Солнцу клонится к закату, когда от него наконец-то приходит ответ. Всего шесть знаков.
Ок. В 3 ч
Я сообщаю папе о встрече, но никто не может подменить его в «Бобах», поэтому отправляюсь одна.
– Обязательно позвони, когда все закончится, – говорит Марен. – А еще лучше – включи прямую трансляцию.
У меня такое чувство, что все это будет напоминать крушение поезда, которое происходит у тебя на глазах, и ты не можешь оторвать взгляд. Я до сих пор не объяснила Сойер, что происходит, и ее сообщения с каждым часом становятся все отчаяннее. Нам с Миллером, живущим через квартал, имело смысл проехать сорок минут до Денвера вместе, но, конечно, мы этого не сделали.
Я прибываю на полчаса раньше, выдуваю на нервной почве целый стакан комбучи и полчаса торчу в туалете, глубоко дыша с закрытыми глазами. В воскресенье в офисе стоит тишина, пылинки висят в столбах солнечного света между пустыми столами, и лишь несколько человек бредут из кухни в конференц-зал, где предстоит произойти катастрофе. Здесь Эвелин, Джаз из отдела маркетинга и еще один человек, с которым я раньше не встречалась, – тощий мужчина в гавайке с короткими рукавами. Он представляется Феликсом. На столе, как и в прошлый раз, стоят кувшины с водой и фруктами.
Я сажусь за стол и пытаюсь сдержать дрожь в руках. Как только он появится, мне сразу станет легче. Поняв, что к чему, я смогу включиться в происходящее, но, пока ничего не известно, ожидание действует на меня как тройной эспрессо в крови. Меня трясет, как желе.
– Ты в порядке, Ро? – Джаз скрутила косички в пучок на голове. – Принести водички?
– В порядке, – отвечаю я, и тут входят Эвелин с Миллером и Виллоу.
Ну конечно, она тоже пришла. И как я об этом сразу не подумала. Миллер на меня не смотрит, но Виллоу сразу встречается со мной взглядом.
– Привет, милая, – с улыбкой говорит она, и я тоже выдавливаю из себя слабое подобие улыбки.
Я и рада видеть ее, и не рада. Невольно всплывают все детские воспоминания о времени, проведенном в ее доме, и тут же меня охватывает мучительный, до тошноты, стыд при мысли, что она, должно быть, все знает, что Миллер ей обо всем рассказал.
Через две недели после вечеринки у Деклана, в течение которых Миллер так и не ответил, мне позвонила Виллоу. Потом она оставила голосовое сообщение, которое проникло в самое сердце и окончательно выбило меня из колеи. «Я не в курсе, что произошло, – сказала она. – Но хочу, чтобы ты знала: если я тебе понадоблюсь, только позови».
Но Виллоу в первую очередь принадлежала Миллеру, и только потом – мне. Потеряв его, я потеряла их обоих. Поэтому я не ответила, а она больше не позвонила и не написала.
– Садитесь, пожалуйста. – Эвелин указывает на стулья напротив меня. Рядом со мной сидит Джаз. Лицом к нам – Миллер, Виллоу и Феликс. Эвелин, как всегда, усаживается во главе стола. – Мы очень благодарны за то, что вы уделили нам свое время.
Все торопливо представляются, а я не могу оторвать взгляд от Миллера. Я была почти уверена, что он снова придет в дурацком смокинге, но на нем джинсы, парусиновые кроссовки и поношенная черная футболка. У него новая стрижка, и от этого скулы кажутся острее и выше. Я уже несколько лет не рассматривала его так внимательно, но если он и чувствует мой взгляд, то никак этого не показывает. Сам он на меня не взглянул ни разу.
– Пока я не углубилась в вопрос, – говорит Эвелин, – подскажите, знаете ли вы что-нибудь про «ПАКС»? Не хочу зря тратить время на объяснение того, что вам и так известно.
– Я знаю, – говорит Миллер своим фирменным, спокойным и ровным, тоном.
Типичный чертов Миллер, самый сдержанный и невозмутимый из всех вокруг. Мне вдруг страшно хочется узнать остальные результаты его анкетирования в «ПАКС».
– Отлично. – Эвелин поворачивается на вертящемся кресле к экрану на стене. Она пролистывает вступление, вопросы оформления «ПАКС» и останавливается на слайде «Путь к "СЕЛЕРИТАС": как нам туда попасть». – Тогда сразу перейдем к самому главному моменту – когда ты входишь в игру, Алистер.
– Можно просто Миллер, – замечает он, и Эвелин кивает.
– На февраль у нас запланирована презентация в «Селеритас», венчурной компании из Калифорнии. – Она оглядывается на Миллера, но он смотрит не на нее, а на слайд. Читает. – У «ПАКС» все категории хороши, – продолжает Эвелин, – но самой востребованной станет подбор пары. Именно она сулит основную прибыль. Создать приложение для знакомств может кто угодно, но только Ро удалось написать алгоритм, гарантирующий стопроцентное попадание.
Меня охватывает гордость, и я решительно вступаю в клуб сторонников Эвелин Кросс. В душе я в восторге от того, что она так хорошо отозвалась обо мне при Миллере, но все же вставляю:
– Почти стопроцентное. – Эвелин кидает на меня острый взгляд. – Девяносто три процента.
