— Мы возьмем у Блэка "Волхование" и я посмотрю, что понадобится для ритуала. Какие-то зелья?
— На самом деле, оно несложное, даже убивать никого не придется, — качнула головой девушка. — Рунная цепочка и немного крови. В нем главное — добровольное участие. Но на такое никто не захочет пойти.
— Я уже захотел. И, если ты не передумаешь, у нас всё получится. А теперь нужно умыться, скоро ужин.
Лина снова согласилась. Он прав — они избавились от улик, и не хотелось привлекать лишнее внимание заплаканным раньше времени лицом. У неё ещё будет время порыдать. И повод найдётся.
Трагическим вестником для студентов стала профессор Макгонагалл. Пожилая женщина держалась очень прямо, и голос её не дрожал, когда она сообщала учащимся нерадостные новости, но Минерва старалась не смотреть на пустующее золочёное кресло, а лицо её, серое и какое-то постаревшее, напоминало гипсовую посмертную маску.
По её словам, теракт был делом рук реакционеров, которым не нравилась лояльная политика Дамблдора. Лина вспомнила, что в то время нападения и стычки с членами Ордена уже происходили, но печальная слава Пожирателей Смерти ещё не была настолько публичной, и декан не желала упоминать их перед детьми. Можно было предвидеть, что инцидент спишут на проделки Волдеморта, но не стоило терять бдительности — несмотря на длительную и тесную работу с аврорами в прошлой жизни, Лина смутно представляла, как выглядит магическая криминалистика, и как у них расследуются убийства, помимо проверки палочек подозреваемых.
— Это такой кошмар, просто ужас, — плакала Мэри, и Лина ободряюще сжала руку подруги, пока та вытирала салфеткой слёзы. Директора многие уважали и любили, и даже за столом слизеринцев ученики казались растерянными и поникшими.
— Завтра занятия отменяются, директора Дамблдора похоронят в Годриковой лощине, рядом с матерью и другими членами семьи. Об этом попросил его брат, — продолжала рассказывать Минерва, а после, коротко вдохнув, села на место. Она не могла позволить себе уронить лицо, но полностью сдержать скорбное подрагивание губ ей не удавалось.
Следующие несколько дней Лина помнила плохо. Её накрыло откатом от пережитого, всё было, как в тумане, а на окружающих она смотрела, как через толстое стекло — звуки доносились глухо, и на обращения девушка отвечала с запозданием. Северус сопровождал её после занятий и в библиотеке, но на уроках, за столом и в личных комнатах приходилось обходиться самой, и облитые чаем края мантии стали привычным делом, благо, "Экскуро" справлялось с пятнами без труда.
— Ты не в порядке, — серьёзно сообщил ей друг, в очередной раз наблюдая, как Лина рассеянно замирает над эссе, а с пера срывается капля чернил.
— Не в порядке, но я справлюсь, — привычно уже взмахивая палочкой и удаляя кляксу, пообещала девушка. — Я просто ну… никогда раньше… И это оказалось тяжелее, чем можно представить.
Они не произносили имени директора, старались не говорить о происходящем, но воспоминания оставались свежими и болезненными. Поджав губы, Северус поспешил сменить тему:
— Регулус принес мне книгу, я прочитал описание ритуала. Действительно несложно. Думаю, как только ты… будешь готова, мы можем попробовать. Только скажи, когда…
— Сегодня, — Лина с таким ожесточением ткнула пером в пергамент, что проткнула его насквозь. — Я не в порядке, но лишнего времени у нас нет. Используем Выручайку.
Снейп с сомнением глянул на неё, но кивнул. Зайдя так далеко, никто из них уже не планировал останавливаться.
Выручай-комната принимала тот вид, который требовался просящим, и в этот раз обернулась небольшим ритуальным залом с темным гладким полом, на котором очень удобно было писать мелом. Сверяясь с книгой, примерно за два часа удалось нарисовать круг с нужными символами, и Северус достал из сумки старинный кинжал с изогнутым лезвием.
— Тоже от Регулуса, говорит, в закромах у Блэков таких с десяток. Клинок уже испил крови, выше вероятность, что всё получится, — пояснил он, пока Лина вытаскивала из кармана пузатую бутыль антисептика и перевязочные пакеты. Меньше всего ей хотелось заработать заражение крови и умереть раньше времени. Если всё получится, жизнь Северуса будет зависеть от неё.
Усевшись в центр круга, они принялись бормотать строки заклинаний, в которых, по мнению Лины, было слишком много про "принятие и подчинение", но голос друга звучал ровно и спокойно, и это не позволяло ей колебаться. Резать запястья пришлось вдоль, рана получилась болезненной и глубокой, и кровь стекала ручейком, собираясь лужицей и заставляя руны сиять холодным потусторонним светом. Протягивая Снейпу кинжал, она в последний раз спросила его одними глазами, готов ли он, но тот лишь приподнял бровь, рассекая руку и сжимая кулак, чтобы кровь текла обильнее. Руны мигнули и погасли, порывом ветра затушило свечи и факелы на стенах, и зал погрузился во тьму. Лина поняла, что теряет сознание, но последним усилием успела остановить кровотечение себе и Северусу, утыкаясь при этом ему в плечо.
