- Так что придется вас оштрафовать, - обтерев в очередной раз шею, заключил участковый.
- И не только за это! – влез Володя.
Я посмотрела, как возбужденно подрагивают ее пухлые ручки и бегают из стороны в сторону круглые выпуклые глазки, и подумала, что вряд ли уж он так радеет за колхозное добро. Просто все дело в том, что Светка упомянула его роман с бухгалтером. Если он сам не женат (а приходившая к нам тетка упоминала про свои матримониальные мечты, связанные с этим субъектом), то, надо думать, у бухгалтера имеется муж. Дабы обезопасить себя от возможной кары со стороны обесчещенного супруга, Володя и побежал к участковому. Теперь, если его шалости на стороне и выплывут наружу, он всегда может сказать, что мы распустили подобную клевету в отместку.
- Да, не только, - подтвердил участковый. – Еще и за порчу колхозной собственности. Умышленную порчу. Раньше за такие дела расстреливали.
Светка поежилась. Мне тоже стало не по себе: уж больно серьезно он это сказал. Расстрелять, конечно, не расстреляют, но мало ли какие неприятности придумать можно.
- Сколько? – спросила я.
Участковый наморщил мозг, подумал и сказал такую цифру, что мы тихо выпали в осадок. Теоретически заплатить мы могли, но это означало остаться практически без денег.
- А если… мы не заплатим? Тогда что? – осторожно поинтересовалась Светка.
- Тогда? Тогда придется вас задержать. И отправить в район.
- Хорошо, - тяжело вздохнула Светка. – Выписывайте квитанцию.
Участковый сделал вид, что не услышал, и смотрел на нас выжидательно. Светка вздохнула еще раз и полезла за деньгами. Я последовала ее примеру.
- А может, еще и общественные работы? – предложил исполненный чувства собственной значимости Володя. – Ну, пусть брюкву пополют, к примеру. В возмещение ущерба.
- Ну погоди у нас, - не выдержав, прошипела Светка.
- Да, кстати, - оперативно отреагировал на угрозу участковый. – Тут о вас, гражданочки, такие слухи нехорошие ходят. Будто вы в нашем лесу исповедуете… нетрадиционные религиозные культы. Колдуете чего-то еще за деньги.
- А у нас в государстве свобода совести, - отпарировала Светка. – Какие хотим культы, такие и будем исповедовать. А вот денег мы ни с кого не брали. Вот покажите того, у кого мы деньги взяли! И брюкву полоть не будем. Не имеете права. Штраф мы заплатили? Заплатили. А за одно преступление дважды не наказывают. Между прочим, квитанцию вы нам так и не дали.
Я дергала Светку за рукав, но Остапа, как говорится, понесло.
Выслушав ее внимательно, участковый встал, надел фуражку и сухо заметил:
- Через три дня вернусь. Если будете еще здесь – пеняйте на себя.
Володя выбежал за ним, зацепившись штанами за косяк и смачно выругавшись. Таисия, что-то ворча себе под нос, принялась убирать со стола.
- Интересно, а «немой» с регистрацией здесь живет? – буркнула Светка, помогая ей собрать чашки.
- Да прям! – хмыкнула Таисия. – Просто вы Володьку обидели, а Вася, ну, участковый, какой-то его родственник. То ли брат двоюродный, то ли дядька. Вот Володька и кляузничает чуть что. Сейчас поедут вместе на мотоцикле в Пичаево «штраф» ваш пропивать. Дрянной мужичишка Володька. Бабник страшный. И что они в нем только находят, не пойму. Ну вот что, девочки… - аккуратно свернув парадную клетчатую скатерть, Таисия посмотрел на нас в упор.
- Нам собираться и выметаться? – снова полезла на рожон Светка.
- Я такое сказала? Просто постарайтесь впредь не нарываться на неприятности. Вы тут люди новые, на виду, за каждый вашим шагом следят и обсуждают. Второй день дискуссия идет, как это вы в церковь зашли, и вас небесным огнем не спалило. А уж то, что ты, Оля, у матушки в гостях была… Вот поэтому, говорят, у нее и выкидыш случился. Потому как не надо было ей с тобой разговаривать. Наверно, ты на нее порчу напустила.
- А у нее выкидыш? – испугалась я. – Ведь срок-то уже большой.
- Да ничего с ней не случилось страшного. Просто нехорошо стало, бывает. Может, на сохранении полежит, а может, и домой отпустят. Батюшка еще, кажется, не вернулся. Ты попозже сходи, узнай.
Прибрав и помыв посуду, Таисия, как обычно, отправилась к своей подруге Полине.
- Слушай, этот кошмар нам башку затарил, а мы обделались и поверили, - плюхнувшись на свою лежанку, сказала Светка. – В три дня человек должен зарегистрироваться, если остается больше, чем на десять суток, я теперь вспомнила. И все-таки желательно нам за три дня со всем управиться и уехать
- Тогда, может, чтобы время зря не терять, пока на кладбище сходим? Посмотрим, где часовня была, путь прикинем.
- Пойдем, - Светку словно пружиной подкинуло.
Приоткрыв калитку, она выглянула и вдруг отпрянула обратно во двор.
- Ты что? – удивилась я.
- Там этот… Сидит.
Отодвинув ее, я выглянула на улицу. У колонки сидел на какой-то ржавой трубе Федька. Сидел и, вроде бы, дремал, а на самом деле следил за нашей калиткой.
