[1188]. Врангель требовал упорядочить контрразведывательную работу и объединить ее с уголовным розыском в пределах армии. В другом письме от 15 (28) февраля 1920 г. Врангель обвинял Деникина в организации слежки за собой при помощи контрразведки[1189]. Таким образом, контрразведка оказалась важным инструментом политической борьбы на белом Юге. По данным на август 1920 г., многие офицеры, находившиеся за рубежом или при иностранных миссиях, работали на иностранные спецслужбы и продавали иностранцам сведения о состоянии белых армий[1190].
Белая контрразведка была слабо осведомлена о руководящем составе советской разведки. Так, например, когда на сторону белых летом 1919 г. перешел руководитель советской нелегальной военной агентуры бывший капитан В.А. Срывалин, выяснилось, что в контрразведывательном отделении штаба Добровольческой армии о нем не имелось никаких сведений[1191]. Были ли такие материалы в контрразведывательном отделении штаба главнокомандующего ВСЮР, неизвестно.
В то же время отдельные территориальные органы контрразведки работали успешно. Уже упоминавшийся следователь Орлов поставил работу контрразведки белых в Одессе на широкую ногу. Был сформирован штат сотрудников наружного наблюдения, выделялись средства на секретную агентуру. Налаживалось сотрудничество с французской контрразведкой, которой руководил майор Порталь. Агентура Орлова была внедрена в одесское большевистское и анархистское подполье, имела выходы на большевистский комитет. В результате совместных с французами операций руководство большевистского подполья в Одессе (И.Ф. Смирнов (псевдоним – Николай Ласточкин), Ж. Лябурб) было ликвидировано, однако подпольщики в ответ уничтожили агента Орлова и покушались на него самого. Белой контрразведкой в 1919–1920 гг. были нанесены мощные удары по большевистским подпольным организациям Харькова, Николаева, Киева, Севастополя, Симферополя, Феодосии, Ялты, Керчи.
Белая разведка пыталась воспользоваться любыми возможностями для осведомления. В частности, при отправке группы офицеров для связи с петлюровцами весной 1920 г., по свидетельству капитана А.И. Батрука, с ним беседовал 2-й генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего ВСЮР полковник П.Е. Дорман и взял расписку о негласном осведомлении белого командования о петлюровских войсках[1192]. Впрочем, до реальной организации осведомления дело не дошло.
С приходом к власти на белом Юге генерала П.Н. Врангеля началась реорганизация органов разведки и контрразведки. Некоторые специалисты оценивали изменения критически. Например, А.А. фон Лампе отметил в своем дневнике: «Уничтожили 2-го ген[ерал-]квар[тирм[ейстер]а, создали обер-квартирмейстера Генерального штаба. А в результате борьба с зелеными или, вернее, разведка о них вышла из рук на[чальника] шта[ба] глав[ноком]а[ндующего] и висит в воздухе»[1193]. Контрразведка Ставки была передана в ведение начальника Военного управления, объединена с органами политического и уголовного розыска, в результате чего возникла особая часть. В июне в белом Крыму был создан Особый отдел при штабе главнокомандующего. С 1 июня 1920 г. его начальником стал бывший директор департамента полиции генерал-майор Е.К. Климович[1194].
Южный фронт белых ближе других антибольшевистских фронтов продвинулся к центру Советской России. В сравнении с Востоком, Севером и Северо-Западом России здесь была наиболее развита инфраструктура, что благотворно сказывалось на организации разведки. Тем не менее даже к концу истории белого Юга о масштабности постановки разведывательной работы говорить не приходилось. Так, по официальному отчету о состоянии агентуры разведывательного отделения Ставки к 14 (27) октября 1920 г., за месяц за рубеж были отправлены 13 агентов, двое работали в прифронтовой полосе и трое – на внутреннем фронте[1195].
На Восточном фронте белых, где было меньше офицеров Генерального штаба, чем на Юге, постановка разведывательной работы была значительно хуже. С колчаковским фронтом связано гораздо меньше высокопоставленных белых агентов в Красной армии, чем с фронтом Деникина. Разведывательной работой здесь руководили выпускники ускоренных курсов Военной академии. Разведывательный отдел управления 2-го генерал-квартирмейстера Ставки до 12 июля 1919 г. возглавлял подполковник Н.А. Киселев, 7 сентября 1919 г. начальником отдела был назначен подполковник Г.И. Овчинников, фронтовой разведкой ведал капитан Ф.М. Бредш, а стратегической – полковник Н.О. Масягин. Он же был начальником разведывательного отделения осведомительного отдела Главного штаба, делопроизводителями – капитаны В.Н. Отрыганьев и И. Самодуров[1196]. Все они были выпускниками ускоренных курсов Военной академии, что отражало нехватку более опытных генштабистов в колчаковской армии.