Очнулись они примерно через час, практически одновременно, и Лина со стоном потёрла затёкшее плечо. Пальцы саднило, а холод от камня пробрался под мантию, вынуждая ёжиться. Голова лежала на мягком — похоже, теряя сознание, Снейп пытался уберечь подругу от падения, и наверняка отморозил себе всю спину. Лина взмахнула палочкой, наколдовывая свет. Даже без использования Бузинной палочки шар света получился в полтора раза крупнее обычного, он завис в воздухе, излучая ровное сияние.
— Поднимайся, — она помогла Северусу сесть, машинально разминая ему плечо. Откуда-то пришла уверенность, что он ушиб макушку при падении, а ещё у него замерзли ноги. — Тебе нужна новая обувь.
— А у тебя быстро немеют руки, — задумчиво сообщил друг, а после, немного удивлённо, поинтересовался: — Но откуда я это знаю?
— Похоже, получилось, — затаив дыхание, предположила Лина, прислушиваясь к себе, пытаясь в мешанине эмоций и ощущений распознать, где свои, а где — чужие. Смущение, волнение, грусть и радость — целый коктейль заставлял сердце колотиться не в такт… Хотя нет, странности с сердцебиением исходили не от волнения. Приложив руку к груди, девушка ощутила там парный такт — в груди билось двойное сердце. Собрав остатки храбрости, она заглянула в глаза другу, и прочитала в них все невысказанные слова — поддержку, безграничное доверие и любовь.
— Да, получилось, — зеркально прикладывая ладонь к своей груди, согласился Снейп и криво усмехнулся. — Вместе. Всегда.
И уверенность в его голосе дополняла размеренная, спокойная решимость его сердца.
Часть 6. Планы, споры и немного огня
В тот вечер, выпив по флакону кроветворного зелья, они разошлись в разные стороны, спеша до отбоя оказаться в своих гостиных. Парадоксальным образом, им не нужно было объясняться друг с другом, первоначальный шквал эмоций стих, и осталась только уверенность и ощущение "родного плеча". Лина понимала, что теперь, даже если она окажется в самой темной и тесной камере Азкабана, больше не останется одна. Укладываясь спать, в который раз приложила руку к груди, ощущая парный бой, как далёкие барабаны или сейсмические толчки в глубинах земли. В этом ритме была своя музыка, которая завораживала, но девушка не могла отделаться от мысли, не является ли это предостережением грядущих бед? Правильно ли они поступили, решившись на подобный поступок? Недаром все манипуляции с душой относят к темной магии. В любом случае, теперь ей придется быть вдвойне осторожнее.
На следующее утро эмоции немного улеглись, но частый ритм теперь сопровождал ее, прибавляя спокойствия. На него можно было не обращать внимания, но он оставался неотъемлемой частью, как кончик носа, который всегда перед глазами, но заметен, только если на него посмотреть.
Встретив ее в библиотеке, Северус выглядел притихшим и настороженным, больше привычного задумчивым, и некоторое время молчал, но после тихонько пробормотал:
— Ты сомневаешься.
— До сих пор сомневаюсь, — не отводя взгляда от строчек, согласилась Лина, но после всё же глянула на друга:
— Ты не можешь сказать, что у нас нет для этого причин.
— Я понимаю. И, в то же время, хочу возразить. Странно и сложно. Я чувствую, насколько тебе страшно…
— А ты наоборот, на удивление эмоциональный. В груди бурлящий котел, — улыбнулась девушка и погладила его рукав. Несмотря на внешнюю решимость, все происходящее давалось Северусу тяжело. Лина никому бы не пожелала участвовать в подобном, особенно в столь юном возрасте.
Шумно шурша сумкой, к ним за стол уселся Эйвери. Он неодобрительно посмотрел на заговорщиков и поинтересовался:
— Судя по вашему виду, опять что-то затевается. Что дальше — мы пойдем искать гробницу Морганы, чтобы добыть пару костей?
— Хочешь отступить? — Лина прекрасно понимала Эйдана. Ещё один мальчишка, который мужественно ввязался в игру со слишком большими кубиками. Скорее даже, бетонными блоками от древних пирамид, щедро окропленными кровью. Ей пришлось украдкой прикусить губу, чтобы отогнать мрачные мысли.
— Я влип во всё это по уши, — отрицательно качнул головой парень. — Хорошо, отец не в курсе, иначе я бы уже здесь не сидел.
— Склонность к интригам — такое слизеринское качество, — обронил Северус, а по губам его скользнула слабая улыбка. Он с самого начала не одобрял участия Эйвери, но постепенно учился проявлять доверие.
— Время работает против нас. Теперь, когда директора нет, В. наверняка решит укрепить свои позиции.
— Он не станет баллотироваться в министры, — Эйдан, откинувшись на стуле, потер ладони и задумчиво повертел пальцами.
— Но наверняка захочет посадить в кресло своего человека.
— А значит, пока будет занят, — присаживаясь на оставшийся свободный стул, подтвердил запоздавший Регулус. — Ведёте опасные разговоры. Осторожнее. Пока вокруг никого, но мало ли в Хогвартсе любопытных…
— Мы просто сплетничаем, — Лина поправила на носу очки, снова придвигая к себе недописанную работу. — Серьезное или важное обсудим не здесь и не сейчас.