1466
ГЛАВА 99ПОЛУМРАК
Миланское герцогство, дворец Бролетто-Веккьо
Бьянка Мария ужасно беспокоилась. Вот уже два дня Франческо был совсем плох, болезнь не отпускала его. Больше всего опасений вызывал даже не сильнейший отек ноги, которая к тому времени уже обрела цвет красного вина и размеры свиного окорока, а странная жидкость, сочившаяся из плоти. Врачи ничего не могли с этим поделать.
Герцог совсем ослабел, ужасная боль приковала его к постели, но гораздо сильнее Франческо мучило унизительное ощущение собственной беспомощности, и это подавленное состояние окончательно лишало его сил бороться.
Бьянка Мария знала, как тяжело ее супругу смириться со своим недугом. Осознание того, что он превратился в обессиленного и беззащитного старика, подкосило Франческо. Для истинного воина нет ничего хуже физической слабости, а кроме того, невозможность свободно двигаться напоминала ему о Филиппо Марии Висконти. Это герцогиня тоже понимала, хотя, конечно, муж, щадя ее дочерние чувства, никогда не позволил бы себе подобного сравнения.
Сегодня Бьянка Мария проснулась в холодном поту, ужасно напуганная. Ей снилась мать. Смерть Аньезе в прошлом году стала для герцогини тяжелым ударом. Внезапно она почувствовала себя одинокой и потерянной.
Это ощущение никак не покидало Бьянку, и вскоре она оказалась перед дверью в комнату Франческо.
Повинуясь ее приказу, гвардейцы пропустили герцогиню к супругу.
Внутри Бьянка Мария почувствовала сладко-горький запах разложения, испорченного мяса.
Запах смерти.
Не зная почему, еще ничего не разглядев, она поняла, что по ее щекам текут слезы.
В полумраке виднелась голова Франческо, утонувшая в подушках. Бьянка могла различить темную плотную массу его волос, почти полностью сохранивших свой черный цвет. Она отдернула кисейные занавески, и бледное, еще зимнее солнце осветило комнату слабыми лучами.
Бьянка Мария приблизилась к кровати супруга, чувствуя, как ужас сжимает ей горло. На несколько шагов ушла целая вечность. Она боялась прервать это ожидание и увидеть ужасную правду, как будто лишняя минута сомнений могла продлить Франческо жизнь.
Слезы полились из глаз еще сильнее. Бьянка Мария всхлипнула и зажала рот рукой.
— Франческо, — прошептала она.
Герцог не отвечал.
— Франческо, — повторила Бьянка Мария слабым голосом.
Ответом ей была ледяная тишина.
Теперь она ясно увидела, что муж не дышит: его грудь больше не поднималась.
Герцогиня сунула руку под тяжелые одеяла, она искала сердце. И, поняв, что оно больше не бьется, почувствовала, что теряет сознание.
Франческо Сфорца, герцог Миланский, был мертв.
ГЛАВА 100КРОВЬ И ДОЖДЬ
Савойское герцогство, долина Ченискья, неподалеку от Новалезского аббатства
Его отец умер. Эта новость билась в висках в ритме бешеного галопа лошади, на которой он несся в сопровождении охранного отряда. Гаспаре да Вимеркате настоял, чтобы Галеаццо Мария позаимствовал одежду у одного из слуг Антонио да Пьяченцы, своего казначея. Так его труднее было узнать.
Они скакали во весь опор от самого двора короля Франции Людовика XI, откуда выехали, едва усталый гонец, по-видимому загнавший свою лошадь, чтобы добраться быстрее, сообщил печальную весть. Теперь они повторяли его путь в обратную сторону. Мать, собственноручно написавшая письмо, была убита горем, и Галеаццо Мария спешил к ней.
Посоветовавшись с Гаспаре, он решил ехать по дороге, ведущей через Альпы. Так они надеялись не попасть в когти к савойцам. Амадей IX, подстрекаемый своей тетей Марией, имел немало причин ненавидеть династию Сфорца, не в последнюю очередь потому, что именно Франческо помешал им в свое время захватить власть над Миланским герцогством.
Галеаццо Мария и его люди уже второй день скакали без остановок. Их лошади были измучены и блестели от пота, несмотря на холодный ветер. На губах животных выступила пена. Дорога через Альпы оказалась полной опасностей, многие участки были покрыты снегом, и часто приходилось спешиваться, чтобы кони не переломали себе ноги.
— Держитесь! — крикнул Гаспаре, стараясь не обращаться к Галеаццо Марии напрямую, чтобы не выдать его присутствие в отряде. — Мы уже проехали большую часть пути.
Рыцари переглянулись. До границы герцогства оставалось совсем немного, они уже приближались к Сузе. Но именно в этот момент воздух прорезала стрела, воткнувшаяся в грудь одного из тех, кто скакал рядом с Галеаццо Марией.
— Нас атакуют! — закричал Гаспаре.
Среди ледяных капель дождя и порывов ветра в воздух взмыл вихрь железных арбалетных болтов.
Снаряды со свистом проносились вокруг, миланцы едва успели хоть как-то закрыться щитами. Атака была слаженной и неожиданной. Вокруг раздавались отчаянные крики тех, кто не сумел защититься от града стрел.
Двое рыцарей повалились на землю. Еще один откинулся назад, соскользнул с лошади, но не смог высвободить ногу из стремени, и конь поскакал, волоча его за собой.
Галеаццо Мария в ужасе оглядывался по сторонам: непонятно каким образом, но нападавшие явно знали, кто он такой.
Тем временем показались люди, одетые в черное, кто на лошади, кто без. Они мгновенно окружили Сфорцу и его солдат, сбежавшись одновременно со всех сторон.
— Гаспаре! — закричал Галеаццо Мария. — Прорываем окружение и бежим к той церкви. — Он указал на здание вдалеке, едва различимое из-за дождя. Затем он из всех сил воскликнул: — Сфорца!
В ответ раздался дружный хор голосов. Рыцари обнажили мечи и послали лошадей в отчаянный галоп, надеясь прорвать кольцо неприятеля, ощетинившегося клинками.
