Интересно, что Марушевский отказал в приеме на службу знаменитой женщине-поручику М.Л. Бочкаревой – инициатору создания женских частей в 1917 г. В специальном приказе командующего от 27 декабря 1918 г. отмечалось: «Считаю своим долгом заявить, что в пределах Северной области, слава Богу, уже наступило время для спокойной созидательной государственной работы, и полагаю, что привлечение женщин к военным обязанностям, несвойственным их полу, лежало бы тяжким укором и позорным клеймом на всем населении Северной области»[361].
Среди пороков, которыми страдало офицерство, на Севере, как и в других местах, было пьянство. Оно усугублялось и тяжелыми климатическими условиями Севера. Пьянство было особенно распространено в тех частях, где офицеры и солдаты происходили из одной среды и царили панибратские отношения. В частности, одним из таких формирований был 3-й Северный стрелковый полк[362]. Белое командование даже издавало специальные приказы против этого явления, в особенности против появления нетрезвых офицеров в публичных местах. Впрочем, ближе к финалу белого Севера пьянство усугубилось.
Очевидно, в условиях хаоса появились и самозванцы – желающие назваться офицерами, чтобы получить преимущества по службе и довольствию. Не случайно генерал В.В. Марушевский приказал тщательно проверять регистрируемых офицеров на предмет того, действительно ли они имеют права на офицерский чин[363]. К этой работе привлекалась и контрразведка, поскольку самозванцы вполне могли быть советскими агентами.
По инициативе подполковника В.А. Жилинского и полковника в отставке К.Я. Витукевича в марте 1919 г. началось формирование Национального ополчения (по финскому образцу), численность которого к 1 февраля 1920 г. достигла 10 тысяч человек при 75 офицерах. С 15 апреля 1919 г. в Северной области осуществлялся призыв всех офицеров до 45 лет включительно[364]. 24 мая 1919 г. помощник генерал-губернатора Северной области по управлению Мурманским районом В.В. Ермолов издал аналогичный приказ о призыве всех офицеров, врачей и военных чиновников до 45 лет[365].
3 июня 1919 г. началась эвакуация союзников с Севера, что, как признавали белые, предопределило последующий разгром и их самих. 10 июня по решению Верховного правителя и Верховного главнокомандующего адмирала А.В. Колчака Миллер был назначен главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, действовавшими против большевиков на Северном фронте. 12 июля правительство передало Миллеру всю полноту власти, но уже 2 августа отменило свое решение.
Летом 1919 г. произошло несколько восстаний в войсках белых и союзников, в некоторых случаях сопровождавшихся убийствами собственных офицеров, часть восставших (5-й Северный стрелковый полк, группа солдат 6-го полка) даже сумела перейти к красным. В общей сложности, за год, начиная с 29 августа 1918 г., в антибольшевистском лагере на Севере России произошло 18 солдатских выступлений[366]. В результате одного из них 22 июля 1919 г. белым пришлось оставить город Онегу. Под влиянием этих событий союзники ускорили эвакуацию с Севера.
В августе белые осуществили перегруппировку сил. Их численность к началу осени 1919 г. была доведена до 25 тысяч человек, около 700 офицеров и военных чиновников прибыли из-за границы. Порядка 12 тысяч человек находилось на фронте. В Архангельске, по данным на 4 сентября 1919 г., насчитывалось всего лишь 39 штаб-офицеров[367]. К 1 февраля 1920 г. силы белых на Севере насчитывали 1492 офицера, 668 врачей и военных чиновников, 39 828 строевых нижних чинов, 13 456 нестроевых нижних чинов, 1568 строевых и 3292 обозных лошади, 125 орудий и 1039 пулеметов[368]. Советская сторона обладала информацией о том, что у белых к концу января 1920 г. имелись 2262 офицера[369]. Впрочем, эти данные нельзя считать официальными.
16 января 1920 г. командующий 6-й советской армией А.А. Самойло издал приказ о подготовке к наступлению на всех направлениях. Наступление красных, несмотря на глубокий снег, 40-градусный мороз и плохое обмундирование, увенчалось успехом. Оно сопровождалось полным развалом Северного фронта белых, массовым солдатским дезертирством, связанным с осознанием бессмысленности продолжения борьбы. Фактически в период с 8 по 15 февраля красные ликвидировали основные участки сопротивления. По мнению полковника В.А. Жилинского, «Северная область существовала настолько, насколько существовала военная сила»[370].
