И внезапно до меня доходит – мой алгоритм с дефектом. Причем не только мутировавшая версия от XLR8, которую наскоро скроили без меня, но и оригинальная. У пары должны быть одни и те же дети, но один партнер может хотеть троих, а другой – ни одного, и в результате они сойдутся на среднем арифметическом. То же самое и с местом проживания. «ПАКС» не знает о совместном решении двух любящих друг друга партнеров, поскольку анкета получает информацию по отдельности от каждой «половинки». В приложении нет места для общего решения пары.
– Это просто не укладывается в голове, – тихо произносит Миллер. – Если задуматься.
– А зачем ты вообще заполнил анкету? – Мне хотелось спросить об этом с самого начала, еще в августе, когда мы оказались вместе впервые за три года. – Ты же терпеть это не можешь. Телефоны, соцсети, компьютерные технологии.
Он откидывает голову на спинку кресла, не сводя с меня взгляда.
– Потому что ты мой самый давний друг, – просто отвечает он. – Потому что это приложение создала ты.
Мы приземляемся в аэропорту имени Джона Кеннеди в два часа дня, то есть у нас есть три часа до живого эфира в «Тунайт-шоу». У выдачи багажа ожидает водитель в костюме и с табличкой «Мо-ПАКС». На то, чтобы пробиться через Квинс в Манхэттен, уходит целый час, и, когда мы наконец въезжаем в тоннель под Ист-Ривер, Феликс уже весь в поту.
– Нам еще надо успеть переодеться, – бормочет он, проверяя время в телефоне. – И Ро – накраситься. – Он окидывает меня взглядом: волосы собраны в пучок, даже близко ничего похожего на макияж. – О господи.
Миллер не отрываясь смотрит в окно. Мы мчимся через город, сворачиваем на Третью авеню, потом налево, на Сорок девятую Восточную улицу. Дома высятся над нами чужим серым лесом.
За вами гонится стая Джози. Смывайтесь.
Марен пишет мне с того момента, как мы приземлились, сейчас она пересылает мне серию скриншотов. У Джози самые преданные поклонницы на свете. Это в основном девушки, которые стригутся как Джози, и на рубашках у них вышиты тексты ее песен. Они ходят толпами на все ее концерты и сейчас организовали движение «#отменитьПАКС».
В твите над мемом «Выдвигаемся на рассвете» написано:
«ПАКС» украл у Джози Хейза.
В другом:
Ну это уж слишком, #отменитьПАКС за Джози!!!
Сами Джози и Хейз ведут себя подозрительно тихо. Их отношения были таким же достоянием общественности, как и любовь Мо, но расставание прошло в абсолютном молчании. Ни заявлений, ни постов, ничего. До сих пор непонятно, как эти новости просочились наружу. Но улей Джози гудит от ярости на весь интернет, жаля всех подряд. И вся их ярость направлена на меня.
С того момента, как сел самолет и я включила телефон, у меня ноет живот. Так бывает, когда знаешь, что на тебя кто-то злится, только теперь эта злость во много раз усилена интернетом. Больше всего мне сейчас хочется забраться в кровать и накрыться с головой одеялом. Но вместо этого мы вот-вот отправимся выступать на телевидении. Это прямо противоположно моему желанию.
– Приехали, – объявляет Феликс, и я поднимаю голову от телефона. – Выходим. Джаз сообщит вам о ситуации «Джози – Хейз», пока будете собираться.
Миллер берет меня за руку, и Феликс проводит нас сквозь огромные двери огромного здания. Как раз перед тем, как мы заходим внутрь, я вижу через плечо Миллера девушку с плакатом.
«#отменитьПАКС – написано на нем гневно-красными буквами. И ниже: – Кто такая эта @rodev, чтобы предсказывать наше будущее?»
* * *– Мои первые гости… – Джимми перекрикивает аплодисменты зрителей в студии. – Звезды технологической индустрии, можно сказать, неофициальная первая пара Америки и самое очаровательное зрелище из всех, какие мы видели… Прошу, Мо!
Феликс подталкивает нас обоих, и мы с Миллером выходим на сцену – держимся за руки и машем. Я вроде бы улыбаюсь, но в то же время словно наблюдаю за происходящим откуда-то сверху. Вижу, как моя крошечная, размером с муравья, фигурка семенит к Джимми Фэллону и садится на диван. «Сколько людей в этом зале на меня злы?» – думаю я, щурясь на зрителей.
Миллер обнимает меня одной рукой, я скрещиваю ноги в идеально сшитых черных брюках, которые велел надеть Феликс. Еще на мне белоснежная блузка с пышными приспущенными рукавами, украшенными таким количеством складок, как будто ее моделировал архитектор. «Стиль разработчика приложений, – пошутил Феликс, застегивая на мне застежку-молнию. – Ты главный игрок. Миллера оденем попроще». Миллера он нарядил в голубую рубашку из фактурной ткани точно под цвет глаз. Заставил его три раза переодеваться, пока не подобрал самую подходящую.
– Я давно с нетерпением ждал этой встречи, – громко и с улыбкой говорит Джимми на публику.
«Как можно выступать вот так каждый день?» – думаю я.
– Ребята, вы – звезды. В это трудно поверить. Сколько вам лет? Вы ведь еще в старшей школе учитесь?
– Еще в старшей школе, – отвечаю я со смехом; надеюсь, очаровательным, а не истеричным. – Нам восемнадцать лет.