До крови ударив шпорами своего коня, Галеаццо Мария разогнался как мог. Он надеялся, что его вороной жеребец сметет любого, кто окажется у него на пути. Враги в черном неумолимо приближались. Подъехав на расстояние удара, Сфорца дважды с силой рубанул мечом. Во все стороны брызнула кровь, но обращать внимание на это было некогда. Галеаццо Мария продолжал нестись вперед, не отрывая глаз от двери церкви — единственной цели этой безумной скачки.
Оказавшись у здания, он одним прыжком соскочил с коня, схватил его под уздцы и плечом толкнул массивную деревянную дверь, на его счастье оказавшуюся незапертой. Сфорца вбежал внутрь, таща за собой лошадь. Копыта стучали по полу, эхом отдаваясь в пустых нефах церкви. Галеаццо Мария спешился и, оставив коня успокаиваться, вновь кинулся к двери и распахнул ее. Он увидел Гаспаре да Вимеркате, несущегося во весь опор. Верный соратник был уже совсем близко, когда у его лошади подогнулись ноги: в нее попала пара арбалетных болтов.
Гаспаре прокатился по земле, быстро вскочил и побежал к двери, которую Галеаццо Мария продолжал держать открытой. Он тоже оказался внутри.
Через несколько мгновений к ним присоединились еще пятеро.
— Остался кто-нибудь? — спросил Сфорца.
— Нет, мессер, я последний, — отозвался Браччо Спеццато. С годами его борода окрасилась серебром, но старый солдат был по-прежнему крепок и не спешил умирать.
— Тогда закрываем дверь! — воскликнул Галеаццо Мария. — Помогите мне запереть ее.
Он и двое его людей подхватили огромную деревянную балку и разместили поперек двери, чтобы не дать врагам ворваться внутрь.
— А теперь что? — спросил Гаспаре.
— Теперь будем ждать. Думаю, наши враги захотят представиться.
Будто в подтверждение его слов, снаружи на дверь обрушился град яростных ударов.
— Откройте! — заорал кто-то.
— А вы отпустите нас! — крикнул в ответ Браччо Спец» цато.
Снаружи послышался хохот, почти сразу же оборвавшийся.
— Мы знаем, кто вы! — сказал первый голос.
— И кто же? — продолжил Браччо Спеццато.
— Галеаццо Мария Сфорца и его охрана!
Браччо Спеццато и Гаспаре да Вимеркате посмотрели на молодого герцога. Подозрения подтверждались: ждали именно их. И, скорее всего, нанял этих людей Амадей IX.
— Кто вас послал? Герцог Савойский? — спросил Галеаццо Мария, уставший от маскарада, который оказался совершенно бесполезным.
— Здесь мы задаем вопросы! — продолжил все тот же противный низкий голос.
— Проклятье! Хотите денег? У меня их полно, — настаивал Галеаццо Мария.
— Ваши деньги нам не нужны, мессер, — раздалось в ответ.
— Ничего другого мы вам не предложим! — яростно воскликнул герцог.
— Посмотрим. Рано или поздно вам придется сдаться.
Галеаццо Мария хотел было ответить, но Браччо Спеццато сделал ему знак молчать.
Они хранили безмолвие, пока по звукам не стало понятно, что бандиты отошли от двери.
— И что теперь? — спросил герцог.
— Теперь мы в ловушке, ваша светлость, — ответил Гаспаре да Вимеркате.
— Но, может, все не так плохо, — вмешался Браччо Спеццато.
— Что вы имеете в виду, друг мой?
ГЛАВА 101ГАСПАРЕ ДА ВИМЕРКАТЕ
Савойское герцогство, долина Ченискья, неподалеку от Новалезского аббатства
Разглядеть незаметную дверь удалось не сразу, но она оказалась достаточно большой, чтобы мог пройти человек, ведущий под уздцы коня. А важнее всего было то, что она располагалась в самом конце поперечного нефа церкви, рядом с небольшой капеллой в апсиде.
Знали ли об этой двери их преследователи? Галеаццо Мария понятия не имел, но попробовать стоило.
— Кто готов сесть на моего коня и мчаться в Милан, чтобы рассказать моей матери о том, что произошло? — спросил герцог. — Она найдет решение, я уверен.
— Я поеду, — ответил Гаспаре да Вимеркате. — Пусть с вами останется столь опытный воин, как Браччо Спеццато, ваша светлость. Да и как наездник я лучше всех.
— Вы уверены?
— Абсолютно, — отозвался Вимеркате. — Подождем темноты.
— Уже недолго осталось, — заметил Браччо Спеццато. — Смеркается.
Дверь отворилась, и ледяной воздух ворвался в церковь, заставив их вздрогнуть. Галеаццо Мария и Браччо Спеццато убедились, что вокруг никого нет. Не видно было ни факелов, ни фонарей. Разбойники, что напали на них, похоже, не знали о существовании потайной двери.
Гаспаре вышел из церкви как можно тише, ведя за собой вороного жеребца герцога. Галеаццо Мария старался успокоить животное, поглаживая его бок. Все шло как нельзя лучше.
Вимеркате медленно взобрался в седло.
Дождь тем временем прекратился, на небе сияла огромная полная луна — круглая, желтая и сверкающая, будто золотой дукат.
Что-то, однако, испугало коня: он внезапно занервничал, громко заржал, поднялся на дыбы. Гаспаре да Вимеркате еле удержался в седле. Наконец при помощи герцога он смог успокоить животное, но савойские разбойники уже спешили на шум.
— Скорее, скорее, бегите! — крикнул герцог.
Вокруг слышались голоса, и пара бандитов показались неподалеку.
— Два арбалета, быстро! — приказал Галеаццо Мария.
Пока Гаспаре да Вимеркате удалялся, пустив коня во весь опор, Браччо Спеццато подбежал с двумя заряженными арбалетами.
Герцог выхватил один из них и прицелился. В лунном свете бегущие разбойники были отчетливо видны.
Галеаццо Мария выстрелил. Железный болт просвистел в воздухе и воткнулся прямо в горло одного из преследователей. Тот издал сдавленный хрип. Второй разбойник закричал:
— Тревога! Тревога! Они уходят!
И тотчас же второй снаряд, посланный Браччо Спеццато, угодил ему в спину.
