[1213]. Некоторые разведчики и контрразведчики в зависимости от быстро менявшейся фронтовой обстановки могли переходить на нелегальное положение. В качестве баз для заброски агентуры на советскую территорию использовались Финляндия, Прибалтика, Польша, Турция. К сожалению, до сих пор эта тема во многом остается «белым пятном» противоборства спецслужб.
Нелегальная агентурная работа широко практиковалась на территории Туркестана, в западных губерниях, а также в Москве и Петрограде. В период нахождения дипломатического корпуса союзных держав в Вологде в 1918 г. центр шпионажа возник там. Разведчиком, например, был секретарь английской миссии Д. Гиллеспи[1214].
Британские спецслужбы столкнулись с серьезным противником в лице советской контрразведки. Несмотря на ряд успехов у англичан, советские спецслужбы смогли уверенно противостоять им, в том числе при опоре на население. Тем более что не все британские разведчики были достаточно искушенными в своем деле специалистами. Например, капитан Ф. Кроми не имел опыта разведывательной работы. Не был профессиональным разведчиком и Р.Б. Локкарт. В результате они попали в сети чекистов. В разное время арестованы оказались и некоторые другие британские агенты (Э. Бойс, Л. Вебстер, Д. Голдсмит, Р. Окерлунд, Д. Томлинг, С. Томс, Д. Хилл, Г. Холл).
Неудачи усугублялись специфическими трудностями работы в Советской России. В условиях игнорирования советскими репрессивными органами норм международного права, иностранные дипломаты не могли быть уверены в том, что смогут в критической ситуации воспользоваться дипломатической неприкосновенностью. Возможности для ведения шпионажа сокращались. Достаточно отметить, что в результате налета чекистов на британское консульство в Петрограде 31 августа 1918 г. был застрелен Ф. Кроми. 31 августа – 1 сентября прошли аресты десятков работников посольств и консульств в Петрограде и Москве. Любовница Локкарта, сотрудница посольства М. Бенкендорф, оказалась тайным осведомителем ЧК[1215]. В ходе раскрытия «заговора послов» ВЧК был задержан американский агент К. Каламатиано, разоблачены французский разведчик А. де Вертамон, английский разведчик С.Г. Рейли и некоторые их агенты[1216].
Посольства и военные миссии находились под наблюдением чекистов, что затрудняло работу разведчиков под дипломатическим прикрытием. Но успехи знаменитых нелегалов, работавших вне посольств на свой страх и риск, тоже были невелики. Реальные достижения некоторых легендарных английских разведчиков, таких как П. Дюкс, Д. Хилл или С. Рейли, которые стремились свергнуть большевиков методами тайной борьбы, в действительности оказались довольно скромными. Финансовая и организационная поддержка белого подполья в Москве и Петрограде значимых результатов не принесла. Традиционно интересовавшим британскую разведку регионом был Туркестан[1217]. Однако и здесь не было больших успехов. Как оказалось, успешно противодействовать британцам советские контрразведчики могли не только в центре Советской России, но даже на захолустной периферии, например в 1919 г. в Закаспии и на сопредельной персидской территории[1218].
Англичане преуспели в технической разведке благодаря значительным материальным ресурсам и лучшей оснащенности. Видимо, за счет этого они имели возможность перехватывать большевистские телеграммы, направлявшиеся в Европу[1219].
Мощную разведывательную службу создали поляки[1220]. Разведывательную работу на советской территории вели и прибалтийские спецслужбы. Так, по заданию эстонского Генштаба в Москву с разведывательной миссией в 1921 г. был направлен Р. Бирк, имевший официальное прикрытие в качестве атташе эстонской миссии. Бирк оказался вовлечен в операцию «Трест» и вскоре начал сотрудничать с ВЧК, причем его сотрудничество с советскими спецслужбами продолжалось на протяжении полутора десятилетий[1221].
На Дальнем Востоке активную разведывательную деятельность вели американцы и японцы. Американская разведка в качестве прикрытия использовала такие организации, как Международный Красный Крест, YMCA (Христианский союз молодых людей), Американское бюро печати, различные коммерческие предприятия. По некоторым данным, численность японской агентуры достигала 4000 человек[1222]. С ними боролись как красные, так и белые контрразведчики. В частности, ряд японских агентов был задержан на территории белой Сибири контрразведкой Колчака[1223]. Агентами иностранных государств нередко становились противники большевиков, даже из среды русских офицеров-патриотов. Так, например, с японской разведкой сотрудничал бывший полковник Н.П. Корзун, занимавший пост начальника военно-топографического отдела штаба Иркутского военного округа[1224]. Однако, как и в большой Гражданской войне, участники тайной войны из числа бывших офицеров оказались по разные стороны баррикад. Так, с ВЧК против японской разведки сотрудничал бывший штабс-капитан А.Н. Луцкий, владевший японским языком. В период Гражданской войны он оказался в рядах колчаковцев, где, если верить официальной ведомственной истории российской внешней разведки, работал в интересах сибирских партизан. В мае 1920 г. Луцкий был казнен японцами или казаками вместе с легендарным большевиком С.Г. Лазо.