– Это мелочи. – Она отворачивается. – Девяносто три процента – это все равно что сто, и мы будем продавать приложение как дающее стопроцентный прогноз.
Я вспоминаю Верины слова: «Это не точная наука», но Эвелин продолжает говорить, не давая мне возможности возразить.
– Благодаря категории «ПАКС-пара» мы получим потребительский взнос, проведем рекламную кампанию и сделаем «ПАКС» достаточно привлекательным, чтобы заинтересовать «Селеритас». – Эвелин переходит к следующему слайду, на котором кто-то смонтировал мое фото со снимком Миллера из школьного ежегодника. Я вижу нас двоих рядышком, как две половинки единого целого, и все мысли вылетают у меня из головы. Я забываю о маркетинге, об обещаниях, которые мы должны дать, вообще обо всем. Миллер настороженно смотрит на меня со стены. У него голубые глаза, веснушки на переносице и загадочная улыбка.
– Вы двое будете нашим доказательством, – говорит Эвелин, и я прихожу в себя. – Ро уже становится лицом «ПАКС» в соцсетях, скоро начнем планировать интервью со средствами массовой информации. Мы очень надеемся, что ты будешь рядом с Ро на всех мероприятиях, и вы вместе покажете миру, как отлично работает «ПАКС».
Мы обе смотрим на Миллера, но он все еще разглядывает слайд и наши изображения бок о бок.
– Вашим сопровождающим будет Феликс Гутьеррес. – Эвелин указывает на мужчину в гавайке. Тот вскидывает руку в приветственном жесте. – Он научит вас правильно держаться перед камерой, в дальнейшем будет давать советы относительно гардероба. Вы начнете появляться вместе на людях, официально и неофициально, делать посты в соцсетях. Затем в конце сентября устроим интервью здесь, в Денвере. – Эвелин смотрит на нас. – Если пока возражений нет, можем обсудить это более детально.
Миллер молча кивает.
На следующем слайде – ряд отмеченных буллетами фраз, и от каждой моя грудная клетка сжимается все сильнее, не давая вздохнуть.
● Импровизированное появление на публике (к примеру: мороженое, прогулка по городу, посещение музея) – 1 раз в неделю.
● Посты в аккаунте @rodev – 2 раза в неделю.
● Посты в аккаунте «ПАКС» – 1 раз в неделю.
● Появление на ТВ, радио, в печати – по возможности.
Чувствуя, что задыхаюсь, я бросаю чтение. Мороженое?! Взгляд Миллера все так же прикован к экрану. Бледная от беспокойства Виллоу наклоняется к сыну и что-то ему шепчет, но он лишь мотает головой.
– Феликс составил предварительный список, – объясняет Эвелин. – Он пройдется с вами по каждому пункту, и мы внесем все необходимые изменения.
Над столом повисает молчание. Я запрещаю себе опускать взгляд на руки, мысленно твержу, что это мое приложение. Моя встреча.
– Миллер, – просит Эвелин, – скажи, что ты об этом думаешь. Что нужно сделать, чтобы убедить тебя принять участие в проекте?
Миллер переводит на нее взгляд и все так же спокойно и ровно произносит:
– Я хочу получить сорок семь тысяч долларов.
Все это время я водила ногтем по костяшкам пальцев и сейчас вонзаю его в кожу до крови.
Эвелин удивленно моргает:
– Почему именно столько?
Я кошусь на Виллоу, которая не сводит глаз с сына. Она так стиснула руки, лежащие на столе, что пальцы побелели.
– Этого хватит, чтобы оплатить вторую половину моей учебы в колледже, после того как я получу финансовую помощь, – отвечает Миллер.
Я невольно задаюсь вопросом, долго ли они это обсуждали. Может, все выходные вычисляли, сколько смогут на мне заработать? Впрочем, все по-честному. Я ведь тоже пытаюсь использовать Миллера, чтобы заработать.
– Понятно, – произносит Эвелин, вставая из-за стола. – Позвольте мне отлучиться ненадолго, чтобы сделать телефонный звонок.
Она уходит, и в комнате становится тихо, как под водой. Мы пятеро замерли, как жуки в янтаре, ожидая решения.
– Все в порядке.
Эвелин возвращается и снова усаживается на свое место. Ее не было меньше пяти минут. Первым оживает Миллер:
– С кем вы разговаривали?
– С главой совета директоров в Маунтин-Вью, – отвечает Эвелин. – У нее возникла хорошая мысль.
«У нее», – отмечаю я про себя. Приятно слышать.
– Такой вариант. – Эвелин смотрит на Миллера, и тот отвечает на ее взгляд. Он сидит так спокойно и расслабленно, словно ее предложение волнует его меньше всего на свете. – Мы оплатим твое обучение. Полностью. Но только после того, как получим финансирование от «Селеритас». Иначе – ничего. – Она кивает мне и Миллеру. – Вы должны убедить представителей фирмы.
Миллер не оглядывается на меня.
– Договорились, – отвечает он не моргнув глазом.
Миллер уверен не во мне, а в собственной способности провернуть это дело.
Слово вьется надо мной, как комар, невесомое, но больно колющее. «Договорились». Мы все-таки возьмемся за это.
– Милый, – мягко произносит Виллоу. Миллер вскидывает на нее глаза, и между ними проскальзывает что-то, известное только им. – Ты уверен?