Бандит рухнул на колени, а потом ничком повалился на землю.
Но остальные услышали его призыв, и вокруг появились новые угрожающие силуэты.
— Все внутрь! — закричал Галеаццо Мария.
Они быстро закрыли деревянную дверь и начали заваливать ее всем, что попадалось под руку: скамейками, стульями и церковной утварью.
Снаружи на дверь обрушились мощные удары, сопровождаемые криками и отчаянной руганью. Галеаццо Мария от всей души надеялся, что, пока они отвлекали внимание разбойников на себя, Гаспаре да Вимеркате смог оторваться от преследователей и сбежать.
Теперь им оставалось только ждать, надеясь выжить. Их спасение было в руках Гаспаре.
ГЛАВА 102НА ПОМОЩЬ ГАЛЕАЦЦО МАРИИ
Миланское герцогство, дворец Бролетто-Веккьо
Гаспаре да Вимеркате скакал без остановки ночь, день и еще одну ночь. Наконец, совсем измотанный, миновав Кастелла-монте, Биеллу, Иврею и Новару, он оказался у стен Милана.
Въехав в город через ворота Порта-Верчеллина, он из последних сил добрался до дворца Бролетто-Веккьо. Стоявшие на страже гвардейцы сразу узнали Гаспаре и без промедления провели его к Бьянке Марии.
Вимеркате не сразу узнал герцогиню: горе невероятно иссушило и измучило ее. Бьянка Мария была в траурной одежде, ее глаза покраснели, волосы растрепались, на лбу пролегли глубокие морщины.
— Где мой сын? — сразу же спросила она.
— Ваша светлость, прежде всего примите мои соболезнования. Как только мы узнали о смерти герцога, то без промедления покинули французский двор и поспешили сюда. Мы поехали через Альпы, оттуда спустились к Сузе. Этот путь был выбран с одной-единственной целью — избежать встречи с людьми Амадея Девятого Савойского, но неподалеку от Но-валезского аббатства, в долине Ченискья, на нас напала банда разбойников. Мы спрятались в близлежащей церкви, но бандиты устроили настоящую осаду.
— Мой сын?! — кратко и в то же время гневно повторила Бьянка Мария.
— Он остался там вместе с другими и отправил меня передать сообщение. Но нужно торопиться.
— Мария! Будь она проклята! Не зря моя мать ее ненавидела.
— Они знали, по какой дороге мы поедем. Это наверняка люди из гвардии герцога Савойского!
— Вне всяких сомнений, Гаспаре. Теперь мы должны спасти Галеаццо Марию! Сколько времени у вас занял путь сюда?
— Я скакал две ночи и один день без остановок.
— Значит, у нас совсем мало времени! Вы готовы снова пуститься в путь? Простите, что прошу вас об этом, но я не знаю, к кому еще обратиться, у меня никого не осталось.
— Ваша светлость, только прикажите, и, если понадобится, я буду скакать, пока у меня сердце не разорвется.
— Благодарю вас, дорогой Вимеркате. Как бы то ни было, единственный, кто может сейчас прислушаться ко мне, это Антонио да Романьяно. Он всегда испытывал уважение к герцогу Милана и, в отличие от этого безумца Амадея Девятого, должен понять, что ждет Савойское герцогство, если хоть волос упадет с головы моего сына.
— Да, ваша светлость, я согласен с вашим планом.
— Примите ванну и отдохните пару часов, Гаспаре. Вас ждет серьезное испытание, — сказала Бьянка Мария, отпуская его.
Вимеркате удалился, и герцогиня, не теряя времени, села за письменный стол и взяла лист бумаги и перо.
Любезнейший мессер Антонио да Романьяно, я пишу к Вам с болью в сердце, вызванной кончиной моего супруга, Франческо Сфорцы, герцога Миланского. Причина, по которой я решила обратиться к Вам, однако, состоит в другом. Мне стало известно, что наемники герцога Савойского напали на моего сына Галеаццо Марию и его охрану неподалеку от Новапезского аббатства.
Можете себе представить, как напугало меня данное известие. Положение также усугубляет тот факт, что мой сын возвращался из Франции, куда он отправился, чтобы оказать помощь его величеству Людовику XI в войне против Карла Смелого.
У меня нет времени подробно останавливаться на этом вопросе, да это и ни к чему, но могу Вас уверить, что французский король едва ли будет рад узнать о том, какой прием оказали в Савойе его верному союзнику — новому герцогу Милана.
Я не намерена ни обсуждать причины подобного поведения, ни выяснять, почему банде разбойников вздумалось поджидать в засаде Галеаццо Марию. В настоящий момент мой сын и его люди заперты в церкви поблизости от Новалезского аббатства. Учитывая обстоятельства, я надеюсь, что Вы постараетесь убедить герцога Амадея IX решить этот вопрос.
Если этого не произойдет, боюсь, Савойю в самом скором времени ждет вооруженное столкновение с королем Франции и все вытекающие из этого последствия.
К этому, пожалуй, мне нечего добавить.
Бьянка Мария Висконти Сфорца, герцогиня Милана
Герцогиня перечитала письмо: кратко, прямо, убедительно. Она свернула лист и запечатала его сургучом.
Теперь оставалось только надеяться, что Галеаццо Мария продержится достаточно долго и что Антонио да Романьяно не забыл о ней.
ГЛАВА 103ПАПСКИЙ ПРИМАТ
Папская область, дворец Барбо
Они находились в Зале карт, и Полиссена не могла отвести глаз от огромной карты мира, висевшей на стене. Вся комната поражала великолепием и роскошной обстановкой, так же как и предыдущая — Зал подвигов Геракла, где под деревянным кессонным потолком по всем четырем стенам тянулся невероятной красоты фриз, изображавший деяния мифологического героя.
В каждом зале можно было увидеть герб Пьетро Барбо: лев, стоящий на задних лапах, увенчанный кардинальской шапкой.
— Этот дворец станет символом влиятельности и могущества нашей семьи, матушка, — произнес Пьетро с нескрываемой гордостью. — Отсюда я буду выстраивать мою политику. Здесь вы королева Рима.
Полиссена покраснела и улыбнулась: покраснела, потому что чувствовала себя неловко среди такой чрезмерной роскоши, а улыбнулась, потому что была счастлива.
