумала принцесса. Повинуясь совету говорящей книги, она надела очки и смело толкнула тяжелую дверь.
Клод очутилась в просторном зале, среди множества танцующих мертвецов. Некоторые из них совсем пожелтели и высохли. Эти, видимо, умерли не так давно. Лица же тех, кто отправился на тот свет раньше, приобрели черный оттенок. Танцоры двигались, дергались, выли и пели — и все это были мертвецы! В глубине зала, на небольшом возвышении можно было различить дюжину скелетов, которые бренчали на гитарах, били в барабаны, неумело ударяли по кимвалам и, дико завывая, катались по полу, производя оглушительный шум.
Сестричка-Невеличка поняла, что пришло время сыграть на свирели. Она достала ее из кармана и поднесла к губам, и хотя звук был очень нежным, он тут же заглушил грохот оркестра. С первой же ноты танцоры замерли в оцепенении, музыканты перестали играть. Красивый молодой человек подошел к принцессе Клод. Он был одним из немногих, в ком еще теплилась жизнь.
— Кто ты? — спросил он. — Ты так прекрасно играешь?
— Я дочь короля Франции. А ты?
— Я принц Дезире.
— Значит, ты и есть мой брат, которого я пришла освободить?
— Меня не нужно освобождать! Я совершенно счастлив, здесь танцуя, тут все мои друзья. Оставайся с нами, сестра!
— Ты говоришь — счастлив? Надень очки, оглянись вокруг.
Дезире нацепил очки и воскликнул:
— Да тут же одни мертвецы!
— Конечно! Так бежим отсюда!
Клод и Дезире выбрались из бального зала вместе́ с некоторыми из тех танцоров, которые не успели еще умереть окончательно и тоже хотели вернуться домой. Как только они оказались на свободе, музыка снова загремела — бал продолжался.
— Сестричка-Невеличка, — сказал принц, — я так рад, что ты меня нашла и освободила. Но не знаешь ли, где мои братья?
— Мы найдем их!
Дальше они пошли уже вдвоем. Говорящая книга указывала им дорогу, а кошелек безотказно давал деньги на ночлег и еду. Они шли на север, откуда прилетел снежный ветер, шли долго-долго, пока, наконец, не очутились в стране снегов, где вода тверже камня, а все реки скованы льдом. По совету говорящей книги, они, одевшись потеплее, миновали большой лес, а потом забрались на вершину горы, где находился золотой замок. Это был очень красивый, сверкающий на солнце, со всех сторон отгороженный глухой стеной, запертый, как осажденная крепость, замок.
Едва путники подошли к его воротам, им на головы посыпался град золотых камней. И сверху со стены загремел сердитый, грубый голос:
Дворец золотой — навсегда будет мой!
Я-то буду во дворце, а вы все — на улице!
Они подняли головы и увидели крепкого молодого парня, стоявшего за бойницами и бросавшего в них золотыми камнями. Принц Дезире, сразу узнав брата, закричал:
— Эй, Фортюне! Открывай! Я — твой брат Дезире! Мы с сестрой пришли тебя освободить!
Но принц Фортюне не слышал, а может быть, и не хотел слышать брата. Он очень дорожил золотым дворцом и совсем не желал, чтобы его освободили отсюда. И он еще раз пропел свою нехитрую песенку о дворце, по-прежнему сопровождая ее градом золотых камней. Тут Клод поняла, что самое время воспользоваться золотым ключом. Она подала знак Дезире, подошла к воротам и тихонько просунула волшебный ключ в замочную скважину. В ту же секунду порвались цепи, отворились засовы и рухнули, развалившись на множество кусков, могучие ворота. Сестричка-Невеличка хотела было войти, но не успела. Разъяренный Фортюне сбежал по лестнице вниз и преградил вход.
— Этот замок золотой только мой, только мой!
— Ошибаешься, мой дорогой! Возьми-ка эти очки и ты сможешь убедиться: то не замок, а темница.
Фортюне растерянно надел очки, взглянул и ахнул:
— Впрямь тюрьма!
— Золотые слова! Так что пошли-ка с нами!
Поняв, что его действительно освободили из тюрьмы, Фортюне сказал:
— Братец и ты, сестрица, я вам так благодарен! Но где же наш третий брат Констан?
