Когда Лина после ванны в любимой пижаме читала, устроившись на кровати, ее привлек стук в окно. На подоконнике сидела знакомая сова Поттера — похоже, Джеймс пытался извиниться письмом. Девушка проигнорировала пернатую посланницу, откусывая яблоко, но птица не улетала. В дверь заглянула Петунья:
— Слушай, там сова ухает, сделай что-нибудь, это, знаешь ли, пугает.
— Я бы посоветовала сделать из совы шашлык, а письмо отправить на растопку, но никто не оценит. Потерпи, когда ей надоест, сова улетит. Ну, или у вас в саду заведется экзотический питомец.
— На нас будут странно смотреть, если увидят сову днём, да ещё с письмом.
Лина поднялась, открыла окно, отгоняя птицу:
— Шух! Убирайся домой, ничего забирать я не буду!
Сова издала несколько пронзительных криков, но поняла требование и, мягко взмахнув крыльями, скрылась в темноте.
— Проблемы в вашем дурдоме? — Помолчав немного, поинтересовалась Петуния.
— Вообще да, но не те, о которых пока следует беспокоиться. Знаешь, честно, я очень рада, что тебя там нет. Хогвартс может быть очень… страшным местом, — задумчиво глядя во тьму за стеклом, пробормотала Лина. Петунья вспыхнула:
— Я об этом никогда не узнаю! Не видела эту вашу паршивую школу, и видеть не желаю!
— Прости, Туни, — вздохнула Лина. — Мы с Севом вели себя, как малолетние засранцы.
Она крепко взяла сестру за руки, ловя ее взгляд.
— Мы поступили плохо, твоя личная переписка нас не касалась, и уж тем более не стоило смеяться. Извини. Я вижу, что тебе до сих пор обидно и больно, и ты мне не поверишь после всех лет… Но иногда начинает казаться, что без магии мне бы жилось… спокойнее.
Петунья фыркнула:
— Насчёт "спокойнее" это уж точно. Волшебники — полные психи. Одни полеты на метле чего стоят! И другое тоже — я видела твои старые учебники.
— Тогда просто посоветую не читать перед сном учебник ЗОТИ. С каждым годом он становится все кошмарнее, а ты такое не любишь.
Петуния снова покраснела и вздернула нос, не желая показывать смущение. В глубине души ей было приятно — оказывается, сестра не забыла ее предпочтений в литературе, знала, что ей больше нравятся мемуары и любовные романы, а хорроры способны надолго лишить сна.
— А что твой друг-придурок? — Желая сменить тему, поинтересовалась она: — Скоро нарисуется в гости?
— Замечу, сестрица, лучший друг-придурок, не путай! И, подозреваю, ты имеешь все шансы увидеть его уже через день-два. Соскучилась?
— По Снейпу-то? Да пусть он катится к чертям, грубиян.
— Не обижай моего приятеля, Туни, он лапочка, хоть и бука. Потерпи его ради меня.
— Говоришь так, будто глаз на него положила. Учти, папа не одобрит такого зятя.
— Вот ты не права, если его подкормить и расчесать, получится красавчик, не хуже молодого Грегори Пека.[1]— Помогите, моя сестра спятила! — Воскликнула Петунья, всплеснув руками. — Где твой дохляк, а где Пек?!
— Включи воображение — эти тонкие пальцы, эти глаза с поволокой…
— Фу, сумасшедшая, даже думать об этом не хочу, — сестра кинула в Лину мягким диванным валиком и рассмеялась, получив в ответ подушкой.
Минут пять сестры, как в детстве, кидались друг в друга мягкими снарядами, а после повалились на матрас, отчаянно хохоча.
— Я теперь не смогу спокойно взглянуть на твоего придурка, — пожаловалась Петунья сквозь смех. — Буду постоянно смотреть и сравнивать его с Пеком.
— Главное не заглядывайся, — взмахнув пальцем, пригрозила Лина, и они снова залились смехом. Давно им с Петуньей не удавалось провести время вместе так беззаботно. И хотя бы ради этого момента семейного согласия стоило вернуться в третий раз.
Как и предполагала Лина, Северус появился у их порога через три дня, вежливо приглашая подругу позаниматься под их любимым дубом. Парень явился с сумкой, набитой учебниками — хоть и сдали СОВ, но домашнее задание на лето никто не отменял.
Северус выглядел спокойным, хотя и посмотрел странно на Петунью, которая, завидев его, принялась фыркать, тщетно скрывая за ладонями смех.
— С твоей сестрой все в порядке? — Вполголоса поинтересовался он, когда Лина с небольшим рюкзаком за плечами сбегала по ступенькам.
— Туни? — Девушка обернулась, рассмотрела лицо сестры за окном и приветливо махнула ей на прощание. — Она в порядке, мы мило поболтали, я извинилась за прошлое, и теперь, похоже, ты начал нравиться ей чуточку больше.
— Да, я заметил, обычно она, когда звала тебя, кричала: "Твой друг-придурок пришел", а сегодня — "Твой лучший друг-придурок пришел".
— Ты обиделся, что тебя назвали лучшим другом?
— Я бы обошёлся без "придурка".
— Ну, по совести говоря, у Туни есть повод обижаться. Мы оба вели себя не очень. Ничего, может, со временем она привыкнет и смягчится…
— Или вместо придурка я превращусь в кретина или кого похуже.
— Ещё один. Теперь ты прекрати ворчать на Петунию. Она моя сестра, хочешь со мной общаться — веди себя с ней вежливо. Или эта просьба слишком сложная?
— Больше похоже на ультиматум, — недовольно покосившись на Лину, проворчал Снейп, но неохотно кивнул: — Ладно, попробую. Но пусть и она воздержится от оскорблений.