— Не переживайте, Пьетро, я привыкла довольствоваться и гораздо меньшим.
— Не сомневаюсь, матушка, вы очень скромны и наделены редчайшим умом и тактом. Однако Венеция больше не должна никого бояться. Вот почему я выбрал этот дворец рядом с церковью Святого Марка — чтобы ясно заявить о своей позиции. Я не намерен подчиняться власти концилиаристов, морочащих людям голову своими сумасбродными теориями. Также я не собираюсь уступать тем, кто желает дать преимущественные права на принятие решений коллегии кардиналов.
Я твердо решил вернуть примат понтифика как духовного главы, не жертвуя при этом и светской властью, которую всегда предполагала эта должность. Вот почему я работаю над тем, чтобы окружить себя людьми, которым могу безоговорочно доверять, и хочу устроить так, чтобы Джованни избрали кардиналом как можно скорее.
— Вашего племянника?
— Именно. Тогда и моей сестре Николозе больше не придется опасаться за свое будущее. Кроме того, как вы знаете, я уже назначил его аббатом монастыря Санта-Мария-ин-Сильвис в Сесто-аль-Регена. Чтобы дойти до статуса кардинала, я подготовил для него еще две комменды: Сан-Фермо-Пикколо в Вероне и монастырь Ди-Боско в Аквиле.
— Но ведь этими двумя монастырями прежде руководили вы!
— Верно.
— И вам не кажется, что это чересчур? — спросила Полиссена. Ей казалось, что эти решения слишком очевидно демонстрируют желание посодействовать родственнику.
— Вовсе нет! Разве не был понтификом мой дядя? И разве я не обязан ему своим положением? А я что должен делать? Бросить племянника на произвол судьбы? Никогда! Я делаю все это ради Кондульмеров и Барбо! Отец был бы доволен мной, надеюсь, и вы тоже.
— Конечно, — уступила Полиссена.
— Что же до моего кузена Марко, то его я сделаю кардиналом на следующей консистории, пока пусть побудет епископом в Венеции. И наконец, матушка, самое главное.
— Что же? — спросила Полиссена, слегка растерявшаяся от всех этих грандиозных планов.
— Хочу, чтобы вы стали моим личным советником. Поэтому прошу вас оставаться в Риме как можно дольше. Я подготовил этот дворец для вас. — Пьетро театральным жестом развел руки, будто желая охватить вею роскошную обстановку зала, в котором они находились.
Полиссена прижала руки к сердцу:
— В самом деле?
— Ну конечно! Кто справится с этой должностью лучше вас?
— Но я не думаю…
— Возражения не принимаются! — резко перебил понтифик. — Это уже решено.
Полиссена снова улыбнулась. Ей нравился решительный настрой Пьетро. Конечно, он очень любит выставлять себя напоказ и питает несколько чрезмерную страсть к роскоши. Но, с другой стороны, кто из нас без греха?
— В таком случае, — сказала Полиссена, — я выполню вашу волю, ваше святейшество.
— Я буду вам бесконечно признателен, — ответил Пьетро. — Вы не знаете, сколько ужасных интриг и заговоров здесь плетется.
— Могу себе представить. Потому и советую вам быть осторожнее.
— Именно для этого я прошу вас находиться рядом со мной. Не говоря уже о том, что я люблю вас так, как едва ли смогу любить кого-то еще.
Полиссена растроганно взглянула на него.
— Идите сюда, сын мой, — сказал она и, когда Пьетро подошел, заключила его в объятия.
— Если бы только Никколо видел нас сейчас, — заметила Полиссена.
— Он бы гордился нами, — ответил понтифик.
ГЛАВА 104ОСВОБОЖДЕНИЕ
Савойское герцогство, долина Ченискья, неподалеку от Новалезского аббатства
Они ждали уже четыре дня и в буквальном смысле слова умирали от голода. В первую ночь пленники обошлись без еды, а наутро собрали вместе все свои скромные запасы: немного вяленого мяса, засохший хлеб, кусок колбасы и еще чуть-чуть всякой снеди.
У Браччо Спеццато была фьяска с вином, и некоторое время они убивали время, отпивая по глотку. Галеаццо Мария в основном оставался погружен в собственные мысли, опечаленный смертью отца, и только иногда разражался проклятиями в адрес горстки бандитов, державших их в осаде.
Так прошли первый день, вторая ночь и следующий день.
И вот молодой герцог сказал:
— Сейчас Гаспаре уже, наверное, доехал!
— Да, думаю, еще утром, — отвечал ему Браччо Спеццато.
— Сколько еще нам здесь ждать? Разумнее всего будет, если мать пришлет солдат нам на выручку.
— Но это развяжет войну.
— Ну и что? Что же ей нужно сделать, по-вашему?
— Представления не имею. Но мы должны набраться терпения, ваша светлость.
— Легко сказать, Браччо! Это в вас говорит спокойствие старости.
— А в вас — высокомерие юности, — резко ответил старый солдат. Он слишком много повидал на своем веку, чтобы потакать Галеаццо Марии.
Герцог замолк: он безгранично уважал этого человека, который столько лет был правой руной его отца. Легендарный Браччо Спеццато, выбравшийся из стольких передряг. Галеанцо Мария скрылся от всех в углу церкви, за алтарем.
После заката Спеццато и остальные солдаты уснули, но молодой герцог не сомкнул глаз до самого утра. Так прошла третья ночь.
На следующий день все хранили молчание: они были слишком голодны, чтобы разговаривать, и слишком ослаблены, чтобы мерить шагами пространство церкви. Браччо Спеццато не сводил глаз с двери, опасаясь возможного штурма. Снаружи то и дело доносились грубые раскаты хохота, но никто не пытался заговорить с пленниками: их явно решили оставить томиться взаперти.
Прошла четвертая ночь. На рассвете, однако, случилось нечто, заставившее разбойников переполошиться. Что-то или кто-то нарушил их покой.
В подтверждение этого раздался стук в дверь церквушки, а голос, совершенно не похожий на главаря бандитов, позвал герцога. Этот голос был им всем отлично знаком.