— Мы идем его искать! — сказала Клод.
И они устремились на юг, откуда (помните?) явился ветер-суховей. И на этот раз дорога была такой же долгой, трудной. Но не уставала давать свои советы говорящая книга, не иссякало содержимое волшебного кошелька. Наконец, они добрались до берега синего, необычайно спокойного моря, сели на корабль и, высадившись в Африке, продолжали свой путь пешком все дальше на юг. Наконец, перед ними возник Кедровый Лес. В центре которого возвышался прекрасный мавританский дворец.
— Вы у цели, — сообщила волшебная книга.
Они вошли в широкие ворота, миновали тенистый дворик с колоннами, с пальмами, увидев посреди него бассейн с прозрачной водой и маленьким фонтанчиком. Потом заметили скрытый в глубине дворика дом, в просторном прохладном зале которого красовалась статуя великолепного юноши.
— Но ведь это Констан! — дружно воскликнула оба брата.
Они было кинулись к нему, но сестра, приложив палец к губам, остановила их:
— Тсс! Постойте!.. Слышите?..
Раздался легкий шум — тихий, еле уловимый, будто шелк прошелестел… И принцесса с братьями, спрятавшись за колонной, увидели женщину с прекрасным лицом и… со змеиным телом. Она подползла к статуе, приподняла голову и сказала:
— Принц Констан, это я…
— Не во сне ли я вижу тебя? — прошептал принц.
— Кто на свете пример красоты?
— Только ты! Только ты! Только ты!
— Значит, любишь одну лишь меня?
— Без тебя не прожить мне и дня!
— Прекрасно, пусть так будет вечно!
И женщина-змея удалилась. Она скользила по земле, как течет вода по руслу ручья. Когда наши путешественники убедились, что ее нет, они вышли из-за колонны, и Сестричка-Невеличка обратилась к статуе:
— Принц Констан, ты можешь говорить?
На этот раз статуя не ответила. Клод поняла, что пришло время достать пузырек с волшебным вином. Она смочила им губы каменной фигуры, и они зашевелились. А стоило нескольким каплям попасть в рот, статуя жадно выпила все содержимое пузырька. В то же мгновение она вновь ожила.
— Кто ты, девочка? — спросил юноша.
— Я твоя младшая сестра, принц Констан, а это твои братья. Мы пришли, чтобы освободить тебя.
Принц Констан ласково отвечал:
— Очень любезно с вашей стороны, что пришли повидаться со мной, благодарю вас, но меня вовсе не надо освобождать от женщины, которую я люблю, с которой не собираюсь расставаться…
— Принц Констан, ведь эта женщина — противная змея!
— Неправда! Она прекрасна.
— И держит тебя в плену!
— Что ты такое говоришь! Я не могу без нее!
— Ты должен оставить ее и уйти с нами!
— Нет, я не предатель! А вот и она, взгляните, какая прекрасная улыбка!
— Не случилась бы ошибка, надень-ка наши волшебные очки.
Констан взглянул сквозь них и с ужасом воскликнул:
— Значит, ты — змея!
— О, несчастье! Кто-то меня предал! — зарыдала женщина, и в тот же миг исчезла. А вместе с ней исчез дворец, дворик, пальмы, фонтанчик. Маленькая Сестричка и три брата остались посреди голой африканской пустыни.
7. И ВМЕСТЕ С МЛАДШИМ БРАТОМ…
— Благодарю тебя, Сестричка, спасибо и вам, братья, что освободили меня! — сказал принц Констан. — По правде говоря, нам нельзя было разлучаться. Но как же мы теперь вернемся домой к нашему отцу-королю?
— Я поведу, — успокоила брата принцесса Клод. — Но прежде мне надо побывать у колдуньи.
— У какой еще колдуньи? Зачем? — удивились братья.
— У той самой, которая нас всех соединила. Я должна вернуть ей кошелек, очки, говорящую книгу и поблагодарить за все доброе, что она для нас сделала.
— Зачем нам твоя колдунья! — сказал принц Дезире.
— Да, какое нам до нее дело? — добавил Фортюне, удивленно пожав плечами.
