Изучая разнообразие культур, Лейла увидит, что передача женских сокровенных знаний всегда происходила в таком мудром женском кругу.
На своих ретритах она захочет воссоздать то, чего так не хватало ей.
А что касается оргазма, позже Лейла будет практиковать кундалини йогу, научится пускать из первой чакры змею, которая будет подниматься вверх, а вместе с ней и всё наслаждение будет разливаться по всему телу. Она поймёт, что это называется тантрический секс, начнёт практиковать, поедет в Индию и поймёт, что именно этот вид наслаждения интересует её в первую очередь. Она расскажет своему гуру, что каждый раз, занимаясь обычным сексом, она чувствует себя грязной, словно кто-то вынуждал её делать то, чего она не хотела. Гуру скажет, что, скорее всего, она, Лейла, создана для чего-то высшего, большего и менее земного…
И в принципе, когда с Лейлой случались те разы, когда она вдруг неожиданно, как сказал бы гуру, «улетала в астрал», она всё чаще ловила себя на мысли, что такие путешествия ей нравятся намного больше, чем те, что были возможны здесь, на земле.
Лейла называла этот ретрит ступенью номер один. Все эти телесные практики, вибраторы, мастурбации нужны постольку-поскольку. По-настоящему чувствительный и высокодуховный человек может испытывать оргазм на уровне энергии. Возможно, она даст какую-то тантрическую технику в самом конце, заодно пригласит на вторую ступень. И будет правильно с точки зрения развития. И мудро с точки зрения маркетинга. Однако надо идти к этим постулатам постепенно, разжевать информацию, подать её так, чтобы поняли все, даже Маша.
Ведь среднего уровня женщинам стоит разобраться хотя бы с обычным земным оргазмом. Она поможет им в этом. А потом, кто знает, возможно, кто-то последует за ней и сумеет перейти на другой уровень.
Лейла закрыла глаза и начала медитировать, чтобы попасть в любимое, наполненное светом пространство.
Следователь: Вы верите, что Лейла ничего не знала?
Сара: Это нелогично, но, учитывая, что всё произошедшее не поддаётся никакой логике, то, вполне возможно, и правда не знала…
17Сара
До ужина оставался час, после медитации Сара осталась сидеть на подушке, подобрав ноги и наблюдая за тем, как Анита, Ноэль и Женя щебетали. Как же они быстро сошлись.
Сара привыкла к тому, что в любых компаниях она держалась особняком. Она считала себя интровертом, а её считали снобом. Что же, если снобами назывались люди, которые не болтали со всеми подряд, то и ладно, тогда она сноб.
Правда в том, что до сих пор Сара расстраивалась от такого мнения о себе.
Она не могла и не хотела принять то, что не принимают её.
В компании всегда был кто-то веселей и поэтому нравился больше. Она тоже могла шутить, могла быть весёлой, но не по заказу и не со всеми. Именно одиночество давало Саре ощущение внутренней гармонии. Общение, напротив, вносило в её душу хаос.
Это как если бы ты навёл порядок в своём шкафу, а потом пришёл бы гость и начал бы раскладывать вещи по-своему. Общение было для Сары таким вот гостем, который наводил беспорядок в её аккуратном шкафу. У тебя свой внутренний порядок, а тут влетают чужие фразы, мнения и настроения. Это терпимо некоторое время, возможно, даже из любопытства или для расширения кругозора, для некой живости, нового опыта, ну и с чисто антропологической точки зрения, но после таких экспериментов Сара всегда хотела побыстрей вернуться к своему упорядоченному шкафу. Только время наедине с собой давало ей ощущение гармонии.
Однако прямо сейчас с ней произошла странная штука.
Сара рассматривала Аниту и внезапно подумала нечто такое, что думала очень редко, практически никогда. Сара подумала о том, что хотела бы с ней подружиться.
Хотеть с кем-то подружиться случалось с Сарой крайне редко, она хранила верность всем своим университетским подругам, которые точно знали, какой у Сары характер, и принимали её такой, какая она есть, она была уверена в них, когда делилась своими секретами, потому что нынче такие времена, что совершенно нельзя быть ни в ком уверенным. Иногда Сара всё же теряла бдительность, верила в очередной раз, что может сблизиться с кем-то ещё, кроме тех самых университетских девчонок, начинала открываться, вести себя так, как обычно вела себя с настоящими подругами: приглашать к себе домой, делиться сокровенным, предлагать сходить на выставку или в театр. Она приближала к себе человека, начинала верить, что вот наконец-то дружба возможна, и… обязательно что-то случалось. То ли она обнаруживала, что эта самая новая подруга обсуждает её с другой подругой не самым лестным образом, то ли новая подруга начинала в лицо говорить Саре, что она «слишком сложная», то ли ещё что-то такое, что наводило Сару на мысль, что и в этот раз она ошиблась. И корила себя, что позволила очароваться кем-то, кто не принимает её целиком, какая она есть.
Серьёзной, резкой и не всегда дружелюбной.