— Ваша светлость, это я, Гаспаре да Вимеркате! Выходите, вы спасены.
Галеаццо Мария подошел к двери и вопросительно посмотрел на Браччо Спеццато. А если это ловушка?
— Гаспаре! — крикнул Галеаццо. — Если это правда вы, то мы ждем вас у боковой двери. Держитесь на отдалении, чтобы мы могли вас разглядеть.
— Хорошо, — раздалось в ответ.
Не теряя времени, Браччо Спеццато и молодой герцог направились к дверце в поперечном нефе.
Двое их товарищей уже начали разбирать гору из скамеек, стульев и деревянных досок, которые до этого составили вместе, чтобы защититься от возможного вторжения.
Когда они закончили, Браччо Спеццато медленно отворил дверь.
Прямо перед ними, чуть поодаль, стоял Вимеркате.
— Разрази меня гром! — воскликнул Браччо. — Это правда Гаспаре! Взгляните сами, ваша светлость.
Молодой герцог выглянул из-за двери и узнал Вимеркате.
— Гаспаре! — закричал он. — Да благословит вас Бог, вы справились!
— Именно так, ваша светлость. Можете выходить, вам ничто не угрожает. Со мной целый полк миланских солдат, и, что самое важное, нас сопровождает благородный пьемонтец Антонио да Романьяно!
— В самом деле? А кто это? — пренебрежительно спросил Галеаццо Мария.
— Ему — и вашей матери, конечно же — мы обязаны окончанием этого кошмара.
— Моя мать здесь?
— Никак нет. Она ждет вас в Милане, чтобы вместе почтить память вашего отца и отпраздновать ваше восшествие на герцогский престол.
— Замечательно.
— Ваша светлость, — продолжил Гаспаре, — не могли бы вы вместе со всеми остальными последовать за мной к главному входу в церковь?
Молодой герцог кивнул.
В скором времени он, Браччо Спеццато и четверо их товарищей оказались под розой на фасаде церкви.
Там в слабом утреннем свете Галеаццо Мария действительно увидел ряды миланских солдат, о которых говорил Вимеркате. Между двумя оруженосцами в цветах Савойи стоял элегантно одетый знатный господин. У него были седые волосы и довольно угрюмое выражение лица, не лишенное, однако, осознания своей власти.
— Ваша светлость, — произнес незнакомец, обращаясь к Галеаццо Марии, — мое имя — Антонио да Романьяно. В прошлом я был другом вашего отца. Теперь же, выполняя просьбу вашей матери, я немедленно прибыл сюда, чтобы устранить это досадное недоразумение. Я не знаю, что за люди напали на вас, но, как видите, при нашем появлении они немедленно обратились в бегство.
— Тьфу! — в сердцах воскликнул молодой человек. — Настоящие герои: держали нас в осаде четыре ночи и три дня, а теперь поспешили удрать. Что-то мне подсказывает, что тут не обошлось без вашего герцога!
Браччо Спеццато коснулся руки Галеаццо Марии, призывая его сохранять спокойствие. Если бы кто-то еще позволил себе подобное, герцог приказал бы перерезать ему горло за неуважение к правителю, но от Браччо он принял это как должное.
— Мне жаль это слышать, — ответил да Романьяно. — Я же, напротив, хочу подчеркнуть, что действую от имени и по поручению Амадея Девятого Савойского, который приносит вам свои глубочайшие извинения за это ужасное происшествие. Герцог хочет, чтобы вы знали: он не имеет никакого отношения к случившемуся и ни за что не дал бы распоряжения подстерегать вас в засаде.
Галеаццо Мария хмыкнул, было ясно, что он не поверил ни слову. Однако ему хватило выдержки на любезный ответ:
— Благородный Антонио да Романьяно, мы благодарим вас за своевременное вмешательство и просим выразить благодарность герцогу Савойскому за то, что он прислал вас в качестве своего представителя.
Пьемонтец кивнул.
— Но это еще не все. Герцог попросил передать вам этого прекрасного гнедого камаргу в надежде, что он станет надежным спутником в ваших путешествиях. — Савойские рыцари спешились и подвели жеребца такой поразительной красоты, что даже своенравный Галеаццо Мария на мгновение лишился дара речи.
Герцог Миланский улыбнулся, восхищенно глядя на роскошного коня коричневой масти.
— Передайте Амадею Девятому мою благодарность, — сказал он, подходя к жеребцу и гладя его по морде. Между глаз у коня было белое пятнышко, по форме похожее на звезду. Галеаццо Мария остался невероятно доволен подарком.
— А теперь по седлам, друзья мои! — сказал он наконец, обращаясь к Браччо Спеццато и Гаспаре да Вимеркате. — Пора ехать в Милан.
ГЛАВА 105ЗАСАДА
Флорентийская республика, по дороге из Кареджи во Флоренцию
Лоренцо скакал галопом. Он не собирался раскрывать свой план, а если ехать шагом, то со стороны сразу станет понятно, что он ожидает с минуты на минуту наткнуться на людей Луки Питти и Диотисалви Нерони.
Его отец не отправился по обычной дороге из Кареджи во Флоренцию: он выехал раньше, в карете, совершенно другим путем, о котором мало кто знал. Наверное, сейчас он уже прибыл во дворец Медичи.
Лоренцо сопровождала весьма скромная охрана: всего несколько солдат, одетых как знатные господа, чтобы не слишком бросаться в глаза и не показывать, что они остерегаются засады.
Дорога сделала несколько крутых поворотов, и сразу после них Лоренцо увидел двоих всадников, перегородивших путь. Медичи придержал коня, чтобы замедлить бег, и сделал знак остальным последовать его примеру. Он узнал Диотисалви Нерони: у того была длинная густая борода, такая белая, что казалась сделанной из гипса. Обычно Нерони одевался очень элегантно, но сейчас Лоренцо отметил, что вид у него непривычно воинственный: кожаный пурпуэн и короткий меч на поясе. Спутник Диотисалви выглядел как профессиональный наемник: заостренные черты лица, хищный взгляд, крепкая подтянутая фигура и, конечно, целый арсенал оружия.
