[552]. Донская артиллерия в годы Гражданской войны потеряла 52 офицера, тогда как в годы Первой мировой – только 6 офицеров[553].
Массовое участие казачества в антибольшевистском движении обусловило враждебное отношение представителей советской власти ко всему сословию. Документально эта политика была зафиксирована в секретном циркулярном письме Оргбюро ЦК РКП(б) партийным организациям Дона и Приуралья от 24 января 1919 г., согласно которому планировалось «провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью», а также поголовное истребление богатых казаков. Так или иначе, против советской власти боролось, а следовательно, подлежало уничтожению, почти все казачество.
Расплывчатость ключевых формулировок этого документа допускала весьма широкую их трактовку. Также предполагалось уравнять казаков и иногородних и осуществить массовое переселение крестьянской бедноты на казачьи земли. Письмо было оперативно разослано на места, став одним из основных свидетельств законодательного оформления большевистским режимом политики насильственного расказачивания[554].
16 марта 1919 г. пленум ЦК РКП(б) приостановил действие этого постановления[555], но документ попал к белым. В белой Сибири он был опубликован в приказе начальника штаба Верховного главнокомандующего № 334 от 17 апреля 1919 г. и вслед за этим получил самое широкое распространение в белой пропаганде, что явно способствовало дискредитации советских порядков и мобилизации казачества в белые армии[556].
При этом Донское бюро РКП(б) пыталось продолжать прежнюю террористическую линию. В решении Донского бюро, принятом не позднее 21 апреля 1919 г., прямо говорилось, что «существование донского казачества… стоит перед пролетарской властью неизменной угрозой контрреволюционных выступлений», что «ставит насущной задачей вопрос о полном, быстром и решительном уничтожении казачества как особой бытовой экономической группы, разрушении его хозяйственных устоев, физическом уничтожении казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, активно контрреволюционных, распылении и обезвреживании рядового казачества и о формальной ликвидации казачества»[557]. Такова была большевистская программа действий в отношении казачества, которая, надо сказать, последовательно реализовывалась.
Репрессивные меры применялись самым активным образом. Например, только в Вешенском районе, где затем произошло антисоветское восстание, красными, по официальным данным, были расстреляны около 600 человек[558]. Предпринимались и иные способы расказачивания. В некоторых местах запрещалось употребление слова «казак». Станицы и хутора по требованиям иногороднего населения начинали преобразовываться в волости и деревни. Впоследствии для дробления казачьих регионов менялось административно-территориальное деление.
5 июня 1919 г. на заседании Оренбургского губкома РКП(б) обсуждался вопрос об уничтожении всех казаков «свыше 45 лет, не имеющих сыновей в Красной армии и не стоящих на стороне Советской власти», большинство членов комитета высказалось «за». Впрочем, данных о применении этой меры на практике нет, но характерна постановка вопроса.
Однако даже в рядах РКП(б) постепенно появлялось понимание ошибочности политики, проводимой в отношении казачества. В.А. Антонов-Овсеенко писал 18 июля 1919 г. в ЦК: «Вы не учли всей силы казачьих традиций на Дону и в Кубани. Вы решили идти напролом. Тов. [Х.Г.] Раковский рассказывал мне, что вами было решено искоренить казачество, вселив на казачьи земли бедноту из центра, уничтожив всякую тень казачьих привилегий. Вы не учли соотношения сил, не попытались пойти на соглашение с трудовым казачеством. Вы бросили армии в поход под знаменем, вызвавшим против нас почти поголовное восстание на Дону и почти поголовный подъем кубанцев. Вот основная причина нашего временного поражения на юге, и эта причина создана вами»[559].
Уже в 1919 г. большевики поняли бесперспективность политики беспощадного террора против казачества и взяли курс на его раскол. Однако часть казачества по-прежнему поддерживала белых. По имеющимся отрывочным данным, только из станицы Донецкой в 1919 г. с Дутовым ушли 5 офицеров, 2 военных чиновника и 708 казаков, из Верхне-Павловской – 3 офицера и 131 казак, из Капитоновской – 130 казаков[560]. За период Гражданской войны в Оренбургском казачьем войске было сожжено, разграблено и разрушено 16 станиц, уничтожено не менее 4110 дворов[561]. Население Оренбургской губернии, значительную часть территории которой занимало Оренбургское казачье войско, в результате боевых действий, голода, миграций с осени 1917 по весну 1923 г. сократилось на 32,2 %, исчезли 27,1 % крестьянских и казачьих хозяйств[562].