– Восемнадцать, – повторяет Джимми, качая головой, и смотрит прямо в камеру. – Знаете, чем я занимался, когда мне было восемнадцать? – Он делает театральную паузу, и зрители смеются. – Не-а, не скажу. Я был редкостным болваном. А посмотрите на этих двоих! – Он разворачивается, указывая на нас взмахом руки. – Невообразимо. Знаете, я ведь тоже заполнил анкету «ПАКС».
– Что, правда? – Я до сих пор каждый раз искренне изумляюсь, когда узнаю, что какая-то важная персона скачала себе «ПАКС».
– Ну конечно! – восклицает Джимми, и Миллер слегка сжимает мое плечо.
– Ро всегда так удивляется, – со смехом говорит он, – как будто не она создала самое крутое приложение на свете.
– А он красавчик, – говорит мне Джимми, кивая на Миллера.
Я изображаю улыбку.
– Знаю. – Мы с Миллером переглядываемся в свете софитов, и зрители умиленно стонут. – По-моему, вам надо поделиться с нами своими результатами анкетирования, – говорю я Джимми.
– Вы так считаете? – смеется он. – А я вот не уверен.
– Да ладно, – вступает Миллер. – Неужели вы стесняетесь?
– Нет! – вскрикивает Джимми, вскидывая руки. – Нет, нет. Ну хорошо. Ну, я не искал себе пару, поскольку, ну вы знаете… – он пожимает плечами, обращаясь к публике, – женат. Этот вопрос решен. – Тут Джимми вдруг широко распахивает глаза. Он еще не сказал ни слова, но я уже понимаю, о чем пойдет речь. – Кстати, о парах. У нас важные новости.
Он высоко поднимает брови, перекидывая нам тему, как мяч, но мы на это не ведемся и не подхватываем ее. Как велела Джаз: «Если он задаст вам прямой вопрос, отвечайте, как договорились. Но ни в коем случае не заговаривайте об этом сами».
– Джози Свит и Хейз Хокинс, – произносит Джимми. – Народ переживает. Это так печально! А что вы, ребята, думаете по поводу этой новости?
Я кидаю взгляд на Миллера, и он начинает отвечать, как было запланировано. У меня внутри все перекручивается, будто в животе завелись змеи Медузы Горгоны.
– Мы очень расстроились, узнав о разрыве, – говорит Миллер. Его голос звучит спокойно, но я плечом ощущаю, как у него колотится сердце. – Джози с самого начала активно поддерживала «ПАКС», и всегда больно видеть, как расстаются люди, которыми ты восхищаешься.
– Разумеется, – кивает Джимми, посерьезнев. – Вы полагаете, это вина «ПАКС»? Многие считают, что они не расстались бы, если бы не приложение.
– Вот тут мы не согласны, Джимми. – Я зубрила эти слова с ноута Джаз, пока Феликс возился с моими волосами и приклеивал мне ресницы, и сейчас голос почти не дрожит. – «ПАКС» лишь дает ответ на вопрос. И каждый человек сам решает, задать ли вопрос. – Я указываю на него: – Вы сами сказали, что не стали скачивать анкету, потому что женаты. Вы уже нашли свою истинную любовь. Мы очень огорчены случившимся, но «ПАКС» в этом не виноват. Хейз Хокинс сам принял решение. Вероятно, он принял бы это решение и без нас.
– Я понял вас, – кивает Джимми. – Понял. Истинная любовь – это что-то. – И он снова расплывается в довольной улыбке и показывает на нас: – Ну, вы сами знаете.
Я улыбаюсь Миллеру и придвигаюсь ближе, и зрители восторженно охают. А я выдыхаю. В этой теме я чувствую себя увереннее.
– Бурный роман, – замечает Джимми. – Было так интересно за вами наблюдать. Но мне хотелось бы знать, и, я уверен, не только мне. – Он поднимает брови и коварно улыбается. – Вы правда любите друг друга?
На миг все стихает. Такое впечатление, что вся студия затаила дыхание, а может, здесь просто нет ни единой живой души, кроме нас с Миллером.
Я смотрю на него – он сидит рядом со мной на диване в голубой рубашке, которую Феликс откопал в последнюю минуту. Вообще-то Миллер должен смотреть на меня – в соответствии со всеми лекциями, тренировками и человеческими инстинктами. Но нет. Он набирает в грудь воздуха и, глядя Джимми в глаза, говорит:
– Я всегда любил Ро.
Студия взрывается аплодисментами, избавляя меня от необходимости что-то отвечать.
– Вот оно! – крик Джимми перекрывает общий шум.
Я не отвожу глаз от Миллера, но он упорно не отвечает на мой взгляд.
Джимми улыбается зрителям; его улыбка застыла, как пластиковая.
– «ПАКС»: твое будущее у тебя в подсознании! Загружайте приложение из App Store, ребята. Ро, Миллер! – Джимми снова машет. – Спасибо!
Мы встаем и, держась за руки, уходим за сцену. Джаз и Феликс ждут нас с телефонами в руках. Джаз улыбается. Феликс поднимает голову.
– Отлично сыграно, Миллер, – говорит он. Миллер тут же выпускает мою ладонь и улыбается одними губами. – Ты попал в точку. Кто-то из зрителей сбросил отрывок шоу в интернет, и соцсети просто разрываются.
– И с Джози вы тоже молодцы, – подхватывает Джаз, берет меня под руку и тянет к гримеркам. Я теряю Миллера в толкучке, а когда оборачиваюсь, он уже исчез. – Было жестко, но вы справились.