— Я передам твои слова.
Вскоре они добрались до памятного дуба, под раскидистыми ветвями которого так часто играли в детстве.
— Сколько воспоминаний… — Улыбнулась Лина, поглаживая кору. — Я прихватила с собой чай и бутерброды, когда поработаем, можем устроить пикник.
Северус нерешительно кивнул, присаживаясь в выемке у корней, а Лина, усевшись рядом, встряхнула прямо на траву несколько мотков пергамента.
— Эссе по трансфигурации, по зельеварению, по чарам… За что возьмёмся первым? — Поинтересовалась она, оборачиваясь к другу. И удивлённо заметила кончик палочки, направленный в лицо.
— Это мамина, колдовство не засекут, — сообщил Снейп и прошептал: — Легилименс!
Ощутив попытку ментального вмешательства, она только приподняла брови, удивлённо глядя на приятеля. Будто у него получится пробить её щит! Она училась у лучшего: Северуса Снейпа, который на пятнадцать лет старше и опытнее.
— Это что за фокусы?
— Я не понимаю, что происходит. Ты… не Лили! У тебя её лицо, привычки, предпочтения в еде. Но то, как ты говоришь, как смотришь, двигаешься… Книжки, которые ты читаешь! Я не глупый, наблюдал за тобой и теперь хочу узнать: что происходит?
Лина вздохнула. Конечно, он заметил. Северус всегда был наблюдательным, а по отношению её — особенно.
— Похоже, больше тебя смутили всё же не еда и книги для чтения, — предположила она. У парня заалели уши.
— Нет, — буркнул он. — Ты стала ближе. Чаще трогала за рукав, гладила по плечу, как… так и надо. И тот поцелуй в щеку… Будто мы близки, а я не в курсе.
Конечно, хоть и сдерживалась, от старых привычек отделаться было сложно, вот и проявляла больше тактильности. И для шестнадцатилетнего пацана это было почти домогательством.
— Извини, поцелуй в щеку и правда был случайным. Машинально поблагодарила за заботу.
— Других ты так не благодарила.
— Это жалоба? Или ты хвастаешься?
Парень упрямо мотнул головой, длинная чёлка упала на глаза, и Лина еле сдержалась от того, чтобы её поправить.
— Я пытаюсь понять, что происходит, Лилс. Мне хочется верить тебе, расскажи, что с тобой стряслось! — Он возбужденно сжал кулаки, пылая решимостью. Девушка вздохнула. Когда он так загорался, остановить Сева было невозможно. Он вцеплялся в неразрешимую задачу, готов был работать днем и ночью, забывая о себе, но добивался результатов. Будь то зелье, сложный лабораторный эксперимент… или личный интерес.
— Хорошо, да, ты прав, кое-что произошло, но я не могу рассказать, это очень опасно. Просто поверь, я всё та же Лили. Ну, как тебе доказать? Там, в двух кварталах от нас площадка, где мы играли. А если пройти по этой дороге, выйдем к речке, где мы ловили лягушек. На третьем курсе я потеряла библиотечную книгу, и ты взял вину на себя. Мадам Пинс потом неделю не пускала тебя в читальный зал.
— Ещё тебе очень не нравились Темные искусства… Ты сильно ругалась, а буквально через пару недель после этого уже сама рекомендовала мне литературу!
— Я больше не буду тебя пилить по этому поводу. Просто пообещай, что будешь осторожнее.
— Вот! И эта странная забота! Будто я… маленький! Смотришь снисходительно, свысока! Как я должен к этому относиться? Ты не моя мама!
— Ох, Сев, прости, — Лина вспомнила, что примерно в этот период здоровье Эйлин Снейп пошатнулось, и следующим летом она должна была умереть, так и не дождавшись выпуска сына из школы. — Мне очень жаль, что твоя мама заболела…
— Об этом я и говорю! — Вскочив на ноги, закричал Северус. — Сколько тебе лет? Прекрати вести себя, как взрослая!
— А ты перестань истерить, как ребенок, — сухо посоветовала Лина, снова указывая на место рядом с собой. — Садись, у меня скоро шея заболит смотреть на тебя снизу вверх.
Зыркнув черными глазами, он послушался, но старался сесть так, чтобы не касаться подруги и держать её в поле зрения.
— Северус, я понимаю, тебе тяжело, — она взмахом руки пресекла его возражения. — И могла бы сказать, что это пустяки. Но это была бы ложь. Я также могла бы сказать, что это тебя не касается. Но и это тоже была бы ложь. Я могла бы успокаивать тебя, уверяя, что это всё совершенно безопасно, и ты бы мне ни в коем случае не поверил. Но я не хочу тебе врать. И рассказывать ничего не хочу. Потому что это правда угрожает твоей жизни. Прими мою искренность в таком виде и не спрашивай ничего.
— Лили, я вообще тебе друг?
— Ещё бы, Сев, ближе тебя нет никого.
— Ну, так доверься мне! Что бы это ни было, не тяни в одиночку! Мне плевать на опасность, потому что для меня ты тоже единственный, самый дорогой… друг!
Он мог и не стараться её убедить, Лина прекрасно знала, что в его верности может не сомневаться. Обняв колени и положив на них подбородок, она задумчиво наблюдала, как по травинке ползёт вверх божья коровка. Две жизни она скрывала свою сущность, и оба раза не выходило ничего путного. Северус умный, может, он сможет что-то посоветовать? А если она потом погибнет и снова вернётся в прошлое, эта откровенность не будет иметь никакого значения. Стоит ли рисковать, расширяя число посвященных? Может, сам разговор так повлияет на сюжет, что она своими рассказами "заруинит" себе третье прохождение? И ведь пока не умрёшь, не узнаешь.