ную работу центрального аппарата управления, способствовал успешной организации советского тыла. Стоявший во главе РВСР и Наркомата по военным и морским делам Л.Д. Троцкий, не будучи военным специалистом, сумел фактически с нуля организовать Красную армию, превратив ее в эффективную и мощную вооруженную силу. Член ЦК и член РВСР И.В. Сталин выправлял положение на проблемных фронтах, требовавших немедленного вмешательства и принятия чрезвычайных мер, внес вклад в боевое обеспечение РККА. «Профессиональный революционер» А.И. Рыков на постах чрезвычайного уполномоченного Совета рабочей и крестьянской обороны по снабжению РККА и председателя ВСНХ сыграл крупную роль в организации продовольственного обеспечения РККА, в деле национализации, централизации и налаживания работы советской военной промышленности. При этом аппарат чрезвычайного уполномоченного к 1921 г. насчитывал всего около 500 человек[1304].
Вот как характеризовал Рыкова резко антибольшевистски настроенный невозвращенец бывший заместитель наркома внешней торговли Г.А. Соломон (Исецкий): «Рыков, во всяком случае, представляет собой крупную фигуру в советском строе… считаю его человеком крупным, обладающим настоящим государственным умом и взглядом. Он понимает, что время революционного напора прошло. Он понимает, что давно уже настала пора сказать этому напору “остановись!” и приступить к настоящему строительству жизни… Человек очень умный и широко образованный, с положительным мышлением, он в Советской России не ко двору…»[1305] Разумеется, последнее суждение объясняется разоблачительным пафосом автора по отношению к советской системе.
Обратимся к тем оценкам, которые давали советскому руководству офицеры русской армии – люди, не испытывавшие к ним никакого пиетета, уважение которых большевикам нужно было еще завоевать. Интересно наблюдение из дневника противника большевиков полковника фон Лампе от 18 (31) мая 1920 г.: «В Трапезунде кричат: “Да здравствует Ленин, Энвер и Таалат!” Люди сумели распространить свое влияние и на Азию! Я нахожу, что в интенсивности работы мы, старый господствующий класс, оказались совершенно неспособными!»[1306] Такое признание со стороны врага дорогого стоит!
Советский главком, бывший полковник С.С. Каменев, дал следующую оценку высшего звена политработников РККА периода Гражданской войны: «Исключительный подбор членов РВС фронтов, армий и комиссаров дивизий и частей положительно бросался в глаза. Нужно было большое знание качеств тех товарищей, которые получали ответственные назначения в Красной армии, и Владимир Ильич знал каждого из них.
Ближе я знал членов РВС фронта и армий, почему мои впечатления складывались главным образом по этим товарищам. Знакомство этих товарищей с военным делом меня, достаточно искушенного в этой специальности, сплошь и рядом удивляло. В отношении же их боевых качеств: самоотверженности, находчивости, решимости, смекалистости – они были положительно выкованы и закалены по одной школе, по одному образцу. Можно было бы привести тысячи примеров, подтверждающих сказанное. Самым же веским доказательством является то, что многие из членов РВС были позднее назначены командующими армиями и хорошо справлялись с делом управления войсками. Очень многие комиссары частей заняли посты командиров этих частей и были прекрасными командирами»[1307]. И хотя за этой высокой оценкой вполне могло скрываться стремление польстить большевистской верхушке, факт остается фактом.
Удивительно похожую оценку командовавшему войсками Московского военного округа большевику Н.И. Муралову дал бывший генерал-майор В.К. Гондель: «Как в первый, так и во все последующие мои доклады Муралову, я удивлялся, как этот, совершенно не военный человек, быстро разбирался в специально хозяйственно-административных вопросах, быстро давал им правильную оценку и делал краткое, энергичное и верное резюме»[1308]. Эти свидетельства не могут не привести к выводу о выдающихся организационных способностях и серьезном интеллектуальном потенциале высшего большевистского военно-политического руководства.
