Основой создания армии стали армянские батальоны (развертывавшиеся в полки) бывшей русской армии и составившие впоследствии Армянский корпус. Назначения на высшие военные посты осуществляли Армянский национальный совет и его военная секция. Именно они утвердили командующим Армянским корпусом генерал-майора Ф.И. Назарбекова. Последний уже при формировании штаба корпуса столкнулся с отсутствием подготовленных национальных кадров. Сложность заключалась не только в нехватке подходящих по своей квалификации офицеров, но и в том, что офицеры должны были соответствовать пожеланиям национального совета, занимавшегося политиканством. По этой причине считавшиеся не вполне лояльными совету офицеры не могли рассчитывать на назначение[481]. Получившие уже назначения были вынуждены терпеть постоянные вмешательства представителей военной секции в специальные военные вопросы. Кроме того, сами офицеры были развращены революционными событиями и при поступлении на службу нередко выдвигали целые списки требований – например, добивались более высоких назначений, чем в русской армии, либо не желали служить на фронте и в удаленных местностях[482].
Исключительная роль в создании армянской армии принадлежала офицерам русского происхождения, которые стремились стать на защиту армян. В самое трудное время, в 1918 г., когда армянский народ находился на грани уничтожения, стараниями этих офицеров была создана национальная армия. В самые напряженные периоды офицеры штаба Армянского корпуса работали с 8 утра до полуночи с перерывом с 15 до 17–18 часов, то есть по 13–14 часов в сутки[483]. В армянских войсках вместе служили высококвалифицированные кадровые офицеры русской армии, в том числе с академическим образованием, и настоящие национальные партизанские вожаки без какого-либо образования и подготовки, но с огромной силой духа и стремлением к бескомпромиссной борьбе за свой народ. Такие вожаки были крайне популярны в народе, и эта популярность кружила им головы, они переставали прислушиваться к советам опытных военных профессионалов и даже могли себе позволить нарушение дисциплины и неподчинение приказам, если были с ними не согласны. К таким командирам относятся легендарные герои армянского народа А. Озанян и Д. Канаян (Дро).
Начальник штаба отдельной Армянской стрелковой бригады капитан А.К. Шнеур впоследствии вспоминал о событиях начала 1918 г.: «Люди уставшие, ни во что не верящие, развращенные грабежом и резней, совершенно не были настроены воевать дальше, а посматривали в глубокий тыл. Офицеры два-три хороших не старше чина капитана, все военного времени. Командовал полком капитан-поляк – безусловно хороший, но несколько слабоватый характером. За нач[альника] штаба [бригады] – поручик. Боже мой, что это были за офицеры! Крепкий характером, но в военном деле неопытный, очень порядочный адъютант полка Агоронян, а остальные все – ничего не кончившие, произведенные в военное время в прапорщики – настоящие четники… не привыкшие выполнять приказания и чтобы их приказания выполнялись. Вот с такими офицерами надо было мне формировать заново бригаду и притом формировать на ходу, между переходами и перестрелками»[484]. Командир бригады, по той же характеристике: «Большой оригинал и авантюрист, но храбрый джентльменски настроенный националист»[485]. Неудивительно, что автор этих воспоминаний, окончивший лишь ускоренные курсы академии Генерального штаба, в дальнейшем стал начальником армянского Генерального штаба, причем некоторое время состоял на этом посту, даже не имея армянского гражданства.
О том, с каким трудом формировались штабы национальной армии, свидетельствует анонимный очерк об обороне Эрзинджанского района в начале 1918 г. По свидетельству автора очерка, в конце 1917 – начале 1918 г. штаб Эрзинджанского отряда формировался следующим образом: «Что касается офицерского состава, то только 5 % его были кадровые офицеры, остальные же произведены во время войны. Однако среди них было много людей достаточно подготовленных в боевом отношении в смысле опыта, выносливости и готовности к самопожертвованию за Родину. Но они мало влияли на солдат, отчасти благодаря отсутствию самостоятельного порыва и силы воли, которая, не будучи развита в них военным воспитанием, окончательно была подавлена устрашающим кошмаром революционной разрухи, когда волна поднявшегося темного пролетариата грозила поглотить все интеллигентное и сознательное. У очень многих офицеров была сильна именно эта робость перед разнузданным солдатством, хотя бы по близкому для них примеру русских частей. Но все-таки в офицерской армянской среде нашлось много идейных тружеников и бойцов, беззаветно преданных своему долгу и искренно принесших себя в жертву за родное дело. Русские офицеры были по большей части кадровые, опытные, добровольно оставшиеся в рядах армян и идейно им сочувствовавшие. Но и они страдали общим недостатком гражданской бесстрашной воли и не владели сердцами своих подчиненных. Штаб отряда был составлен с большим трудом из 3 армян и 6 русских (в том числе и начальник штаба подполк[овник] Бурков). Офицеры эти работали и за себя и за писарей, т. к. русские писаря все отказались служить, а подходящих армян не нашлось… Вообще набрать штаб удалось с крайним трудом, т. к. большинство офицерства упорно уклонялось в тыл. Упадок чувства Родины был чрезвычайно ярок, и шкурные интересы везде брали верх над запросами общего долга и самопожертвования. Все считали войну окончательно проигранной, и на этом основании большинство махнуло рукой на все и беспокоилось только о себе»[486].