Как и на некоторых других антибольшевистских фронтах, офицерская масса винила во всех неудачах начальника штаба армии, то есть генерала М.Ф. Квецинского. Утверждали, что «генералу Квецинскому своя рубашка ближе к телу!»[371] Было распространено мнение о том, что, окажись Квецинский в плену вместе с другими офицерами, его бы непременно убили бы свои же[372], а расстреливаемые «на мхах» вокруг Архангельска якобы даже «просили живых – клятвенно завещать передать миру, что Квецинский – палач и редко встречающийся негодяй»[373]. Недовольство начальником штаба было столь велико, что Миллер в угоду общественным настроениям был вынужден уволить Квецинского, хотя последний фактически продолжал выполнение обязанностей начальника штаба до самого падения Северной области.
16 февраля 1920 г. из Архангельска в Мурманск был отправлен оперативный отдел штаба главкома. Однако Миллер до последнего сохранял оптимизм и, лишь узнав о безнадежном положении фронта за несколько часов до падения области, «положительно осунулся и постарел»[374]. Морозным утром 19 февраля 1920 г. белые эвакуировали Северную область, отправившись на ледоколе «Козьма Минин» и паровой яхте «Ярославна» в изгнание. Эвакуация белых не была заранее подготовлена и скорее напоминала позорное бегство, а число желавших покинуть Север существенно превышало количество мест на этих судах. В итоге тысячи солдат и офицеров были вынуждены остаться, а выехали, прежде всего, чины штаба Миллера, родственники и знакомые белого командования, личная охрана Миллера из датских солдат, а также архангельские купцы и спекулянты, получившие места за взятки[375]. Первоначально предполагалось высадиться в Мурманске, но в связи с его падением «Минин» направился в Норвегию (Тромсе). Среди уехавших в Норвегию были Е.К. Миллер (летом 1920 г. уехал в Париж), М.Ф. Квецинский и С.С. Саввич[376]. Вместе с Миллером эвакуировались 220 сухопутных и около 100 флотских офицеров, позднее с Мурманского фронта эвакуировались 377 офицеров, итого не менее 697 человек[377].
21 февраля 1920 г. части Красной армии вошли в Архангельск. Тех, кто не успел эвакуироваться за границу, ждала тяжелая участь. Из Архангельска некоторое время никого не выпускали для проведения регистрации офицеров (а затем еженедельных перерегистраций) и репрессий. После падения Северного противобольшевистского фронта многие офицеры, служившие у белых, попали в плен и подверглись репрессиям. Они обоснованно считали себя преданными штабом Миллера. Представляются достоверными данные о том, что в плен в разных местах попали 826 офицеров[378].
Обобщенная статистика движения офицерского корпуса антибольшевистских вооруженных формирований белого Севера представляется в следующем виде. К первоначально участвовавшим в борьбе 200 офицерам летом 1918 г. прибавились 500 мобилизованных. К концу 1918 г. зарегистрировались около 1000 офицеров (по всей видимости, сверх 700, уже находившихся на службе), не менее 700 офицеров приехали из-за рубежа, некоторое количество было произведено в офицерские чины в 1918–1920 гг. Всего через антибольшевистские формирования на Севере России за время Гражданской войны прошли не менее 2393 офицеров. К февралю 1920 г. до 1000 человек уехали с Севера, попали в плен или погибли. К концу войны на службе оставались 1492 человека. Из оставшихся порядка 700 человек эмигрировали и порядка 800 попали в плен. Вопрос о численности репрессированных бывших белых офицеров-северян остается открытым[379].
Основой формирования Северо-Западной армии послужил Отдельный Псковский добровольческий корпус Северной армии (Отдельный корпус Северной армии, Северный корпус, Северная армия), формировавшийся при германской поддержке осенью 1918 г. в Псковской губернии. Корпусом командовали генерал-майоры Б.С. Малявин, А.Е. Вандам, полковник Г.Г. фон Неф.
Первоначально в корпус записались 1500 человек, 40 % которых составляли офицеры[380]. После этого приток желающих резко пошел на убыль. К 20 ноября 1918 г. в корпусе по документам числились 2 генерала, 52 штаб-офицера и 640 обер-офицеров. Большинство офицеров находились во Пскове. Другими пунктами их сосредоточения были Остров и Режица[381]. По свидетельству побывавшего в Пскове осенью 1918 г. генерала А.П. Родзянко, формирования выглядели несерьезно: «Шатающиеся по городу офицеры были, по-видимому, люди ничем не занятые; во многих магазинах за прилавками я видел приказчиков, одетых в офицерскую форму. Еще более я убедился в правильности своего первого неблагоприятного впечатления, когда пришел в штаб: главную роль там играли молодые немецкие офицеры, прикомандированные к германскому Генеральному штабу, но производившие далеко не солидное впечатление»