Аналогично выглядит характеристика М.В. Фрунзе его многолетним соратником, бывшим генерал-майором Ф.Ф. Новицким. По мнению Новицкого, Фрунзе «обладал удивительной способностью быстро разбираться в самых сложных и новых для него вопросах, отделять в них существенное от второстепенного и затем распределять работу между исполнителями сообразно со способностями каждого. Он умел и подбирать людей, как бы чутьем угадывая, кто на что способен…»[1309]
Важнейшим фактором победы большевиков было, с одной стороны, их внутреннее единство (единый военно-политический центр и, несмотря на отдельные разногласия, единство партийной доктрины, а также установленное декретом от 1 июня 1919 г. военное и хозяйственное единство социалистических республик, позволявшее интегрировать в эту систему новых союзников). Подобного единства не было в антибольшевистском лагере, погрязшем во внутренних конфликтах и противоречиях. С другой стороны, на победу работала способность большевиков идти на компромиссы и временные союзы даже с враждебными силами. Например, такой временный союз у большевиков существовал с анархистами «комбрига», как его именовали в РККА, Н.И. Махно, которых красное командование безуспешно пыталось весной 1919 г. инкорпорировать в РККА путем введения твердой дисциплины (достичь этого Троцкий рассчитывал путем присылки в «анархистские банды» махновцев отрядов партработников, чекистов, матросов и рабочих)[1310]. Аналогичный союз красные были готовы заключить в конце 1919 г. даже с лидером украинских националистов С.В. Петлюрой[1311]. Военно-политический союз красные заключили и с башкирскими националистами, позднее лишив их самостоятельности и упразднив башкирскую армию[1312]. На протесты башкирского лидера А.-З. Валидова Ленин ответил: «Договор, подписанный с вами, никого ни к чему не обязывает – это просто клочок бумаги… Не к лицу вам спорить о бумаге, которая некогда вынужденно была подписана…»[1313] Даже если эти слова позднее приписал Ленину сам башкирский лидер, они достаточно точно отражают отношение большевиков к своим временным попутчикам.
Как свидетельствовал впоследствии Л.Д. Троцкий, «Ленин, как и я, не был военным. Но мы пытались решать военные вопросы при помощи нашего хорошего марксистского образования, жизненного опыта и, с позволения сказать, здравого смысла»[1314].
Сильной стороной Троцкого как вождя Красной армии, несмотря на отсутствие у него военного образования, было четкое понимание стратегии Гражданской войны. В этом вопросе он значительно превосходил даже старых военных специалистов с академическим образованием, которые плохо понимали социальную природу Гражданской войны. Это превосходство Троцкого особенно ярко проявилось в ходе дискуссии о советской стратегии на Южном фронте летом – осенью 1919 г., когда главком Каменев спланировал нанесение главного удара при наступлении через казачьи районы, где красные столкнулись с ожесточенным сопротивлением местного населения. Тем временем белые добились значительных успехов на главном для них курском направлении, чем поставили под угрозу само существование Советской России. Идея Троцкого заключалась в том, чтобы отделить казаков от добровольцев путем нанесения главного удара именно на курско-воронежском направлении. Однако тогда партийное руководство его не поддержало[1315]. В конце концов, РККА перешла к реализации плана Троцкого, но это произошло лишь после несколько месяцев бесплодных попыток воплотить в жизнь план Каменева.
На угрожаемые участки фронта в годы Гражданской войны регулярно отправлялись высшие партийные руководители, не исключая членов Политбюро ЦК (например, Троцкого и Сталина). Обычно эти меры давали положительный результат, особенно в случае Троцкого, который показал себя талантливым организатором, понимавшим природу Гражданской войны и методы управления в ее условиях, а также человеком, умевшим находить общий язык с военспецами.
В чем был смысл подобных командировок при том, что на этих фронтах и так имелись свои военные и политические руководители? Чрезвычайные комиссары ЦК выполняли функции прямого управления на местах, которое является отечественной исторической традицией. Троцкий позднее вспоминал о своих поездках на фронты: «Оглядываясь на три года Гражданской войны и просматривая журнал непрерывных своих поездок по фронту, я вижу, что мне почти не пришлось сопровождать победоносную армию, участвовать в наступлении, непосредственно делить с армией ее успехи. Мои поездки не имели праздничного характера. Я выезжал только на неблагополучные участки, когда неприятель прорывал фронт и гнал перед собою наши полки. Я отступал с войсками, но никогда не наступал с ними. Как только разбитые дивизии приводились в порядок и командование давало сигнал к наступлению, я прощался с армией для другого неблагополучного участка или возвращался на несколько дней в Москву, чтоб разрешить накопившиеся вопросы в центре»[1316].
«Конечно, этот метод нельзя назвать правильным, – отмечал Троцкий в другой своей работе. – Педант скажет, что в снабжении, как и во всем вообще военном деле, важнее всего система. Это правильно. Я сам склонен грешить скорее в сторону педантизма. Но дело в том, что мы не хотели погибнуть прежде, чем нам удастся создать стройную систему. Вот почему мы вынуждены были, особенно в первый период, заменять систему импровизациями, чтобы на них можно было в дальнейшем опереть систему»