— Успокойтесь, друзья, — пытался урезонить братьев Констан. — Ведь только стараниями волшебницы, если я правильно понял сестрицу, мы оказались все вместе… Будем же благодарными.
Но старшие братья продолжали ворчать. Мало ли что говорит Констан! Во-первых, он моложе всех, а они не привыкли, чтобы ими кто-то командовал. К тому же, братьям вовсе не хотелось чувствовать себя обязанными своим спасением маленькой девочке и какой-то колдунье. Но ведь все случилось именно так, и им пришлось с этим смириться. И снова Клод достала из кармана говорящую книгу, открыла ее и услышала:
Держишь ты меня в руках,
Мчишься вдаль на всех парах.
Но куда лежит твой путь?..
Очень хочется взглянуть.
— Мне надо к колдунье, в большой сосновый бор недалеко от Парижа!
— Поверни назад, иди все прямо и прямо, а когда увидишь море — снова ко мне за помощью.
Три брата и сестра пустились в путь, вышли к морю, по совету волшебной книги сели на корабль, заплатив капитану деньгами из волшебного кошелька.
Едва они высадились на французском берегу, как увидели на вершине холма величественный замок из золота, его двери, казалось, были открыты настежь. Фортюне в волнении закричал:
— Взгляните, братья! Такой же золотой замок, как тот, который я недавно покинул! Зайдем?
— Не будь дурачком! Зайдя туда, ты рискуешь остаться там навсегда!
— Нет, нет! Я только на минутку!
И Фортюне бросился бежать к замку. Братья и Клод умоляли его остановиться, но он уже скрылся в заколдованном замке. В ту же секунду защелкнулись замки́, скрипнули засовы, и несчастный принц снова оказался в плену.
Дезире, Констан и Клод подбежав к замку, попытались вставить заветный ключ в замочную скважину. Но на этот раз он не слушался. Однажды ключ уже сослужил свою службу, после чего, как и предупреждала колдунья, его могущество окончилось.
Град из крупных золотых камней обрушился сверху на головы братьев и маленькой сестрички. И тут же они услышали раздраженный голос Фортюне:
Дворец золотой — навсегда будет мой!
Я-то буду во дворце, а вы все — на улице!
Напрасно они просили, умоляли, уговаривали своего бедного братца, несчастный пленник никого не узнавал, все, кто был снаружи, казались ему врагами. И только поняв, что уговоры бессмысленны, они оставили брата и продолжили свой путь.
Как вы понимаете, сперва нашим путникам было немного грустно. Но дня через два-три они перестали печалиться. Как-то вечером, когда уже совсем стемнело, в стороне от дороги замелькали разноцветные огни, послышалась странная музыка и вскоре путешественники увидели перед собой большой дом.
— Смотрите! — воскликнул Дезире. — Здесь точно такой же зал, в каком я когда-то танцевал. Пошли потанцуем немного!
— Нет, нет, братец, забудь к этому дому дорогу! Сам знаешь, там одни мертвецы!
— Пусть в этом мире они не жильцы, но ведь так забавны, я очарован ими, я хочу зайти поздороваться.
И так же, как до этого Фортюне, принц Дезире бросился бежать. Клод и Констан кинулись за ним, но не догнали. Маленькая сестричка сказала Констану:
— Надень очки и иди за мной!
Брат и сестра вошли в большую залу.
Мертвецы танцевали какие-то безумные танцы, оркестр гремел, музыканты дергались и топали ногами. Истошные крики, грохот, завывания… Принцесса Клод достала волшебную свирель, поднесла к губам… Но ее старание были напрасны. Свирель, еще недавно говорящая на языке сердца, утратила свое волшебство. И об этом предупреждала колдунья!
Как ни странно, мертвецы оказались вполне добродушными. Они подходили к Констану и Клод, удивлялись, что те не танцуют, улыбались своими высохшими губами, махали иссохшими руками, выказывая им свое дружеское расположение.
— Почему вы не танцуете? Идите к нам! — приглашали они гостей.
— Бежим отсюда, — шепнула Сестричка-Невеличка брату.
