В Семиречье, как и в некоторых других казачьих регионах, весной 1918 г. также вспыхнуло казачье восстание, причиной которого послужили попытки насильственных реквизиций зерна и оружия. 16 апреля отряд красногвардейцев под командованием левого эсера Щукина был разгромлен казаками станиц Софийской, Надеждинской и Малой Алматинской. Затем пять южных станиц восстали и осадили город Верный, причем отряд казаков сотника Бортникова совершил дерзкий налет на город и освободил из тюрьмы Войскового атамана А.М. Ионова. В период с 24 апреля по 11 мая действовало перемирие, которое было на руку скорее красным, рассчитывавшим на подход свежих сил из Ташкента. Действительно, в мае из Ташкента прибыл отряд А. Мураева (около 600 бойцов), который совместно с семиреченскими большевиками и красногвардейцами начал успешные действия против повстанцев. По некоторым данным, пленных с целью устрашения населения рубили прямо на станичных площадях. В итоге к началу июня восстание было жестоко подавлено, а само войско упразднено. Несмирившиеся казаки вскоре вновь восстали. На этот раз их поддержали части Степного Сибирского корпуса Сибирской армии. 21 июля Семиреченский отряд полковника Ф.Г. Ярушина взял Сергиополь, захват которого стал сигналом для казачьего восстания на севере области. В ответ на это верненские большевики предприняли ряд энергичных мер по подавлению опасного для них мятежа. Однако белые сумели взять под свой контроль все Северное Семиречье. С 29 августа по 7 сентября они контролировали Лепсинск, а в конце сентября 1918 г. в Семиречье установился стабильный антибольшевистский фронт. По мере освобождения территории войска от красных возрождалось и семиреченское казачество.
В Уссурийском войске в 1918 г. появился свой сильный лидер местных казаков (хотя по своему происхождению из харьковских мещан и не принадлежавший к казачеству) подъесаул И.П. Калмыков, временно исполнявший обязанности Войскового атамана. Весной 1918 г. Калмыков сформировал Особый Уссурийский казачий отряд численностью около 500 человек, с которым в период июня – августа 1918 г. при содействии чехословаков из Владивостокской группы генерал-майора М.К. Дитерихса очистил от красных железную дорогу от Никольска-Уссурийского до Хабаровска, причем в ходе боев численность отряда Калмыкова увеличилась примерно в 2,5 раза[530].
Наиболее поздним по времени из казачьих повстанческих выступлений на Юге России стало терское восстание[531]. Тем не менее исследователи все равно считают его преждевременным, поскольку Добровольческая армия не могла поддержать восставших, что привело к значительным потерям в их рядах. Восстание началось со стихийных выступлений в июне 1918 г. Видную, но неоднозначную роль в нем сыграл отряд полковника А.Г. Шкуро, захват которым Кисловодска в середине июня 1918 г. спровоцировал преждевременное начало восстания в Волгском, а затем и в Моздокском отделах. Центром восстания был Моздок, где 20 июня (3 июля) состоялся Съезд казаков и крестьян Терского войска, избравший в качестве исполнительного органа Казачье-крестьянский совет во главе с эсером Г.Ф. Бичераховым. Позднее руководство восстанием взяло на себя Временное народное правительство Терского края эсеровского толка во главе с тем же Бичераховым. Образовалось несколько повстанческих фронтов, общее руководство которыми из станицы Прохладной осуществлял полковник Н.К. Федюшкин, а позднее – сменивший его генерал-майор Э.А. Мистулов (покончил с собой в ноябре 1918 г.). Таким образом, восстание имело два центра: Моздок (политический) и Прохладную (военный), которые соперничали между собой. Повстанцы не обладали достаточным количеством боеприпасов, а их формирования имели ополченческий характер и действовали локально. В период полевых работ казаки, несмотря на критичность ситуации, расходились по домам[532]. В результате красным удалось прорвать Прохладненский фронт, и восстание было подавлено. Некоторые из его участников отошли через Кабарду на соединение с Добровольческой армией, другая группа вышла в Дагестан. Поражению восстания способствовали острые внутренние противоречия и несогласованность действий восставших. Неудача на Тереке не является исключением из общего хода борьбы казачества; как и первое восстание в Семиречье, она наглядно демонстрирует обреченность повстанческих выступлений без поддержки со стороны регулярных формирований, таких как чехословацкие, белые добровольческие или немецкие войска.