Итоги борьбы спецслужб в период Гражданской войны оказались неутешительными для каждой из сторон. Этот период был, образно выражаясь, детством отечественных спецслужб. Спецслужбы красных и белых находились еще на стадии своего зарождения и становления, профессионализм их сотрудников был невелик.
Казалось бы, в отношении разведывательной деятельности огромное преимущество было у белых, разведчики которых обладали высоким образовательным цензом и должностным статусом и, что особенно важно, полностью соответствовали критериям назначения на руководящие посты в РККА. Бывший офицер-генштабист, будучи тайным сторонником белых, мог легко выдвинуться на самый верх советской военной иерархии. Такие случаи действительно имели место. В то же время ни один советский агент, не будучи кадровым офицером старой армии в достаточно высоких чинах, не мог рассчитывать на подобную карьеру в белом лагере. Тем не менее белым такая асимметрия не помогла.
В наибольшей степени критериям профессиональных разведчиков и контрразведчиков соответствовали бывшие офицеры Генерального штаба, однако в красном лагере они оказались отстранены от разведывательной и контрразведывательной работы в пользу более лояльных с точки зрения большевиков людей. Драгоценные кадры профессиональных разведчиков разбазаривались и бездумно уничтожались. Разумеется, пострадал профессионализм.
Успешной следует признать разведывательную деятельность большевистского подполья в белом тылу, хотя это подполье состояло не из военных профессионалов. Этот канал информации был очень важен для большевиков, а вследствие колоссальной идейности и фанатизма подпольщиков приносил ощутимые результаты. Однако белая контрразведка вела с подпольем беспощадную борьбу и в случае обнаружения подпольщиков их участь была незавидной.
Но работа советской военной контрразведки этого периода не выдерживает критики. Особый отдел ВЧК вместо выявления подлинной агентуры белых занимался арестами и запугиванием невинных военспецов, чем причинил серьезный вред делу военного строительства в Красной армии. Атмосфера чекистского произвола угнетающе действовала на бывших офицеров и не останавливала перебежчиков и предателей, а, наоборот, толкала военспецов на измены. Даже наиболее успешные с позиций официальной ведомственной истории спецслужб операции, как, например, раскрытие подпольной антибольшевистской организации «Национального центра», вызывают больше вопросов, чем дают ответов. О таких сфабрикованных по заказу большевистского руководства делах, как «дело» Полевого штаба РВСР, и говорить не приходится.
Советские контрразведчики не смогли ликвидировать ни одного крупного действующего белого агента в РККА из числа бывших офицеров Генерального штаба. Даже руководитель подпольной военной организации «Национального центра» в Москве бывший генерал Н.Н. Стогов смог бежать из-под ареста к белым, причем арестован он был отнюдь не тогда, когда по должностному статусу мог нанести красным наибольший ущерб. Зато добросовестно служивших красным военспецов чекисты арестовывали с завидной регулярностью, что в обстановке острейшей нехватки в РККА кадров с высшим военным образованием было просто преступным.
Достижения профессионалов-генштабистов, работавших в советских штабах на противника, тоже были скромными. В своих отчетах перед белым командованием они расписывали грандиозные успехи – срыв целых операций РККА, содействие наступлению белых, задержку формирования советских дивизий, дезорганизацию тыла и даже разжигание конфликтов в советском руководстве. Но проверить правдивость этих заявлений сегодня довольно затруднительно, тем более что они касаются тех аспектов, которые, как правило, не документировались (конфликты, межличностные отношения) или были длительными по времени процессами с множеством разнообразных взаимовлияющих факторов (мобилизация, передислокация войск). При этом очевидно естественное стремление любых агентов к преувеличению своих заслуг на поприще тайной войны. Белое командование также довольно скептически относилось к разрушительным возможностям своих сторонников в РККА. Очевидно, что в антибольшевистском подполье состояло абсолютное меньшинство военспецов, тогда как десятки тысяч добросовестно служили новому режиму, что и предопределило победу красных в Гражданской войне.