Констан и Клод покинули танцевальный зал. На этот раз обоим было очень-очень грустно. Особенно принцессе. Ее страшила мысль о том, что женщина-змея может появиться в любой момент и отнять у нее оставшегося, теперь уже единственного брата. К счастью, змея все не показывалась.
Наконец, спустя много-много недель, Клод и Констан добрались до большого соснового бора, недалеко от Парижа. Принцесса легко нашла дорогу к домику колдуньи. Помня, что хозяйка не любит, когда громко стучат в дверь и не терпит никаких вопросов, они бесшумно вошли в домик, усевшись на полу перед креслом колдуньи. Хозяйка дремала, а ее нарисованные глаза смотрели на вошедших в упор.
Через полчаса она проснулась, вздохнула, приоткрыла веки, отчего нарисованные глаза исчезли, и воскликнула:
— Ба! Так ты все-таки вернулась, принцесса Клод! А что за молодой человек рядом с тобой?
— Это мой брат Констан.
— Рада видеть тебя, принц! Где же два других брата?
И принц Констан отвечал ей смущенно:
— Сестра Клод освободила их, но они предпочли снова стать пленниками, — смущенно отвечал ей принц Констан, — Дезире вернулся на бал, а Фортюне — в заколдованный замок.
Колдунья расхохоталась:
— Ну что же, тем хуже для них! Они распорядились своей судьбой сами, а значит, другой не заслуживают!
Да, старая колдунья была не слишком-то сердобольной, но что можно было ей возразить? Сестричка-Невеличка вернула ей все волшебные вещи: пустой пузырек из-под волшебного вина, ключ, потерявший силу, и ставшую беззвучной свирель…
Волшебница улыбнулась:
— А теперь куда держите путь?
— Во дворец к королю хотим заглянуть!
— Тогда правильно поступили, что сперва меня навестили. Если бы сразу отправились во дворец, вам мигом пришел бы конец!
— Почему же?
— Да ваш отец — король совсем потерял голову!
— Какой ужас!
— Верно, — согласилась колдунья. — Но еще ужаснее, что с тех пор, как с ним это случилось, управлять государством стала королева Симона, а принцесса Кошонна теперь что хочет, то и делает. Вас увидят, непременно убьют!
— Убьют? Они способны и на такое?
— Им под силу преступленье любое!
— Что же делать?
— Ложись-ка лучше спать! Не могу пока сказать!
Когда колдунья приказывает, ее все слушаются. Все и улеглись. Принц Констан — на матрасе в комнате первого этажа, а колдунья и принцесса Клод, как и прежде, на втором этаже. Ночью Сестричка-Невеличка проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо.
— Что случилось?
— Вставай и быстрее за мной, — прошептала колдунья.
Они бесшумно вышли из дома. Сестричка-Невеличка увидела женщину-змею, застывшую перед открытым окном комнаты Констана. Из травы была видна только ее голова. Она умоляюще смотрела на принца и жалобно спрашивала:
— Констан, для тебя я по-прежнему самая красивая?
Из комнаты едва слышно донесся голос Констана, но Клод не могла разобрать слов. Скорее всего принц ответил «нет», потому что змея жалобно продолжала умолять:
— Констан, Констан, неужели ты больше меня не любишь?
Ответ юноши, видимо, привел змею в отчаяние:
— Что поделать, я женщина-змея! Может быть, потому, что никто меня не любит? Если бы ты полюбил меня! Я стала бы просто женщиной, самой красивой в мире, и мы с тобой были бы счастливы… Неужели ты ни капельки меня не любишь?
На этот раз ответ был резким, почти грубым:
— Я не желаю тебе зла, но полюбить тебя не могу. Уходи!
Женщина-змея, сдерживая рыдания, отползла от окна, на миг остановилась, потом неслышно заструилась по траве, как ручеек.
Вернувшись в дом, колдунья радостно сказала Сестричке-Невеличке:
— Спи, детка, спокойно: твой брат с честью выдержал и это испытание.
8. …ОНА ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ОТЦУ
На следующее утро, спустившись на кухню, принцесса Клод увидела колдунью, которая хлопотала у печи. Поскольку девочка знала, что здесь не любят вопросов, она, ни о чем не спрашивая, предложила свою помощь:
— Отдохните, мадам, и поручите это дело мне.