Армения была наиболее близким по духу России государством Закавказья, в период Гражданской войны здесь были популярны русофильские настроения. Именно поэтому Армения была союзницей ВСЮР генерала А.И. Деникина. По этой причине вплоть до осени 1919 г. ключевые посты в армянской армии занимали русские офицеры, позднее уехавшие на белый Юг.
Когда угроза безопасности Армении спа呖ла, начались гонения на русских офицеров. Как и в других национальных государствах, национальная политическая элита, принадлежавшая в Армении к партии дашнаков, с недоверием относилась к элите военной, представленной бывшими офицерами русской армии, в том числе русскими по национальности. Под предлогом отсутствия у офицеров армянского гражданства и незнания армянского языка русских пытались вытеснять[487]. В результате интриг офицеры русского происхождения были вынуждены покинуть ряды армянской армии. Назначения стали осуществляться по принципу близости к национальной политической элите, а не по компетентности и опыту. В тяжелом положении оказались и добросовестные внепартийные офицеры-армяне, которые были готовы служить вместе с русскими и поддерживали их.
В качестве органа высшего военного управления в 1918 г. был создан Военный совет республики Армения из старших офицеров под председательством Назарбекова. Отдельно существовало Военное министерство, при котором возник военный штаб из строевого и мобилизационного отделов.
Бывший военный министр Армении генерал-лейтенант И.В. Ахвердов в своих воспоминаниях «Военные очерки Армении» писал: «Во всех назначениях на более значительные должности Военное министерство было связано не только правительством, но еще больше и партией, и отдельные лица, желающие занять ту или другую должность в армии, всегда могли, благодаря знакомству с членами партии, получить желаемое назначение… Такое своего рода “кумовство”, помимо умаления роли военных властей, вредило и делу, т. к. таким способом добивались назначения на должности лица, совершенно не пригодные или не подходящие в лучшем случае»[488]. Неудивительно, что армия с таким командным составом не смогла противостоять советизации.
Одним из бывших офицеров военного времени, служивших в армянской армии, а затем поддержавших большевиков, был будущий Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян. Почти весь командный состав вооруженных сил закавказских республик, кроме тех офицеров, которые предпочли эмигрировать, был захвачен в плен частями Красной армии в период советизации Закавказья в 1920–1921 гг. За три месяца существования советской власти на территории Армении было арестовано около 1400 офицеров, включая 20 генералов и 30 полковников[489]. Часть офицеров армянской армии была в начале 1921 г. направлена Особым отделом 11-й советской армии в концентрационный лагерь в Рязань для фильтрации. Отдельные представители высшего и старшего командного состава были отделены от младших офицеров и содержались в тюрьмах. Спустя несколько месяцев офицеры были освобождены и амнистированы, некоторая часть вступила в Армянскую Красную армию и в РККА. Достаточно отметить, что начальником штаба Наркомата по военным делам Советской Социалистической Республики Армения стал бывший полковник В.Ф. Притоманов, ранее служивший в армянской армии, причем по направлению с белого Юга. Впрочем, генштабисты-армяне не подходили большевикам в самой Армении, поскольку были ограничены национальными рамками, тогда как Красная армия формировалась в основном по интернациональному принципу. По этой причине нарком по военным делам Советской Армении А.Ф. Мясников (Мясникян) телеграфировал 23 мая 1921 г. командующему 11-й армией А.И. Геккеру: «Просил бы Вас прислать нам сюда 2–3 старых генштабистов русского происхождения»[490].
Самостоятельные национальные армии возникли и в Прибалтике. Несмотря на то что эти армии были сравнительно невелики, Латвия, Литва и Эстония сумели сохранить свою независимость в период Гражданской войны. Многие офицеры литовской, латвийской и эстонской армий до революции вместе учились в Виленском военном училище.