— Мессер Медичи… — вкрадчиво заговорил Диотисалви Нерони, взявшись за поводья лошади Лоренцо, как будто желая убедиться в том, что он никуда не сбежит. Фолгоре, его любимый конь с черной как уголь, блестящей шкурой, рванулся в сторону, потому что не переносил близости посторонних. Лоренцо успокоил его, похлопав по крепкой шее.
Нерони ничуть не смутился:
— Какая приятная неожиданность — встретить вас здесь! Куда вы направляетесь с таким скромным отрядом?
— Возвращаюсь из виллы в Кареджи во Флоренцию. Моему отцу нравится проводить время за городом и беседовать о литературе и философии с членами Платоновской академии.
— Конечно-конечно, — отозвался Диотисалви.
— Могу я поинтересоваться, кто этот благородный господин, что сопровождает вас?
— Эрколе д’Эсте, брат герцога Борсо.
— Вот как! Мой почтение, мессер.
Тот даже не удостоил Лоренцо взглядом, ограничившись кивком. Похоже, он был занят тем, что считал людей, сопровождавших Медичи.
Пока Лоренцо пытался придумать, как скорее закончить этот неприятный разговор, он заметил нечто, угрожающе блеснувшее среди деревьев, которые плотно стояли по обеим сторонам дороги. Значит, Нерони велел своим людям спрятаться в чаще, чтобы его отец со своей каретой и сопровождением оказался меж двух огней, если проедет здесь. Присутствие такого легендарного воина, как Эрколе д’Эсте, лишний раз напоминало о давней ненависти, которую Феррара питали к Флоренции.
— Прекрасно, мессер, — сказал Лоренцо. — В таком случае желаю вам хорошего дня.
Молодой Медичи хотел было пришпорить коня и продолжить путь, но Нерони снова сжал его поводья:
— Одну минуту. У меня к вам последний вопрос.
— Слушаю вас. — Лоренцо изо всех сил старался сохранить безмятежный вид. Его слова, казалось, на миг повисли в весеннем воздухе.
Нерони выждал перед тем, как задать свой вопрос, будто желая, чтобы тишина усилила напряжение, образовавшееся в результате этой якобы случайной встречи. Наконец он спросил:
— Ваш отец остался на вилле?
— Вовсе нет, — с готовностью ответил Лоренцо. — Он тоже выдвинулся во Флоренцию, наверное, скоро проедет здесь. Думаю, вы как раз столкнетесь с ним.
— Ах вот как. — В глазах Нерони на мгновение сверкнул огонек, в котором — Лоренцо готов был поклясться — читалось удовлетворение. — В таком случае не стану вас задерживать. Думаю, вы хотите поспешить домой и подготовиться ко встрече отца.
— Именно так. Мессер Нерони, — Лоренцо кивнул ему в знак прощания. — Мессер, — прибавил он, обращаясь к Эрколе д’Эсте, — мое почтение вам обоим!
Вырвав поводья из рук флорентийца, Медичи пришпорил Фолгоре и отправился дальше. Его люди последовали за ним.
Подождав, пока они отъедут на приличное расстояние, после нескольких крутых поворотов, когда никто уже точно не мог их услышать, Лоренцо поднял руку, привлекая внимание верного Браччо Мартелли, скакавшего рядом. Самый близкий его друг, заменивший старшего брата, которого у молодого Медичи никогда не было, Браччо проявил себя отважным и честным человеком, и между ними с первой встречи возникла искренняя симпатия. Медичи всегда хотел видеть его рядом с собой.
— Что вы думаете, друг мой? Они поверили?
— Это уже неважно: когда они увидят, что ваш отец не явился, то поймут, что вы их обманули.
— Это верно.
— Но будет слишком поздно.
— Точно.
— Вы великолепно сыграли свою роль. Настоящий мастер интриг! — усмехнулся Браччо.
— Вы преувеличиваете, друг мой.
— Это правда. Если бы они не купились, то не знаю, чем бы это все закончилось!
— Что вы хотите сказать?
— Вы отлично умеете обращаться со словами, Лоренцо, но что скажете об оружии? Если бы вы фехтовали хотя бы вполовину так ловко, как говорите, то, поверьте, никто не устоял бы против вас, — сказал Браччо и расхохотался.
Лоренцо последовал его примеру, а затем ответил:
— Мы можем это проверить.
— Что именно?
— То, как я владею мечом и пикой.
— Вот как! Договорились.
— Скажите мне когда и где.
Браччо внимательно посмотрел ему в глаза:
— Через два года, в этот же день. На площади Санта-Кроче, во Флоренции.
— По какому поводу?
— По поводу моей свадьбы!
— Так вы женитесь, старый нечестивец? — с удивлением спросил Лоренцо, не скрывая радости.
— А что? Вы в этом сомневались?
— Никак нет. Значит, все решено. Дайте руку!
Пожимал правую руку Браччо, Лоренцо подумал, что только что справился с очень важным заданием. И если доброе начало-половина дела, то, похоже, в их жизни не будет недостатка в приключениях.
— По крайней мере, у вас есть время потренироваться, — сказал Браччо.
Оба юноши снова засмеялись, а затем пришпорили коней и поскакали галопом в сторону Флоренции.
ГЛАВА 106 ПОДКРЕПЛЕНИЕ
Миланское герцогство, замок Сфорца
Галеаццо Мария был вне себя от ярости. Он находился в оружейном зале вместе с Браччо Спеццато и Гаспаре да Вимеркате. Потрясенный Чикко Симонетта наблюдал за герцогом с безопасного расстояния: тот только что пробил железный панцирь, ударив по нему боевым цепом.
— Проклятье! — кричал Галеаццо Мария. — Этот болван Борсо д’Эсте вздумал воевать с Медичи? С моими самыми верными союзниками? Он что, думает, что я все тот же мальчишка, что гостил у него много лет назад?
— Нет, он так не думает, — ответил Чикко. — Его действия означают прямое объявление войны.
— В таком случае, — отозвался Галеаццо Мария, который с трудом переносил высокомерие советника своего отца, но понимал, что этот человек ему необходим, — мы будем воевать. Не можем же мы оставаться в стороне. Сколько людей прислал Борсо?
— Больше тысячи, — ответил Симонетта. — Во главе он поставил своего брата Эрколе, отважного воина и рыцаря ордена Дракона.