— Нет, нет, пирог я испеку сама.
— Прошу вас!
— Ни за что! Ты же не знаешь моего волшебного рецепта!
— Так раскройте его мне, мадам! Я никому его не выдам!
В ответ колдунья только покачала головой:
— Говорю же, я пеку не простой пирог. Это пирог воспоминаний.
Когда пирог воспоминаний был, наконец, готов, колдунья вынула его из печи и завернула в узелок. Покончив с этим, она сказала Клод и Констану:
— А теперь мы через лес отправимся в Париж, чтобы встретиться с королем.
Втроем они двинулись в путь. Но вместо того, чтобы идти в сторону Парижа, старуха повела брата и сестру в самую глубь леса. Она же была колдунья и потому знала точно, где и когда король будет прогуливаться без свиты, охраны, в сопровождении лишь нынешней королевы и злой принцессы.
Они встретились ровно в полдень. Колдунья низко поклонилась королевской семье и сказала:
— Добрый день, ваши величества! Взгляните на мой румяный, сладкий пирог! Я пришла сюда как раз для того, чтобы вас угостить.
— Послушай, старушка, иди-ка своей дорогой. Мы не голодные и ни в чем не нуждаемся! — пренебрежительно фыркнула королева.
Кошонна же, которая была большой сладкоежкой, стала упрашивать мать:
— Почему бы нам не отведать сладкого пирога?
И видя, что мать собирается ей отказать, принялась канючить:
— Хочу-у пирога! Хочу-у-у пирога!
— Будь по-твоему, — согласилась королева, — раз приспичило. Только, чур, пирог будем есть мы все и обязательно вместе со старушкой, тогда я буду спокойна, что нас не хотят отравить.
— Если вам так угодно, — согласилась колдунья.
Усевшись на землю вместе со всеми, она разделила пирог на шесть долек. Самый большой кусок — принцессе, поменьше — королю и королеве, а кусочки еще меньше достались Клод, Констану и колдунье.
Король, который и вправду был не в себе, глядел на пирог без всякого интереса. Только он поднес его ко рту, как долька голосом принцессы Клод вдруг громко сказала:
— Помните ли вы, ваше величество, свою дочь Клод?
Король удивленно огляделся и не успел ответить «нет», как кусок пирога в его руке ответил за него:
— Да, да, помню. Она уже давно покинула свой дом, и я потерял надежду на ее возвращение.
Большущий кусок пирога в руке Кошонны ее же ворчливым голосом продолжил эту беседу:
Попробует пусть возвратиться —
Убью я принцессу-сестрицу!
— Что все это значит? — возмущенно спросила королева.
Она не успела больше сказать ни слова, так как заговорила долька пирога в руке Констана:
— А не забыли ли, вы ваше величество, трех своих сыновей?
Сам король вспомнить ничего не мог. За него ответил кусок пирога в королевской руке:
— Забыть родных сыновей?!.. Где-то они теперь, бедняжки!
На что пирог принцессы Кошонны пробурчал свое:
Попробуют пусть возвратиться —
И братьев убью и сестрицу!
— Это ужасно! — вскричала королева. — Почему вместо того, чтобы есть пирог, мы выслушиваем всякий бред! — После чего с пирогом быстро покончили.
Только колдунья еще держала в руке свою порцию, которая, наконец, тоже заговорила:
О, мой король! О, мой супруг!
Ответьте поскорей —
Как вы жену забыли вдруг
И собственных детей?
Глаза короля заблестели — что это! Неужто возвращается память? И, взглянув на колдунью, он воскликнул:
— Ты?! Ведь я считал, что тебя нет в живых!
Тут больше не в силах была сдерживаться и Симона, закричав (вернее, кричал ее пирог):
Мы пропали, моя дочь!
Никто не сможет нам помочь!
Сестричка-Невеличка была в полном недоумении. Она во все глаза смотрела на колдунью и, поражаясь ее необыкновенной красоте, вспомнила, что точно такой видела ее, когда впервые надела «правдивые очки».