В слово «дружба» она вкладывала много смысла. Сара называла подругой только тех, кто отвечал целому списку требований, включая пункт «сможет ли человек сорваться и приехать посреди ночи», случись с ней какая серьёзная проблема, вроде форс-мажора например, когда она без денег, да ещё в опасности. Не удивительно, что, исходя из этого списка, подругами она могла назвать только двух человек, да и то Сара не была уверена, что они могли бы купить билет в другую страну, случись проблема где-то там. Остальных Сара называла «приятели».
У Аниты было очень доброе лицо, правда, одета она была уж слишком простовато для своего возраста. По оценке Сары, Аните было примерно как и ей, а значит, чуть больше сорока. Сара была убеждена, что в сорок и далее женщины обязаны красить губы, носить дорогие аксессуары и одеваться в одежду, достойную сорокалетнего возраста. И всё же доброту Сара ценила больше, чем стиль.
Со временем Сара поняла, что важно быть с людьми, которые лучше тебя. Не в смысле с кем-то богаче или умней, а в смысле кого-то, кто был добрей, терпимей, отзывчивей. Кто был лучшим, чем ты, человеком.
И вот Анита казалась Саре именно такой.
Она казалась ей лучше, чем Сара.
Так вот Сара смотрела на Аниту и думала, что именно с таким человеком, как Анита, она хотела бы дружить. Но как об этом сказать? Не подойдёшь же напрямую и не скажешь, как ребёнок на детской площадке, «давай дружить». Когда ты взрослый, всё жутко усложняется.
Нельзя просто взять и сказать, что у тебя на уме.
Она вышла из комнаты и услышала, что Анита просит у хозяйки виллы чай без кофеина. Хозяйка грустно качала головой, видимо, такого не нашлось, тогда Сара подошла к Аните и сказала:
– У меня есть вкусный зелёный без кофеина, хочешь, зайдём ко мне?
18Анита
И тут Сара произнесла:
– У меня есть зелёный чай с низким содержанием кофеина, если хочешь, – она сказала это таким тоном, что Анита сразу же поняла, почему Сара стала большим начальником. А хозяйка наверняка поняла, что ей надо срочно купить такой чай. Потому что абсолютно недостойно такого места не иметь чая без кофеина.
– Буду признательна, – тихо произнесла Анита и послушно направилась за Сарой.
Сарина комната оказалась в самом тихом месте, в конце коридора.
– Ух ты, какая большая, и у тебя терраса своя.
У Аниты в номере не было террасы и письменного стола тоже не было. И кресла. И вот такого столика для чая.
– Присаживайся, – показала Сара на кресло, – я заварю, немногие пьют чай по такой жаре, – ухмыльнулась она.
– Руки только помою, ладно? – И Анита отправилась в ванную комнату, где застыла от восхищения.
В середине комнаты размером в полноценную спальню стояла гладкая белая, похожая на кита-альбиноса, ванна, рядом красовался низкий бордовый стульчик с изогнутыми ножками.
Анита вспомнила, в описании ретрита было сказано, что каждая комната особенная и что Лейла распределит их интуитивно, несмотря на то, что, читая анкеты, в глаза не видела ни одной женщины. Интересно, почему Саре досталась такая роскошная ванная…
На полочке перед зеркальцем стояла вереница баночек и флакончиков. Сара вроде была того же возраста, что и Анита, но баночек у Сары было значительно больше. Она с интересом прочитала названия: «сыворотка с пептидами», «тоник с гиалуроновой кислотой», «крем с витамином С на ночь». Но больше всего Аниту впечатлила косметичка. Ёмкая сумка с разными отделами, каждая вещь, торчащая из этого огромного бьюти-кейса, имела свою отдельную упаковку. Кисточка для пудры помещалась в прозрачный кейс, пилочка для ногтей в розовом футляре, даже баночки с витаминами выглядывали из тканевого, похоже, сшитого вручную мешочка. Никогда ещё Анита не видела такой организованной косметички.
– Чай готов, – Сара стояла у двери ванной.
Анита вспомнила, для чего сюда пришла, вымыла руки, вытерла их специальным маленьким полотенцем для гостей.
Когда Анита вышла из ванной комнаты, то заметила краем глаза, как Сара вернулась туда и поправила коврик для ванной, переместив его в середину комнаты.
– Прости, я помешана на симметрии, – поджав слегка губы, произнесла Сара как будто даже виноватым тоном, как показалось Аните.
Сара указала Аните на кресло, а сама уселась в кресло напротив и принялась задумчиво макать в чашку золотую цепочку, изящное ситечко для чая, больше походившее на дорогой аксессуар.
– Подожди три минуты, – произнесла Сара и пододвинула крохотную тарелочку позолоченного цвета, на которую, как поняла Анита, надо было поставить через три минуты ситечко.
Сколько себя помнит, в окружении Аниты всегда был тот, кто вызывал у Аниты чувство зависти. Но не чёрной, разрушающей, а скорее такой, щекотной, которая робко шептала: «Ты бы тоже так хотела, правда?» Например, сейчас это чувство вызывала у неё Сара.
– У тебя есть дети? – поинтересовалась Сара.