- Что делать будем?
- Он за нами пойдет. На что хочешь спорим, - с жаром зашептала Светка. – Придется подождать.
- Пока снова участковый мордоворот не приедет? Давай разделимся. Одна выйдет через заднюю калитку и пойдет на кладбище, а другая поводит его за собой по селу. Ну, в магазин там, тем более, все равно надо продуктов купить.
- Чур, я на кладбище!
Я только плечами пожала:
- Пожалуйста. Только учти, на дорожке свинья.
Борька действительно блаженно дремал на дорожке, ведущей мимо туалета к задней калитке. Светка побледнела.
- Нет уж, тогда лучше ты иди на кладбище, - заявила она.
- Страшнее свина зверя нет, - поддела я.
Свирепо зыркнув глазами, Светка вышла на улицу. Я выждала пару минут, подхватила злополучную лопату, перешагнула через Борькин зад и вышла на поле. Пересекла его и направилась вдоль опушки по направлению к реке. Идти было далеко: кладбище располагалась за противоположной околицей. Предстояло пройти по дуге километра три. Канава, в которую мы со Светкой свалились в первый вечер, местами углублялась до глубочайшего лога. В конце концов лес отступил за реку и забрался так высоко, что в обрывистом песчаном склоне выкопали пещерки ласточки. Они носились над водой, и от их криков стало как-то тревожно.
Тут мне встретились какие-то подростки. С воплями «ведьма, ведьма идет» они отскочили от меня на безопасное расстояние, принялись свистеть и неумело материться, приплясывая на месте. Я остановилась и решительно повернулась в их сторону. Наверно, вид у меня был довольно страшный, потому что они с криками бросились врассыпную.
Речка нырнула в лес, и я снова пошла по опушке. И тут же почувствовала чей-то взгляд. Словно зачесалось под лопатками. Опять?
Я остановилась, огляделась. Вокруг никого. Если только в лесу кто-то прячется. Может, кто-то посмелее из подростков увязался посмотреть, куда направляется ведьма?
Первым моим побуждением было вернуться тем же кружным путем домой, но я преодолела этот порыв и припустила бегом. Лес в этом месте выходил в поле мыском. Влетев туда, я спряталась за деревом. Если кто-то идет за мной, он непременно должен пройти мимо, чтобы посмотреть, куда я делась. Очередная серия дежавю. Всего-навсего позавчера я уже пряталась вот так под кустом от Федьки. Неужели Светке не удалось увести его за собой?
А вдруг он не один?
Ведь он же звонил кому-то и говорил о нас. Может, кто-то приехал ему на подмогу?
На дорожке мелькнул чей-то силуэт. Но как я ни вглядывалась сквозь ветки, так и не смогла понять, кто это. Единственное, в чем я твердо была уверена: Федька ниже ростом.
Кто бы там ни был, он пошел по дороге в сторону села. А я, выждав немного, чтобы он удалился и не мог меня увидеть, поплелась дальше кругом. Минут через пятнадцать передо мной выросла невысокая горка. Между редкими деревьями просвечивали могильные кресты.
Никогда у меня не было суеверного страха перед кладбищами. Скорее уж живых надо бояться, а то и себя саму в порыве вдохновенной глупости, но здесь мне стало как-то совсем не по себе. Уж больно этот погост был унылый и запущенный. Да и витютень гукал так противно, словно из бочки. В нижней, сравнительно новой части кладбища были аккуратные могилы, гранитные памятники, добротные кресты, блестящие свежей краской оградки и венки из пластмассовых цветов. Выше виднелись заросшие травой невысокие холмики без всяких опознавательных знаков. Первоначальную мысль походить, поискать могилы предков можно было отмести как не выдержавшую испытания действительностью.
Часовню некогда построили примерно на середине горушки. Видимо, склон здесь специально сравняли под небольшую площадку. Снесли часовню, надо думать, не раньше середины тридцатых, потому что дедушка хорошо ее помнил и часто описывал: совсем небольшую, деревянную, с невысокой папертью, чтобы удобнее заносить гробы, и шатровой крышей, увенчанной маленькой главкой. Когда-то при часовне даже был специальный священник – «панихидный», выведенный по какой-то причине за штат и направленный сюда специально для отпеваний и панихид. Правда, работы у него было немного, потому что чаще всего желали, чтобы на кладбище провожал непременно «свой» батюшка.
Сейчас площадка кое-где заросла травой и была завалена всяким мусором. Под могилы это ровное и удобное место не употребляли, наверно из-за оставшегося фундамента. По заходящему солнцу и очертаниям этого самого фундамента я сориентировалась на местности и прикинула, что лучше идти на запад.
Не исключено, что именно так думал и граф. Потому что направление на запад идеально совпадало с дорожкой и мостом через реку. Я зашла в лес, в очередной раз спрятала лопату и пошла обратно в село.
К дому Таисии я подошла уже в сумерках. Света в окнах не было. На двери висел замок – так, как мы оставили его, спрятав ключ под стреху. Куда могла запропасть Светка?
Чтобы не сидеть одной и не выдумывать всяких ужасов, я решила последовать совету Таисии и сходить в церковь, чтобы узнать о самочувствии Лены. Даже если ее и оставили в больнице, вряд ли и отец Александр, и брат Лены остались с ней. Наверняка кто-то уже дома.