То, что увиденному поражалась маленькая девочка, вполне понятно — она не помнила своей матери, ведь королева исчезла из дворца, когда еще Клод крошечным младенцем лежала к колыбели. Другое дело — принц Констан. Он-то прекрасно помнил мать и тут же бросился в ее объятья, и король, впервые после долгой разлуки, расцеловал свою любимую супругу…
Вот так-то, дорогие друзья! Для меня эта встреча тоже была полнейшей неожиданностью. Мне и в голову не приходило, что колдунья с нарисованными глазами — это и есть та королева, которая исчезла в самом начале сказки, что именно она — мать трех принцев и их Сестрички-Невелички! И поверьте, если бы я знал, что эта история завершится именно так, то обязательно придумал бы королеве имя… Но теперь уже поздно, моя история подходит к концу… Поэтому, если угодно, сами назовите королеву… как вам вздумается!
А наши герои тем временем без конца обнимали друг друга, смеялись, плакали, наперебой рассказывая все то, что им пришлось пережить… И так увлеклись, что просто забыли о существовании королевы Симоны и принцессы Кошонны. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем грубый голос королевы Симоны вернул их к действительности:
— Все это очень мило, очень трогательно, романтично, поэтично, но, дорогой мой муженек, интересно знать, как вы собираетесь поступить со мной? Ведь как-никак я тоже ваша жена…
Надо сказать, с той минуты, как король отведал пирога воспоминаний, к нему вернулся утраченный было разум, поэтому, поразмыслив, он неспеша проговорил:
— Что правда, то правда, это я как-то упустил из виду. Да-а, положение. Но раз мы все вместе, давайте сообща что-нибудь и придумаем. Идет? Рассудим здраво — закон Франции запрещает многоженство, не так ли? Значит… значит, я выбираю ту жену, которая родила мне детей.
— А что же прикажете делать нам?
— Может, в ссылку отправить дам?
— В монастырь их, где тесные кельи и скудная пища!
— Ни за что! Скукота там, скучища! — возразила принцесса Кошонна.
— В таком случае, — решительно заявил король, — я вижу один выход — отрубить им головы.
Услышав такие слова, Симона и ее дочь задрожали от страха. На их счастье, в разговор вмешалась безымянная королева, еще час назад колдунья:
— Прошу прощенья, мой повелитель, я кое-что придумала. Ведь я еще не совсем утратила свои волшебные чары и поэтому могу превратить двух наших прелестных дамочек хотя бы в каких-нибудь маленьких и злобных зверьков, которых они так напоминают своей натурой. Тогда они и вреда нам не принесут, и сами будут совершенно счастливы.
— Будь по-твоему, — согласился король.
И безымянная королева запела волшебную песенку:
Я вас в змеек превращу,
Яда в зубки напущу,
Дам змеиную одежку,
Укажу вам в лес дорожку…
Поползут от кочки к кочке
Змейка-мать со змейкой-дочкой.
Сосчитаю до пяти —
И обеих не найти!..
Раз! Два! Три! Четыре! Пять!
Только она успела сказать «пять», как Симона и Кошонна исчезли, а в траве извивались две маленькие змейки кирпичного цвета, из тех, что зовутся а́спидами — опасные, но не очень. Змейки исчезли так же неслышно, как и появились.
С этого дня король стал самым счастливым человеком в государстве. Рядом с ним была его прекрасная жена, юный наследник-сын и пригожая дочь, которую он решил выдать замуж за принца соседней страны, чтобы их королевствам никогда не угрожала война. Королева тоже была счастлива: она гордилась сыном; восторгалась дочерью — юной принцессой Клод.
Оставшись наедине, мать и дочь затевали игру, которую сами придумали. Начинала королева:
— Сестричка-Невеличка, собой я хороша?
— Ты умница-красавица и добрая душа!
— Сестричка-Невеличка, кто всех тебе милей?
— Нет никого милее матушки моей!
Так всякий раз отвечала принцесса и неизменно добавляла:
— Но все же тогда ты мне была еще милее.
После этих слов королева хмурила брови и, что также входило в правила игры, с притворной суровостью спрашивала:
— Но почему? Отвечай, маленькая злючка.
Принцесса Клод неизменно говорила:
— Потому что мне больше нравится, когда ты — колдунья! И всякий раз, услышав это, королева смеялась от всей души.