Войсковая разведка была не на высоте. Например, от Отдельной Оренбургской армии сведения о красных было получить практически невозможно. Начальник штаба соседней Западной армии генерал-майор С.А. Щепихин был в ярости и на один из документов наложил резолюцию: «Переговорите со Ставкой, чтобы надавили на Оренбургскую армию в смысле разведки (особенно тайной). Недопустимо, чтобы при столь широком и быстром наступлении не было сведений, кто и куда отходит, какие силы там»[1197]. Из-за отсутствия этих данных белые не знали, куда направлять свои силы. Щепихин пояснял: «Сведения эти необходимы мне, чтобы решить вопрос, обеспечен ли наш левый фланг при наступлении на линию Оренбург – Бузулук или же мы именно должны идти на него. Если не 6 корпусом (что теперь с очевидностью отпадает), то Беловым[1198]; но здесь важно решить, как направлять Белова: 1) кулаком на Оренбург, 2) кулаком на Бузулук или же 3) ввиду невыясненности держать этот кулак между этими направлениями. Только при неполучении ответа от Оренбургской армии мы будем вынуждены двигать Белова третьим способом. Признаюсь, весьма не выгодным, ибо кулак сзади опоздает наверно на оба пути. Двигать же его решительно на Бузулук при неизвестности на Оренбургском фронте – можно получить удар в левый бок»[1199]. В итоге так и случилось – колчаковцы не смогли упредить контрудар Южной группы Восточного фронта красных.
По свидетельству одного из признанных авторитетов в области разведки того времени, генерал-майора П.Ф. Рябикова, «громадную пользу в деле разведки приносили переходящие от красных старые офицеры, иногда даже уже состоявшие в тайных белых организациях. Но, к сожалению, по отношению к ним, как в частях, так и в некоторых штабах, проявлялось обидное недоверие, иногда даже оскорбления и издевательства, что не служило импульсом к таковым переходам; все такие офицеры обыкновенно подвергались судебному расследованию, тянувшемуся очень долго, изматывавшему этих исстрадавшихся людей, подвергавшихся громадному риску для создания себе возможности сдачи в плен или тайного перехода»[1200]. Стоит отметить, что в 1919 г. Рябиков защитил диссертацию и опубликовал в Томске свое исследование «Разведывательная служба в мирное и военное время» (как диссертация, так и книга были засекречены, но книга рассылалась по штабам), считающееся этапной работой в области осмысления теории и практики отечественных спецслужб. В дальнейшем Рябиков занимал пост 2-го генерал-квартирмейстера Ставки Колчака и был одним из руководителей колчаковской разведки.
С февраля 1919 г. при управлении генерал-квартирмейстера Ставки Верховного главнокомандующего (позднее – при управлении 2-го генерал-квартирмейстера) существовал отдел контрразведки и военного контроля. При штабах армий существовали контрразведывательные отделения, при штабах неотдельных корпусов и в крупных центрах прифронтовой полосы – контрразведывательные пункты. Органами контрразведки тыла ведала контрразведывательная часть Главного штаба.
Кадры колчаковских разведчиков оставляли желать лучшего. По свидетельству начальника штаба 2-й армии белых генерал-майора С.А. Щепихина, старший адъютант разведывательного отделения штаба армии капитан М.Н. Плеткин, окончивший ускоренные курсы Военной академии в Томске, «случайно попал на высокую и ответственную должность старшего адъютанта разведывательного отделения. Курс академии он проходил при новых условиях Гражданской войны, т. е. уровень его подготовки не был высок. Так он относился и к своей работе: ничего не знал не только о противнике, но и о делах в самом штабе. Его доклады всегда по форме стереотипны – все обстоит благополучно… Учить его и ему подобных я, к сожалению, не имел ни времени, ни охоты… Это был “пассажир” в прямом значении этого слова»[1201].
Белая контрразведка на Востоке России возникла из контрразведывательных структур подпольных антибольшевистских организаций, существовавших здесь до свержения советской власти. При штабе Сибирской армии в июле 1918 г. появилось отделение военного контроля во главе с чехословацким офицером капитаном Зайчеком – в прошлом инструктором берлинской сыскной полиции[1202]. Аналогичные структуры были созданы при корпусных и окружных штабах. Кроме того, собственную агентуру в Омске имели некоторые военные и политические деятели – генерал П.П. Иванов-Ринов, министр финансов И.А. Михайлов. Наличие нескольких контрразведок в небольшом городе вело к различным злоупотреблениям (появлению двойных агентов, торговле информацией