Серьезным фактором, обострившим Гражданскую войну в казачьих областях, стали масштабные потери гражданского населения этих территорий. Казачество являлось единственной в стране организованной и многочисленной социальной группой, представители которой были настроены антибольшевистски, обладали боевым опытом, военной подготовкой и отлаженной внутренней организацией. Для красных это был серьезный противник. Впрочем, еще в ходе Гражданской войны большевики осознали невозможность подчинить казачество исключительно насильственным путем. В апреле 1919 г. при освобождении белыми территории 1-го военного округа Оренбургского казачьего войска, занятого красными с января 1919 г., выяснилось, что большевики практически не расстреливали казаков, «особенных безобразий не чинили», в результате чего казаки стали более лояльны к красным и менее склонны к поддержке белых[563]. Командир II Оренбургского казачьего корпуса генерал-майор И.Г. Акулинин в рапорте командующему армией от 25 апреля 1919 г. указал на отсутствие «особенно сердечного отношения со стороны “родных станичников” к казачьим частям»[564].
Некоторое смягчение казачьей политики РКП(б) произошло после Вешенского восстания, начавшегося в тылу 8-й и 9-й красных армий 11 марта 1919 г. вследствие особенно жестокой антиказачьей политики большевиков на Верхнем Дону. 16 марта действие январского письма было приостановлено[565]. В начале апреля соответствующие указания были доведены Реввоенсоветом Южного фронта до РВС армий и ревкомов Донской области. Однако старый документ вскоре сменила резолюция Донбюро РКП(б), утвержденная 22 апреля в ЦК партии. На Дон в массовом порядке требовалось переселить население северных и центральных губерний. Как вариант – переселение казаков вглубь России[566]. Лишь в начале осени 1919 г. на фоне успехов белых наметилось кардинальное изменение политики советской власти в отношении казачества, в том числе в связи с расследованием причин Вешенского восстания. Впрочем, это было скорее тактическим ходом.
Подчинение Донской армии добровольческому командованию стало приносить свои плоды. В марте 1919 г. донцы при поддержке присланных Деникиным кубанских частей отбили два наступления красных на Новочеркасск. В мае было отражено наступление на Ростов. Тогда же началась операция Кавказской армии генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля против Царицына. Задачей собственно донских формирований (I, II, III Донские корпуса) было соединение с верхнедонскими повстанцами, вынужденными бороться в тяжелейших условиях (восстание на Верхнем Дону началось еще в марте 1919 г.). 7 июня конница генерал-майора А.С. Секретева прорвалась на соединение с верхнедонцами, что способствовало успехам белых в наступлении на Москву.
Донская армия развивала наступление на север, справа и слева наступали Кавказская и Добровольческая армии. К 30 июня Донская область и даже юг Воронежской губернии были под контролем донцов. 1 июля пал Царицын, Кавказ оказался отрезан от советского центра. Далее донцы должны были наступать в направлении на Тамбов – Елец.
На стороне белых было значительное превосходство в коннице, однако в полной мере этим важным преимуществом они не воспользовались. Практически единственной яркой страницей истории белой конницы стал знаменитый конный рейд IV Донского корпуса генерала К.К. Мамантова по красным тылам (Тамбов – Козлов – Елец – Воронеж). Целый месяц Мамантов наводил панику, нарушал коммуникации, раздавал населению оружие в большевистском тылу. 18 августа пал Тамбов, 28 – Лебедянь, 1 сентября – Елец, 11 сентября – Воронеж. Но из-за традиционной склонности казаков к самоснабжению и захвату военной добычи Мамантов не смог реализовать все предоставившиеся ему возможности[567]. А некоторые представители белого командования даже считали рейд преступным[568]. Розданное населению Тамбовской губернии оружие сыграло свою роль уже позже, в ходе Антоновского восстания 1920–1921 гг.
С расширением территории ВСЮР значение казачества в их рядах стало снижаться. К 20 сентября 1919 г., когда армии Деникина были на пути к Москве, в их рядах, по данным советской разведки, числились 183 тысячи человек, из которых 48,5 % составляли добровольцы (88 750 нижних чинов и офицеров), 33,5 % донские казаки (61 300 нижних чинов и офицеров) и 18 % кубанцы и горцы (32 950 нижних чинов и офицеров)