— Ордена Дракона? А что это?
— Societas Draconistrarum, организация, основанная венгерским императором Сигизмундом. В нее входят самые кровожадные рыцари в истории человечества.
— В самом деле? — недоверчиво ухмыльнувшись, спросил Галеаццо Мария. — Тогда я пошлю две тысячи солдат, в два раза больше, чем у д’Эсте. Посмотрим, как тогда запоет рыцарь Дракона! Что он будет делать, плеваться огнем? — Герцог разразился хохотом.
На лице Чикко Симонетты не дрогнул ни один мускул. Гаспаре да Вимеркате улыбнулся, Браччо Спеццато тоже.
— Нельзя терять время.
— Боюсь, это будет несколько опрометчивый поступок.
— Чикко, мне жаль, что вы так думаете, но я уже принял решение, и теперь меня проще убить, чем вынудить изменить его, — сказал Галеаццо Мария, угрожающе уставившись на советника.
— Что вы, ваша светлость! Если уж вы что-то решите, ваше слово — закон.
— Ну и прекрасно. А теперь хватит терять время! Браччо, пожалуйста, идите займитесь подготовкой. Господа, вы свободны. А вы задержитесь, Гаспаре.
Вимеркате остался на месте, двое других покинули комнату.
Герцог немного подождал.
— Что вы о нем думаете? — спросил Галеаццо Мария, убедившись, что никто не может его услышать.
— О ком?
— О Чикко Симонетте.
— Прошу прощения?
— Вы меня слышали.
Гаспаре да Вимеркате покачал головой:
— Ваша светлость, могу сказать лишь то, что Чикко Симо-нетта был самым верным советником вашего отца. Я думаю, он вне подозрений, и, скажу больше, мне кажется, он способен принести большую пользу герцогству.
— Вы прямы и искренни.
— Только так я и умею себя вести.
— Поэтому вы мне и нравитесь, Гаспаре.
— Благодарю вас, ваша светлость.
— Не благодарите. Я поставлю вас во главе войска, которое отправится во Флоренцию.
Вимеркате опустился на одно колено:
— Ваша светлость, для меня нет большей чести.
— Глупости! Я отлично знаю, что вы устали. И вы совершенно правы: вы сражались достаточно. Но я прошу вас сделать это последнее усилие, а потом можете уйти на покой. Я знаю, что вы отдали земли близ Порта-Верчеллина в дар доминиканцам.
— Я хочу построить там церковь, — ответил Вимеркате.
— Это благородная цель. Вы уже выбрали, кто будет руководить работами?
— Джунифорте Солари.
— Замечательно. Тогда по возвращении я вознагражу вас такой суммой денег, что вы сможете построить хоть три церкви, если захотите.
— Благодарю вас, ваша светлость.
— А теперь ступайте, Лука Питти и Диотисалви Нерони не станут медлить. Вы должны скакать во весь опор, чтобы успеть вовремя.
— Ну что же, это мне не впервой.
— Это точно, — ответил Галеаццо Мария, вспомнив осаду в церкви, устроенную разбойниками по приказу герцога Савойского.
ГЛАВА 107ПОРАЖЕНИЕ ЗАГОВОРЩИКОВ
Флорентийская республика, дворец Медичи
Пьеро де Медичи знал, что самое важное уже сделано. Во-первых, Лука Питти в очередной раз перебежал на другую сторону, предусмотрительно покинув ряды заговорщиков. А теперь Пьеро удалось передать просьбу о помощи Галеаццо Марии Сфорце. Можно надеяться, что в скором времени им на выручку явятся миланские солдаты.
Конечно, Диотисалви Нерони и братья д’Эсте не отступят, особенно Эрколе д’Эсте, который специально прибыл сюда и явно не собирается терять время. Вот почему так важно дождаться войск Сфорцы. Герцог Миланский уже прислал письмо, в котором сообщал, что Гаспаре да Вимеркате с двумя тысячами солдат выступил в сторону Флоренции и прибудет совсем скоро.
Тем временем Пьеро вместе с семьей укрылся во дворце Медичи. Микелоццо в свое время выстроил это здание для его отца Козимо. К счастью, он не забыл придать дворцу не только красоту, но все необходимые черты надежной крепости.
Однако снаружи то и дело раздавался страшный грохот: кто-то пытался выломать двери, по всей видимости используя таран или что-то подобное.
Подтверждая его худшие опасения, как раз в этот момент явился Лоренцо с плохими новостями.
— Отец, они взяли в осаду наш дворец, — сказал он. — И яростно колотят тараном в двери. Что мы можем предпринять?
— Это немыслимо! В любом случае не переживайте, Лоренцо, я разберусь с ними. Вы и так уже очень много сделали в эти дни. Оставайтесь с младшим братом Джулиано и с Лукрецией, вашей матерью.
— А вы?
— Я выслушаю, что мне хочет сообщить Нерони.
— Но…
— Хватит! Сейчас вы должны слушаться меня! — отрезал Пьеро.
Лоренцо ничего не оставалось, кроме как поклониться и отправиться в покои матери. По решительному взгляду сына Пьеро понял, что в случае необходимости Лоренцо готов пожертвовать собственной жизнью ради спасения близких.
Синьор Флоренции высунулся в окно, выходившее на сторону виа Ларга. Рядом с ним Браччо Мартелли внимательно наблюдал за ситуацией внизу.
Снаружи Пьеро увидел доспехи из кожи и железа, шлемы, обнаженные клинки. Несколько человек держали тяжелое дубовое бревно, которым они методично ударяли по входной двери и уже нанесли ей довольно заметные повреждения. Однако крепкая дверь держалась. В ближайшее время она не поддастся. Не так-то просто будет добраться до него. Вдоль окон Пьеро расставил солдат с луками и арбалетами, готовых по его сигналу обрушить град стрел на вооруженную толпу.
— Мессер Нерони, — сказал Медичи недрогнувшим голосом, — чего вы хотите?
— Мессер Медичи, все очень просто: по моим скромным наблюдениям, равно как и по мнению Никколо Содерини, Анджело Аччайуоли и герцога д’Эсте, с момента смерти вашего отца вы ведете себя как правитель этого города. А меж тем нет никакого закона, который признавал бы за вами это право. Мы пришли сюда, чтобы восстановить законный порядок. Вам есть что возразить на это?