На территории Забайкальского казачьего войска в августе 1918 г. также произошло небольшое казачье восстание. 23 августа в Чите восстали политзаключенные во главе с подполковником Б.П. Ивановым, а на следующий день казаки станицы Титовской под командованием есаула Е.Л. Трухина попытались прорваться в город. 26 августа красные оставили Читу, в тот же день в город вошли казаки Трухина, а городом Нерчинск овладели казаки станицы Знаменской во главе с есаулом Селинским. Не стоит переоценивать значение этих выступлений – красные оставляли крупные центры Забайкалья под воздействием наступавших чехословаков и сибирских войск. 27 августа эти силы уже вошли в Читу. Было восстановлено Забайкальское казачье войско. 30 августа произошло соединение этих сил с войсками Г.М. Семенова на реке Онон. 14 сентября Семенов прибыл в Читу[533].
Отличительными чертами казачьего повстанчества являлись стихийность, локальность, поддержка местного населения. В своих действиях казаки часто прибегали к диверсиям – разбирали полотно железной дороги, сжигали мосты, совершали стремительные набеги. Иногда борьба приобретала жестокий и бескомпромиссный характер, но в отдельных местах, наоборот, смена власти происходила мирным путем. Во главе движения в 1918 г., особенно на его начальном этапе, как правило, оказывались малоизвестные офицеры в небольших чинах. Лидеры казаков-повстанцев в некоторых случаях составляли оппозицию войсковой администрации после ее восстановления на казачьих территориях. В дальнейшем многие из них, не искушенные в политической борьбе и интригах, не смогли удержаться на первых ролях в освобожденных казачьих областях.
Автономный период
С окончанием повстанческого периода и освобождением казачьих территорий на них стали создаваться близкие к регулярным казачьи вооруженные формирования, восстанавливались органы казачьего самоуправления, Войсковые правительства. В некоторых войсках (Донское, Уральское, Оренбургское) появились свои казачьи армии или армии с преобладанием казаков, государственная символика, законодательные акты, закреплявшие войсковую автономию. Такое положение вещей было в значительной степени обусловлено отсутствием на тот момент в России приемлемой для казаков верховной государственной власти. Лишь с конца 1918 г. начался период интеграции казачества с белыми армиями и фронтами. Таким образом, и сами казаки, и выразители их позиции атаманы в новых условиях преследовали собственные цели, далеко не всегда совпадавшие с задачами антибольшевистской России. В наибольшей степени негативные последствия этого, вылившиеся в сепаратизм и атаманщину, проявились на слабо контролировавшихся белым центром окраинах – на Дальнем Востоке, в Семиречье, на Кубани. В меньшей степени это было присуще остальным казачьим войскам.
Период борьбы казаков во второй половине 1918 г. можно назвать автономным не случайно. Должного взаимодействия с Белым движением еще не наступило, а казачья войсковая администрация предпочитала придерживаться собственного курса, подчеркивая автономность и самостоятельность своих войск. В этот период Донская армия, несмотря на общность задач, сражалась без какого-либо взаимодействия с Добровольческой армией, подчас действуя в диаметрально противоположных направлениях (добровольцы – на Кубань, донцы – на Царицын). Донская армия в то время была очень слабой. Первоначально в войсках почти не было офицеров-генштабистов, а в штабе армии не имелось карт, канцелярских принадлежностей и средств связи[534].
Встреча командующего Добровольческой армией генерала А.И. Деникина и донского атамана генерала П.Н. Краснова 15 (28) мая 1918 г. в станице Мечетинской не привела к объединению. Различной была и ориентация руководства двух армий – командование Донской армии и администрация Всевеликого войска Донского ориентировались на центральные державы, а добровольческое – на Антанту. В своем письме кайзеру Вильгельму в июле 1918 г. Краснов отметил, что в случае восстановления Восточного фронта Дон будет держать нейтралитет и не допустит боевых действий на своей территории. Краснов предлагал Германии в обмен преимущественное право вывоза излишков хлеба, кожевенных товаров, сырья, шерсти, рыбы, жиров, масла, табака, скота, лошадей, вина и другой продукции с территории Дона с обменом их на необходимые Дону сельскохозяйственные машины, химические продукты, различное оборудование. Кроме того, Краснов обещал кайзеру особые льготы для германских предпринимателей в отношении инвестиций в донские предприятия[535]. В результате таких заверений Краснов добился признания немцами границы Дона с Украиной.
Краснов просил германского императора и о военной помощи, но не получил ее. Тем не менее атаману удалось, по различным подсчетам, поставить под ружье до 50 тысяч казаков, что было внушительной силой. Лица неказачьего сословия, участвовавшие в борьбе с красными на Дону, были приняты в казаки. И все же мобилизационная политика большевиков оказалась намного эффективней, в результате чего численное превосходство было на их стороне. Детищем Краснова стала Молодая армия (до 20 тысяч казаков), укомплектованная молодыми казаками, прошедшими серьезную подготовку. Осенью 1918 г. эта армия получила боевое крещение. Краснов всячески пытался возродить боевой дух казачества. При нем войско обрело свое историческое наименование «Всевеликое войско Донское», создавались атрибуты донской казачьей государственности, культивировался казачий национализм.