Пьеро посмотрел ему прямо в глаза. Он ждал чего-то подобного.
— Мессер Нерони, — ответил он, высунувшись из окна ровно настолько, чтобы видеть лицо противника. — Я не считаю себя правителем этого города, я лишь служу ему. На средства моей семьи было создано столько произведений искусства, благодаря которым Флоренция обрела свой блеск! А теперь вы заявляетесь сюда с обвинениями, не имеющими под собой ни малейших оснований?!
— Хватит! — прогремел Эрколе д’Эсте. — Я устал от этой болтовни! То, что сказал мессер Нерони, общеизвестно. Откройте двери, и, может быть, мы сохраним вам жизнь!
— Вы, мессер, — Пьеро произнес последнее слово как самое страшное оскорбление, — точно не имеете никакого права указывать мне, вы просто захватчик. Почему это вы распоряжаетесь во Флоренции? Что-то мне не кажется, что вы здешний уроженец или гражданин! И с какой стати я должен открывать двери? Чтобы вы зарезали моих людей и мою семью? И во имя кого? Герцога Феррары?
И тут Медичи увидел нечто, в первый раз за этот проклятый день заставившее его улыбнуться.
Гвардейцы не задержали их. Гаспаре да Вимеркате прибыл к воротам Сан-Галло, которые ему тут же открыли, потому что флорентийцы отлично знали, в какой опасности оказался Пьеро де Медичи. Едва гвардеец на сторожевой башне разрешил въезд в город, Вимеркате во весь опор помчался в сторону виа Ларга. Он знал, что нужно спешить, потому что из доставленных вестей следовало, что Эрколе д’Эсте уже там и, несмотря на то что Лука Питти перешел в другой лагерь, Нерони, Содерини и Аччайуоли явно не планируют отказываться от своего плана истребить всех Медичи.
Они быстро поднялись по виа Сан-Галло. Другая часть войска уже получила указания прикрывать виа Ларга. Таким образом, Вимеркате и его люди могли захватить мятежников в кольцо. Топот копыт по улицам Флоренции, казалось, предвещал грозу. Летнее небо затянули свинцовые тучи. Вимеркате ужасно устал. Годы давали себя знать, но. Галеаццо Мария пообещал: это последнее задание. Нужно выполнить его поскорее и удалиться на заслуженный отдых. Эта мысль придавала ему сил и решимости без промедления покончить с неприятным делом. Если бы кто-то возник на пути у Гаспаре, он безжалостно уничтожил бы помеху, не раздумывая ни секунды. Добравшись до цели, Вимеркате увидел вооруженную толпу, окружившую дворец. В основном там были пехотинцы, так что преимущество оказалось на стороне конных миланцев. Конечно, узкие городские улицы — не лучшее место для кавалерии, но Гаспаре и его люди хотя бы сумеют атаковать врагов сверху, из седла. Можно будет прорваться через этот сброд, рубя его мечами. Еще Вимеркате разглядел, что Пьеро де Медичи предусмотрительно расставил лучников и арбалетчиков вдоль двойного ряда окон, выходивших на виа Ларга.
Сын Козимо вовсе не так наивен, как многим хотелось бы.
Заслышав топот копыт, осаждавшие замок солдаты обернулись. Гаспаре увидел их обеспокоенные лица, у многих вырывались проклятия и удивленные возгласы.
Вимеркате поднял руку, давая своему отряду знак остановиться. Затем они медленно двинулись в сторону неприятеля, выставив вперед пики. Тем временем миланский капитан убедился, что с противоположной стороны подошла вторая половина войска. Увидев сверкающие доспехи и оружие солдат, Гаспаре вскинул руку и приподнялся на стременах.
«Каким огромным этот человек, наверное, кажется врагам», — подумал Пьеро. Вимеркате был высокого роста, да еще и сидел на здоровенном гнедом жеребце, в два раза крупнее остальных коней. За ним выстроился отряд рыцарей. Тем временем солдаты с противоположной стороны виа Ларга тоже приближались плотными рядами, постепенно заполнив всю улицу. При таком расположении люди Диотисалви Нерони и Эрколе д’Эсте оказались меж двух огней. И это еще не считая лучников и арбалетчиков.
— Господа, — прогремел капитан с высоты своего огромного коня, — меня зовут Гаспаре да Вимеркате, я прибыл сюда по приказу Галеаццо Марии Сфорцы, герцога Милана. Со мной свыше двух тысяч человек, и, как можете убедиться, вы окружены. Я намерен оказать всяческую помощь и поддержку Пьеро де Медичи. Вот мой вам совет: учитывая обстоятельства, вам стоит сложить оружие и убраться из Флоренции. За исключением, конечно, тех, кто предал свою родину: им придется предстать перед судом Флорентийской республики. Но этим уже займется Пьеро де Медичи.
Гаспаре да Вимеркате ненадолго умолк, чтобы убедиться, что его поняли.
Все вокруг будто застыли. Диотисалви Нерони выпучил глаза, но не произнес ни слова. Эрколе д’Эсте раздраженно сплюнул:
— Я не собираюсь рисковать жизнью и заставлять своих людей расплачиваться за это безумие. Слышали? — спросил он, обращаясь к своим солдатам. — Бросайте оружие, мы отступаем. Однажды мы возьмем свое, но сегодня нет никакого смысла идти на смерть за чужой город.
Гаспаре да Вимеркате кивнул.
Услышав приказ Эрколе д’Эсте, его солдаты побросали мечи, пики, алебарды, ножи и щиты прямо на землю, а потом подняли руки в знак капитуляции.
— Все кончено, мессер Нерони, — воскликнул Пьеро, высунувшись из окна. — Вы объявили мне войну и проиграли. Не бойтесь, вас будут судить по закону, я не собираюсь мстить вам или вашим союзникам. Любой, кто угрожает жизни хотя бы одного флорентийца, угрожает Флоренции, а значит, Флоренция должна вынести ему приговор.
Диотисалви Нерони опустил глаза. «И правда, все кончено», — подумал он.